Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

— И болты тоже на ножи пойдут?

— Это еще как сказать, они же каленые, их потруднее будет переделать, — Йорген бросил болт в порванный мешок. — Но не выбрасывать же добро, пригодятся.

— Герр Йорген, сколько могут стоить эти болты? Ну, если все вместе?

— Дык кто знает, смотреть надо, ржи на них вроде немного… — начал тянуть кузнец, почуяв интерес к своему металлолому. — Опять же, каленые они…

— Два пфеннига хватит? — я начала с самой малой цены в надежде поторговаться.

— Два-а? — он возвел глаза к небу, что-то прикидывая про себя. — Не-е, два мало…вот за три бы отдал…

— По рукам, — быстро вставила я, пока он не передумал.

— И куда тебе, Марта, такие игрушки? Детишек надо нянчить, а не железо таскать в дом! — вдруг решил поучить меня уму-разуму Йорген, но я уже совала ему в руку монетки и тянулась за мешком. Тяжелый, зараза, но зато там приличный запас болтов, а это никогда не помешает на будущее, которое видится весьма неопределенным.

Против ожидания Фриц совсем не ругался за неожиданную покупку, а даже еще и похвалил меня.

— Болты — штука дорогая, чтобы купить такой мешок, надо не меньше полукроны затратить, если они новые, а ты их за три пфеннига ухватила, причем один только серебряный был, — пояснял мне муж, раскладывая на столе с трудом дотащенное мной богатство. — Я их подчищу да уберу, чтоб не портились. В подвале, что ли, валялись? — недовольно забрюзжал он, когда мешок с треском лопнул и все высыпалось на пол.

Я кинулась их подбирать, подсчитывая количество. На полу набралось изрядно — почти двадцать штук, да и на столе почти такая же кучка!

Растапливая печь и занимаясь ужином, я то и дело выглядывала в окно. Во-первых, по улицам беспрестанно сновал народ, собирался кучками по углам, чтобы посовещаться, собрать еще больше прохожих и тут же рассосаться. Во-вторых, мало ли что, так хоть заранее заметить… например, если окажется, что банда подошла к городу раньше и уже вовсю чешет по улицам. Что делать в таком случае, я не представляла. Наверное, надо прятаться под кровать или в погреб, предварительно выложив посреди коридора все самое ценное?

Фриц пришел почти затемно, голодный и уставший, но не злой, а радостно-возбужденный.

— Марта, — быстро орудуя ложкой, он потянулся к котелку за добавкой, — ворота уже закрыли и бревнами заложили, если тарана не будет, то они выстоят. Если этот перепуганный идиот не врет, то лестниц у отряда нет, значит, штурмом брать стены не будут. Могут кошки покидать там, где оборона пожиже у нас, но тут все зависит от быстроты — веревку увидишь, надо резать, а пока новую привяжут, время пройдет. Щиты несут с собой, чтобы прикрываться от нас, но их со стен не пробить даже арбалетом. Плохо, что у них есть лучники — будут бить по стенам, носа не высунешь, а уж чтобы камень сбросить на тех, кто наверняка к воротам полезет, то и речи быть не может. У нас щиты есть, но держать их и сбрасывать камни одновременно… Вопрос в том, сколько у них в действительности человек в отряде. Может быть, опытных там десяток-другой, а остальные — мелкая шваль, которой на дармовщинку захотелось поживиться? Это был бы самый хороший расклад…

— Но ведь мы находимся на земле герцога Айзенштадтского, — напомнила я. — Может быть, все же можно рассчитывать на помощь его войска?

