Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

— Фриц, но откуда можно стрелять вниз? Со стены разве что…

— Откуда угодно! С крыши, из окна, с дерева, с лошади, в конце концов! Но главное тут не это…смотри сюда, Марта, видишь, как выглядит эта ветка? — он сунул мне под нос здоровую дубину с комлем и поднял ее на уровень глаз. — Посмотри на ее конец…запомнила?

— Ну да… — растерянно протянула я, не совсем понимая, в чем тут дело.

— Теперь гляди сюда, мне под ноги. Что видишь? — дубина легла под другим углом, но в принципе ничего не изменилось. — А теперь? — дубина вытянулась так хитро, что на меня смотрел только комель. — Теперь представь, что под стеной стоит человек. И встать он может как угодно, но твоя задача — его убить. Промахнешься — потеряешь болт, а он денег стоит и потом может тебе еще пригодиться. Со стены не видно, куда он улетел, а если убьешь наверняка, то при вылазке вырежешь его из трупа. Арбалет бьет так сильно, что прошивает мягкие места насквозь, значит, ты должна думать, куда целиться. Прошьешь насквозь, будет легкая рана, застрянет болт в кости — другое дело. Думать тут надо головой, а не пускать беспрестанно стрелы, как лучники. Скорость тоже хорошо, когда прикрыть арьегард надо, но без прицельного выстрела схватку не выиграть. Вот и учись, пока есть возможность.

Подобные пояснения мужа настораживали — если уж он вдруг согласился обучать меня стрельбе из арбалета, то что тут может происходить, если разразится какая-нибудь война местного значения? При этих мыслях становилось нехорошо до тошноты. Мертвецов я дома видела, но это были нормальные мертвецы — бомж, посиневший и полуприкрытый грязной тряпкой, около которого дежурил зевающий мент, бабушки и дедушки, которые чинно лежали в гробах, подкрашенные и приодетые, с кучей родственников вокруг, а вот таких мертвецов, которые могли быть разрублены мечами или утыканы стрелами, с лужами крови…ой, нет, только не это! Вида крови я не боялась, но это по нашим меркам было, а ведь тут все совсем другое, более жестокое и страшное…

За городскую стену мы возвратились уже под вечер, чем вызвали новый взрыв шуток на воротах и некоторое негодование почтенной фрау, которая никак не могла понять, что мы могли делать так долго за городской стеной, да еще и в лесу, где «шагу нельзя ступить без того, чтобы на тебя не напали дикие звери». Фриц отмахнулся от ее расспросов и причитаний, я кинулась готовить ужин и фрау осталась в полном недоумении о происходящих вокруг нее событиях. С того самого дня мы с мужем выходили за ворота два раза в неделю, чтобы не только поупражняться в стрельбе, но и вспомнить кое-какие практические навыки, как он мне пояснял. Рассказчиком Хайгель был не очень хорошим, но у меня за плечами была литература моего мира, фильмы и музеи, которые помогали понимать то, о чем он мне рассказывал. Почему он взялся меня учить? Иногда мне казалось, что он знал, что ожидает меня впереди и старался облегчить мою участь по мере сил, но скорее всего, это была игра моего воображения и у него на самом деле было чутье солдата, который постоянно готов к нападению и даже во сне не забывает проверить, лежит ли рядом его меч. Была тут еще одна причина, о которой я могла догадываться только интуитивно — в отрядах, где он находился, он чаще всего был командиром среднего звена и в мирное время ему не хватало именно ощущения того, что он может учить новичков, командовать ими и нести за них ответственность. Достаточно странные чувства для того, кто не мог объяснить подобное для себя лично, но я видела, что ему нравится объяснять мне азы солдатской жизни, что он испытывал настоящее удовлетворение от того, что я подхватывала его объяснения на лету и быстро выполняла его команды и требования. В городе он тоже учил стражников тому, что знал и умел сам, но это было не так часто, как ему этого хотелось. Частенько он брал с собой меч и метательные ножи и, пока я пристреливалась к очередной мишени, он тоже не терял времени даром, заставляя себя до изнеможения выделывать различные пируэты с клинком. Конечно, ему мешала хромая нога, но он делал вид, что это ерунда и не стоит обращать на нее внимания.

