Возьмите дракона!

Глава 2

* * *

Из ящика было великолепно слышно всё, что творилось и в шатре, и в соседних фургонах. Рам-Хо вскользь подивился чудесам акустики, но тут же забыл об этой странности и весь превратился в слух, внимая тому, как в соседнем фургоне стражники перетряхивают скарб артистов.

Стражников было трое. Двое, тихо ругаясь, чем-то громыхали, а третий (похоже, главный) беседовал с Карсом:

– Двое добропорядочных горожан видели тебя, почтенный владелец цирка, в компании некоего оборванца, причем вы шли по направлению к Черепашьей площади!

– Ну да, почтенный стражник, было такое. Но разве это преступление – показать учтивому, хоть и бедно одетому, прохожему путь к Западным воротам и даже немного его проводить, раз уж всё равно по пути?

– К Западным воротам, вот как? И что ему надо было у Западных ворот, которые закрыты на починку моста через ров?

– А меня это должно было интересовать, почтеннейший? Я не имею привычки расспрашивать городских нищих об их делах.

Голоса приближались. Похоже, стражники обыскали первый фургон и подходят к второму – вот этому самому.

В прорези заметался огонь факела.

Дышать потише? Да Рам-Хо вообще забыл, как надо дышать!

– Осторожнее, добрые господа! – жалобно воззвала к стражникам девочка Альви. – Не растопчите коробку с моими красивыми шляпками! И с париками! Где я здесь куплю оранжевый парик?

– Подвинься, девчонка... А в ящике что? А ну, открыть!

Что-то стукнуло.

– Как тебе угодно, господин... Как видишь, сейчас ящик пустой. Но на представлении из него вылетает стайка голубей... Правда, сейчас голубей нет, – тараторила девочка приветливо. – Теперь из во-он того шара сыплются бумажные розы... осторожнее!.. Ну вот, рассыпались. Пожалуйста, стойте смирно, а то вы их растопчете! Я соберу...

И тут Рам-Хо чуть не умер от ужаса: сквозь болтовню Альви пробился знакомый тихий скулеж. Ломтик начинает плакать! Сначала потихоньку, а потом ка-ак...

Но Рам-Хо не успел даже додумать эту ужасную мысль: на цирк обрушилась музыка!

Не сразу пленнику ящика стало ясно, что веселую плясовую мелодию выводят всего-навсего скрипка и флейта. Они старались, как три скрипки! И три флейты!

– Что еще за тру-ля-ля? – рявкнул стражник. – Живо прекратить!

Отважные скрипка и флейта даже не сбились с такта. Стражнику ответил визгливый женский голос (вероятно, это была скрипачка, потому что флейтист не оторвался от своего инструмента):

– У нас, добрый господин, разрешение от градоначальника на музыку и представления. А кто не уважает разрешения градоначальника, тот не уважает и самого градоначальника!

Тут уж даже Рам-Хо в своем ящике ухмыльнулся. Он уже дважды слышал на рынке, как стражники свирепо растолковывали нарушителям порядка: мол, кто не уважает указы градоначальника, тот и самого градоначальника не уважает, а стало быть, такому человеку самое место – в кутузке... Похоже, это у хранителей порядка – любимая фраза.

Стражник не нашелся, что ответить дерзкой скрипачке. Вместо этого он прикрикнул на подчиненных:

– Так, пошли отсюда! Мы еще не всё обыскали. Сейчас заглянем в третий фургон.

И, судя по топоту, двинулся из фургона в шатер.

Скрипка и флейта, взвизгнув, замолчали.

– Господин, ты собираешься войти в третий фургон? – потрясенно спросила Тила.

– Ну да, а что?

– Клянусь моей бородой, я не могу допустить, чтоб господа стражники вошли в третий фургон, – твердо сообщил Карс.

– Ага! – торжествующе воскликнул старший стражник. – Вот мы и у цели, не так ли? И как ты намереваешься остановить городскую стражу?

– Да просто поставлю господ стражников в известность, что в третьем фургоне, в клетке, у меня сидит живой клыкан, – спокойно ответил Карс.

Скрипка и флейта дружно грянули похоронный марш.