— Опять ты о своем! — раздраженно дернулся муж. — Можем, уже и гонца послали, да когда тот гонец доберется и когда еще подмога подойдет? Пока надо на свои силы рассчитывать. Мужчин, способных держать оружие, у нас кроме стражи много, но выучки у них маловато. Выстави против кондотьера троих горожан, так хорошо, если скопом навалятся, а то ведь один успеет их запросто раскидать. Говорил же я, учить надо молодых, а они все рукой махали, мол, страже деньги платим, пусть она и воюет. Идиоты! Вот что я думаю, Марта, — он выжидающе посмотрел на меня, но я ждала, когда он закончит свою мысль и молчала. Нельзя перебивать, рассердится… — вытаскивай-ка ты арбалет, да готовься тоже встать на стены, — Фриц, видя, что я не возражаю и не возмущаюсь, продолжил уже уверенней и в тоне приказа. — Оденься потемнее, да голову завяжи или шапку возьми, чтобы волосы не было видно. Штаны одевай, в юбке несподручно будет бегать, да сапоги бери. Кольчуги твоего размера у меня нет, но я и сам без нее обхожусь, только за зубцы не надо высовываться. Зато я тебе вместо нее свой старый колет дам, он из толстой кожи и вполне защитит тебя…

С этими словами муж вышел из столовой, оставив меня в полном недоумении. Значит, он считает, что мне тоже надо идти на стены вместе со всеми и…убивать? Да я таракана убить не могла, а уж курицу и подавно, покупая на рынке только тушки! А он считает само собой разумеющимся, что я буду стрелять в живых людей!

Толстенная шкура, скроенная в виде примитивного жилета с железными бляхами кое-где, полетела на стол, следом Фриц бросил толстую рубашку и одну перчатку с длинным раструбом.

— На перчатку не смотри, тебе ворот сподручней будет крутить голой рукой, да и усилий много не надо, чтобы спустить тетиву. Это я себе приготовил. Тебе еще шапку надо, возьмешь в передней.

— Фриц… — я смотрела на вещи на столе, переводила взгляд с них на мужа и, преодолевая страх, наконец спросила о наболевшем, — мне что, придется… убивать…людей?

— Надо будет, придется и убивать, — буднично, как будто речь шла о самом обыденном, бросил Фриц, осматривая колет. — Ты что, хочешь сказать, что не можешь стрелять в людей? — спросил он, хлопая глазами. — Ты чего это, Марта, глупости какие несешь! Дура! — заорал он, когда до него дошло. — Проклятье на мою голову! Ты думаешь, что за тебя это будут делать другие, а ты просидишь в сторонке, потому что не можешь стрелять в людей? А то, что эти люди запросто воткнут в тебя хаусвер или снесут голову цвайхандером, тебя не волнует? Или предварительно изнасилуют всем скопом прямо на улице… это тебя тоже не может заставить взяться за арбалет? Да, будет течь кровь и будут умирать и там, за стенами, и у нас, но мы должны выстоять и защититься, а это можно сделать только всем сообща! Я повелся на твой интерес к арбалету и увидел, что ты хорошо стреляешь из него! Кем ты была два года назад, когда Ансельм нашел тебя в лесу? Бесприютная нищенка да еще потерявшая память! Я женился на тебе и ты теперь имеешь статус полноправной горожанки Варбурга, так умей быть благодарной мне и городу, приютившему тебя… ты поняла меня, Марта? Все распри и обиды должны быть забыты перед лицом общей для всех беды, если ты до сих пор злишься на Клодию, — уже тише сказал он. — Когда все закончится, я позабочусь о том, чтобы она больше не смела досаждать тебе и распространять о тебе дурацкие слухи. Я могу поверить в то, что тебе не приходилось самой защищать свою жизнь, скорее всего, это делали за тебя другие, но сейчас настал момент, когда надо забыть женские капризы и жеманства. Переодевайся и будь готова к тому, что пойдешь вместе со мной на стены.

— Все увидят, что я… стою с арбалетом… но как к этому отнесутся в городе, Фриц? Здесь же никто не делает так…из женщин, я имею в виду…

— Марта, может быть кому-то и не понравится, что ты будешь стоять на стене и стрелять во врагов, но если ты убьешь или ранишь хоть кого-то из них, то все косые взгляды живо прекратятся, запомни! К тому же на стене редко кто разглядывает, как выглядит его напарник, когда внизу стоят осаждающие! Твое дело — бить врагов. Все, хватит нытья, переодевайся в эту рубашку. Сверху — колет. Идем, я покажу тебе то место, где, возможно, тебе придется стоять.