Год и два месяца назад…

На поляну вышел кряжистый человек, заросший бородой до самых ушей. Фриц сдержанно поздоровался с ним и через несколько минут они уже вдвоем наблюдали, как я управляюсь с арбалетом.

— Что скажешь, Курт? Думаешь, зря я доверил Марте эту игрушку? — равнодушно спросил Фриц, что означало у него достаточную степень заинтересованности в данном вопросе.

— Зря ничего не бывает в нашем мире, ты же знаешь, — Курт щелкнул пальцем по стальной дуге и она завибрировала в ответ. — Узнаю его, как не признать, хоть и столько времени прошло с тех пор! А ведь согласись, что мы тогда здорово монастырских помяли да и захватили с собой деньжат прилично! — он заухал, что, должно быть, означало смех. — Такой арбалет дорого стоит, а ведь ты не продал его, как намеревался сначала.

— Хотел продать, раз уж не для меня он, да потом бросил его и подзабыл вовсе, а вот Марта нашла его и прямо вцепилась обеими руками. Ну, я и решил сделать ей подарок — пусть поиграется, раз получается у нее.

— Это сейчас для нее арбалет — игрушка, — возразил Курт, — а когда к Варбургу последний раз мародеры подошли, то каждый лук был на вес золота, не говоря уж о такой машинке! — он опять щелкнул ногтем по дуге и она загудела, но уже по-другому. Может статься, что она тоже встанет на стену, когда придет время.

— Думаешь, придет? — Фриц размахнулся и метнул нож в ближайшее дерево.

— Все под Богом ходим, — философски изрек Курт, а от лишнего арбалета еще никто не отказывался, случись чего. Ты ее только с арбалетом гоняешь? А нож метать учил?

— Не получится у нее нож метать. Руки слабые, да и навыков нет. Лучше и не начинать.

— Ну, как знаешь, тебе видней. Помнишь, у Алехандро была подружка, они все вдвоем держались, пока его не ранили? Как ее звали-то…Хельга, что ли?

— Хельви, — поправил его Фриц. — Она была с севера, издалека, еще рассказывала, что у них дома море не замерзает.

— Ну да, было такое. Вот кто ножи метал так, что любо-дорого посмотреть! Да и топор у нее был — закачаешься! Алехандро потому на нее и запал, что увидал, как она топором орудует, так спать не мог потом.

Мужчины углубились в воспоминания, а я отошла в сторону, чтобы не слушать, как проходили бои и сколько кого полегло с обеих сторон. Понятно, что Фриц с Куртом ходили вместе и не раз, наверняка они хорошо знают и других наемников, которые то и дело вливаются в разные отряды и бродят по дорогам в поисках легкой наживы. В разговоре промелькнули имена, но они мне ни о чем не говорили, только запомнилось имя Ульфа по прозвищу Кривое Плечо. Курт упомянул, что этот Ульф сильно выступал, когда делили добычу при отходе от монастырских солдат, а Фриц зло ощерился, утверждая, что если бы Ульф поспешил, то его десяток на перевале был бы цел и при деньгах.

— Ты же ушел тогда со всеми, а я остался прикрывать вас и мы ждали, пока вы разделитесь и зайдете в тыл монастырским солдатам.

— Мы и зашли, да поздновато было — вас уже по кустам собирали, едва живых, а солдаты отошли за скалу, прихватив с собой ваши мешки да пояса, — вспоминал Курт. — Подошли, а перед нами в кустах уж и нет их, как пропали все. И ведь вас едва нашли, что странно, как будто солдаты знали, что мы задержимся и не торопились вовсе, чтоб ваше добро прихватить.