Рам-Хо стиснул кулаки. Зачем Карс так наивно лжет, это же так легко проверить!

Видимо, стражник подумал о том же.

– Полагаю, ты не откажешься показать мне зверюгу? – спросил он насмешливо.

– Это легко, господин, – отозвался Карс учтиво. – Только отдернуть вот эту занавеску...

Рам-Хо услышал изумленное «а-ах!» всех троих стражников. А затем – тихое, очень низкое рычание.

Рам-Хо содрогнулся.

Этот звук – самое страшное, что могут услышать путники на ночных дорогах. Так напоминает о себе владыка горных троп, черный клыкан, которого еще называют «пес-погибель» и «зверь из своры смерти». Похожий на огромного пса, но сильнее и грознее любой собаки, клыкан без страха пересекает путь даже медведю. Охотники говорят: «Где бродит клыкан, там не встретишь волчью стаю».

– Но эта тварь не приручается, мне знающие люди говорили... – потрясенно проговорил стражник.

– Не приручается, – с явным удовольствием подтвердил Карс. – Но каждое представление я вхожу к этому дикому зверю, вооруженный лишь кнутом. У хищника хватает ума понять, что такое кнут... А теперь, с вашего разрешения, я задерну занавеску... Полагаю, вы убедились, что здесь нет человека, которого вы ищете? Вы позволите нам продолжать готовиться к представлению? Нам дорого время. Вечером выступать...

Стражник чуть помолчал, а потом сказал с явным намеком:

– У вас своя работа, у нас – своя. И мы свою не сделали. Нам прохожие сказали, что мошенник шел в сторону цирка. Значит, он тут, просто мы его плохо искали. Будем искать хоть до утра, и плевать нам, что у вас представление. А иначе мы будем очень-очень огорчены. Все трое. Даже не знаю, что нас сможет утешить...

Даже Рам-Хо, плохо знающий обычаи людей, догадался, что стражник нагло вымогает взятку.

«Заплатит Карс или не заплатит?» – гадал Рам-Хо.

А хозяин цирка воскликнул:

– Во имя Великого Ворона, кто я такой, чтобы вам мешать? Ищите. А мы пока продолжим репетицию. Зили, Рыжая! Вы прошлый раз исполняли гимн без должного вдохновения. Ну-ка, еще раз, с начала до конца!

Флейта и скрипка завели арбарский гимн. И тут же все, кто были в шатре, запели:

– Мы славим арбарского короля!.. Подвластны ему города и поля!..

Пел Карс. Пели Тила и Альви. Пел мальчишка под куполом. И конечно, пели стражники. Попробовали бы они не запеть! В Арбаре существовал древний закон: если звучал гимн, все обязаны были бросить дела, которыми занимались, и петь гимн до последней строки. За несоблюдение закона карали весьма сурово, поэтому в королевстве все, от детей до стариков, знали гимн наизусть.

Не пел только Рам-Хо. Он давился хохотом, представляя себе рожи стражников, выводящих:

– Ему благодарна родная земля... Сердца наши бьются, хваля короля...

Наконец длинный гимн подошел к концу.

– Вы не фальшивили, – признал Карс, – но чувства все-таки мало. Сейчас вы всё повторите. Вы у меня будете играть гимн хоть до утра. Понадобится – я отменю сегодняшнее представление. Клянусь моей бородой, это же не застольная песенка!

– Погодите-ка, – вмешался стражник. – Пока вы не начали, хочу попрощаться. Попробуем поискать мошенника у Западных ворот. Здесь мы вроде бы всё перерыли – а, парни?

Все-таки он умел проигрывать с достоинством.

Подчиненные, слегка охрипшие после пения, дружно согласились с командиром.

Когда стражники удалились, Тила вызволила Рам-Хо из «черного ящика». Первое, что произнес спасенный, было:

– Где мой Ломтик?

– Дракончик твой? А пошли, покажу.

Тила вывела Рам-Хо из фургона в шатер и познакомила с теми членами труппы, которых он до сих пор знал только по голосу.

Флейтист Зили оказался невысоким толстячком с небольшими усиками. На лице у него была повязка из полупрозрачной материи – такую надевают люди со слабым зрением, чтобы яркий свет не раздражал глаза.