Темнота, упавшая на Варбург, была прямо-таки напичкана людьми, снующими под стеной и на ней с факелами в руках. На стены поднимались камни, которые складывали аккуратными кучками, подносились ведра с вонючим содержимым, слышалась перекличка тех, кто стоял наверху и наблюдал за дорогой.

— Эй, Карл, что слышно? — Фриц подошел к Лайницу, который втолковывал молодому парню, где тот должен стоять, когда подойдут мародеры. Парень мотал головой и глядел пустыми глазами на ворота. Карл сплюнул и повернулся к нам.

— Пока тихо, ребята следят за дорогами, то с той стороны никого нет. Не думаю, что они подойдут скрытно ночью, но все равно следим в оба глаза. А ты, смотрю, и жену привел? Куда ее поставишь, шелочь в ведра заливать?

— Нет, она встанет с арбалетом на стены. У нее это получается лучше, чем у меня после удара, а лишний стрелок нам не помешает. Глаз у нее хороший, ворот она натягивает сама, лишь бы не совалась за стену.

— Хорошо, ставь ее сам. Гунтер и Лукас уже подходили, а Густав где-то задержался, но он придет. Надо распределить их так, чтобы они перекрывали подходы к воротам, если нас попытаются бить тараном. Покажи ей, где проходы наверх, чтобы она не металась.

Судя по всему, Карл не удивился моему появлению да еще и с арбалетом, о чем я и спросила Фрица.

— Конечно, он знал, что ты ходишь со мной в лес, чтобы учиться стрелять, но сейчас не до удивлений. Гунтер и Лукас тоже арбалетчики, молодые парни, а Густаву поболе будет, чем мне, он с арбалетом уже которую кампанию ходит. У него другой арбалет, он его уже давно привез из Саксонии, потяжелее твоего, но и бьет дальше. Ваше дело — слушать команды, да делать то, что велено. Болтов у нас немного, они слишком ценны для того, чтобы ими промахиваться, так что попусту нечего палить. Ну да я еще подойду к тебе, когда дойдет до дела. Сейчас покажу, где ходить, пока все еще тихо…

Ходить в темноте по незнакомому месту — дело неблагодарное, но факелы светили везде и понемногу я определилась с местоположением лестниц наверх, проходами вдоль стен и собственно самого места, куда мне было предписано явиться. Присматриваться в темноте было некуда, Фриц на ходу пинал кого-то, отдавая приказы, тыкал пальцем в непорядок, допущенный по его мнению, и почти уже забыл обо мне, хоть я и тащилась на шаг позади него. Одно было жутко неудобно — юбка мешала нормальной ходьбе, а уж когда я пару раз чуть не свалилась с лестницы, наступив на подол, то прокляла все подобные туалеты здешних дам и твердо решила придти сюда в следующий раз только в штанах. Через пару часов я уже отчаянно зевала и муж отправил меня домой.

— Придешь завтра сюда, место я тебе показал, — попрощался Фриц, уходя в тревожную ночь.

— Когда приходить, с рассветом?

— Как подойдут, так и приходи.

— Откуда я узнаю, что они уже подошли?

— Узнаешь.

Ему уже было не до меня.

То, что было раньше дорогой, теперь превратилось в настоящую пыльную реку под ногами тех, кто шел нестройной колонной к воротам Варбурга. Люди на дороге издалека не были хорошо видны, но по мере их приближения уже слышались отдельные выкрики, звон стали, смех и прочие атрибуты большого количества человек, которые решили вот так, за здорово живешь, помахать клинками и пограбить тех, кто послабее. Колонна вытягивалась из леса и рассредотачивалась на дороге в город и большой луговине по обе ее стороны. Кто сказал, что там 70 человек? На мой взгляд там было не меньше полутора сотен, если только не больше, а шум и гомон создавал впечатление ухарства и легкости с их стороны. Те двое, что шли впереди, переглянулись между собой и двинулись к запертым воротам, а остальные остались стоять сзади, опираясь на свои жуткого вида мечи, копья и топоры на длинных древках.