— Вот и думал все, почему такое произошло? Ульф тогда божился, что дорога в обход будет короткая и вы успеете вдарить сзади, а вышло наоборот. Я потом ходить долго не мог, уж очень хотел с Ульфом потолковать, а он и пропал из отряда. Говорили, что видели его в Рейхенском епископате…

— Да ну? Врешь! — подивился Курт. — Чего ему там делать? Ладно бы служил при тамошнем клире, так ведь он такой же наемник, как и остальные. Что ухватил, тем и живет. А как признали, что это он?

— А прозвище его зазря, что ли, было дано? Видел его один парень, который через епископат проездом двигался. Не признал бы, коли тот не снял бы плащ, и сразу увидел, что это Ульф. И был тот не один, а с теми, кто под прелатом ходит. Разговаривали, смеялись, как лучшие друзья. Рассказ тот у меня большие сомнения зародил в Ульфе, да и пропавшие мешки покою не дают до сих пор. Может статься, он все и подобрал, подзадержав вас, а не монастырские. У меня-то немного в мешке было, а вот у Алехандро — очень даже прилично. Кольцо помнишь, которое он показывал? Еще говорил, что Хельви своей подарить его хочет да уйти с ней жить вдвоем подальше отсюда. Ульф то кольцо видел, аж перекосился весь, но лапы свои не тянул, потому как не его добыча была.

— Про кольцо помню, шел разговор. — Курт наморщил лоб, вспоминая подробности давно прошедших событий. — Еще кто-то сказал, что кольцо то цены неимоверной и принадлежало то ли герцогу Норсетскому, то ли кому еще из его семьи. А ведь Норсет и Рейхен уже давно перестали друг другу тыкать палки в бока и ходил слух, что епископаты ихние собирались в митрополию объединяться.

— Пусть объединяются во что хотят, мне бы Ульфа повидать, да спросить у него кое-что, — протянул Фриц, грызя травинку. — Может статься, что и неправда все, а может и нет.

Фриц пришел в дом не один. Две здоровенные бабищи сразу потопали наверх и унесли фрау, завернутую в простыню, на задний двор. Пробежал маленький щуплый человечек, измерил скрюченное тельце и умчался, шаркая ногами. Патер Оскар побродил по комнате фрау, покачивая головой. Он уже был здесь три дня назад, когда я сказала ему на утренней службе о состоянии больной. В тот же день он пришел к ней и долго сидел рядом, а после его ухода в комнате было не продохнуть от благовоний. По-моему, это называлось причащением. Суета чужих людей в доме не вызывала раздражения — они лучше меня знают, что надо делать в таких случаях, а я буду только бестолково мешаться им под ногами.

— Фрау Марта, принесите нам одежду для фрау Альмы, мы уже заканчиваем ее обмывать, — позвала меня одна тетка. — Да простыню захватите другую, эту уже нельзя стирать.

— Сейчас, принесу, — кивнула я и полезла разбирать сундук в комнате фрау.

Господи, чего тут только не было! Платья из дорогущих тканей, расшитые камнями и жемчугом, кружевные накидки и покрывала, нижние пышные юбки и парчовые туфельки…столько женского добра, что впору целый полк нарядить! Я выбрала вещи понарядней, прихватила те туфли, что показались мне побольше по размеру, сгребла кружевную накидку на плечи и вторую на голову, а в сундуке как будто и не убавилось ничего. Стоило ходить в штопаных кофтах и залатанных юбках, чтобы держать полный сундук такого добра?

Год назад…

Известие о том, что к стенам Варбурга подошел военный отряд, облетело всех с быстротой молнии. Первые эту весть прокричали мальчишки, носящиеся по узким улицам со скоростью скаковой лошади. Фриц был дома, когда нам постучали и высунулся в окно, намереваясь узнать, что случилось.

— Отряд подходит к стенам, там военные идут! Ворота уже закрыли! Всем велено собраться на ратушной площади! — прокричал гонец и помчался дальше, сверкая босыми пятками.