Скрипачка, костлявая рыжеволосая дама неопределенного возраста, по-мужски протянула Рам-Хо руку:

– Зови меня Рыжей, так все зовут.

А спустившийся из-под купола Бин оказался длинноносым мальчуганом лет восьми, с веселыми, озорными глазами.

На попытки Рам-Хо высказать свою благодарность все только отмахнулись, а Карс сказал:

– Забирай своего дракончика.

Тила подошла к входу в третий фургон и отдернула занавеску.

Рам-Хо невольно отшатнулся.

Вход в фургон закрывала железная решетка. А за нею стоял черный зверь. Он походил на пса, но выглядел грознее любой собаки. Шерсть его прилегала к телу, обрисовывая мускулы, а голова походила на череп, обвитый жилами. Клыки торчали наружу, обрамляя пасть. Глаза горели красным огнем, и Рам-Хо не мог оторваться от этого взора.

– Подвинься-ка, – спокойно, мирно попросил Карс.

Черный зверь плавно шагнул влево. Теперь стало видно, что у дальней стенки фургона сидит дракончик.

Ломтик! Милый малыш! В клетке чудовища!..

Дракончик увидел хозяина, радостно вскрикнул и затопал по фургону к решетке, не глядя на зверя у стены.

Рам-Хо кинулся навстречу, просунул обе руки сквозь прутья, поймал Ломтика и вытащил его за решетку. И только в этот миг до него дошло, что клыкан запросто мог отхватить ему руки по самые плечи. Эти клинки, что у него в пасти, легко перерубают человеческую кость.

Но попереживать ему не дали.

– А ну, работать! – рявкнул Карс. – Столько времени потеряли из-за жабьего кваканья! Всем готовиться к представлению. А ты, найденыш, не уходи пока. После представления поговорим, за ужином. Бин, пристроишь его пока на крыше первого фургона. И дашь большую рогожку – пусть они с драконом укроются, чтоб их особо глазастые зеваки снизу не углядели.

А Тила, добрая, золотая Тила добавила шепотом:

– Ужин не скоро. Я вам пока черствую лепешку дам, вчерашнюю. Хоть перебьете голод, с малышом-то...

* * *

Первое в своей жизни цирковое представление Рам-Хо смотрел с крыши фургона.

Он лежал под рогожей, высунув наружу только голову. Прямо перед ним тяжелая ткань шатра обтекала фургон. Приподняв эту ткань, Рам-Хо глядел в щель на то, что творилось внутри шатра, освещенного цепочкой светильников.

Ломтик пригрелся под боком хозяина и спал, мирно посапывая. Конечно, он получил всё, что дала добрая Тила: ведь малышу не растолкуешь, что ужин будет после представления...

Рам-Хо знал, что такое цирк. Дважды в Улей забредали идущие мимо бродячие актеры: они ходили на руках, подражали голосам зверей и птиц, а их ученые собачки прыгали в обручи и танцевали на задних лапках. А бывалые путники, останавливающиеся в гостевом доме Улья, рассказывали юным магам, что бывают цирки, где можно увидеть и вовсе невероятные вещи. Но Рам-Хо не очень-то им верил. Ходить по канату – это как? Там же ногу некуда поставить! Подбрасывать в воздух и ловить одновременно несколько шаров и обручей? Но ведь у человека только две руки!

И вот теперь он глядел в оба глаза – и не верил им, этим глазам.

Альви не просто шла по канату, натянутому над головами зрителей! Она на нем танцевала, взмахивая двумя алыми веерами! И сама она была как язык пламени – в красных шароварах и кофточке, в багровом парике!

Шустрый Бин ловко швырял в воздух не то что шары или обручи, а вовсе даже горящие факелы! И ловил их, не давал упасть наземь!

Тила шла по кругу вдоль воющего от восторга кольца зрителей и несла на плечах коромысло. А на обоих концах коромысла, на небольших площадках, сидели по здоровенному парню из публики. Еще она подбрасывала и ловила гири – не так изящно и ловко, как Бин свои факелы, зато желающие из публики, крепкие дяди, с трудом эти гири поднимали.