Под сенью Авгурея

Глава 17. Петля времени

Джинни кольнула палец иглой и капнула кровью в высокую пробирку с голубым прозрачным зельем. Зелье мгновенно стало насыщенно-красным. Она ещё раз сверилась с инструкцией: ошибки быть не могло — она была беременна. Джин шумно выдохнула, а её ноздри затрепетали. Она вылила зелье в раковину и смыла бордовые потёки проточной водой, а, оказавшись в спальне, инструкцию вместе с флакончиком выбросила в камин, предварительно трансфигурировав последний в кусок древесины. Уже много лет они с Северусом предпочитали одну постель на двоих, и Джин не очень любила вспоминать то время, когда её тогда ещё новоиспеченный муж усиленно делал вид, что миссис Снейп не существует в природе.

Устраиваясь в кровати, она, слегка сдвинув брови, посмотрела в окно. Сквозь неплотно задёрнутые шторы просматривалось тёмно-синее вечернее небо. Северус сегодня должен был отправиться к Сопротивлению для разработки важной операции. Маленький городок в южном Уэльсе — там где вереск, скалистые уступы и ирландцы, такие же рыжие, как и вся семья Джин, — был выбран первым пунктом в новом чудовищно-амбициозном плане Лорда Волдеморта. Будто бы он имел другие. Удалённый провинциальный городок с небольшим — в пару десятков тысяч — маггловским населением должен был подвергнуться быстрому и безболезненному захвату мобильными частями ТМА — тёмно-магической армии, сформированной в независимом ведомстве, отпочковавшемся от Мракоборческого отделения. Люди, входящие в ТМА, были чистокровны минимум в первом поколении, идеологически преданы МагБритании и отлично подготовлены. Антонин Долохов и Лестрейнджи лично командовали этими частями, и сомнений в успехе быть не могло.

Некоторая часть ТМА занималась удержанием порядка в магглорожденных узилищах — Приютах. Другая же — бо́льшая — была избрана для установления нового порядка. Первый город планировали взять и отрезать от всех маггловских сообщений, а население поработить с помощью многолетних разработок Верховного мага и его, до недавнего времени, Первого советника. Зелье, растворённое в искусственно вызванном дожде — ещё одно новшество, позаимствованное у заокеанских коллег-магов Америки, неожиданно поддержавших новый режим, — вызывало полное поглощение воли. Средство было успешно отработано в Детской программе, несмотря на активное вмешательство Сопротивления. Но повстанцев насчитывалось едва ли несколько сотен человек, тогда как руки Совета и Авгурея были вездесущи. Дочь Волдеморта, к слову, приобретала всё больше и больше влияния, в один прекрасный момент полностью заменив собой Совет. Северусу казалось это забавным. Ведь как ему было бы горько, будь он и в самом деле преданным сторонником Тёмного Лорда, получившим столько всеобъемлющей власти и в один миг всё потерявшим. Роспуск Верховного совета был более чем закономерен, ведь Тёмный Лорд не мог доверять ему, так как доверие было в принципе не в его природе. Однако для собственной дочери — идейного и генетического продолжения самого себя — он сделал исключение.

Снейп знал, что Лорда продолжают одолевать сомнения, относительно фигуры бывшего Верховного советника в частности, в своё время активно подогреваемые Яксли и Беллатрисой, а теперь и Авгуреем. Впрочем, не дав в их руки никаких серьёзных доказательств против себя, Северус всё-таки не преминул воспользоваться возможностью накинуть на себя обиженную мину и, отказавшись от предложения Волдеморта стать одним из командиров ТМА, вернуться в Хогвартс, подальше от осточертевшей политики.

Надо сказать, некоторые были готовы к переменам. Люциус и Драко, как всегда лучше прочих почуявшие смену ветра, провели целую компанию по дискредитации Яксли — то, что так и не получилось у самого Снейпа. Результатом их усилий стало то, что пост главы Отдела Правопорядка достался младшему Малфою. Северус мог теперь более спокойно взирать на эту политическую возню, имея небольшую передышку, но в глубине души сильно сомневался, что Лорд надолго оставит его в покое.

У Джинни вновь кольнуло в висках от воспоминаний. На приёме в честь сформированной армии играл оркестр, дамы, выряженные в меха и бриллианты, вальсировали с кавалерами, в носу щекотало от запахов парфюмерии и изысканной еды. И поверх всего этого великолепия взирал Лорд Волдеморт. Живой и невредимый.

…Ведь Лабиринт был непроходим. Иной раз, как, например, сейчас, Джинни просто хотелось выть от безысходности. Чтобы они не делали, какие бы механизмы не придумывали — ментальная защита, воздвигнутая Авгуреем, оказалась несокрушимой.

Джинни поёжилась под одеялом. Мысли вновь метнулись к ребёнку. Какова будет реакция Северуса, она могла предположить со стопроцентной уверенностью. Этого ребёнка он не хотел. Более того, он запретил ей даже думать об этом, не желая, чтобы в таком мире жили их возможные дети. Нет, Джинни, конечно, была с ним согласна, особенно тогда, когда верилось, что ненавистный режим будет побеждён в скором будущем. Но месяцы складывались в годы, они далеко продвинулись в своих исследованиях ментального пространства, однако сквозь воздвигнутую когда-то и всё совершенствующуюся от раза к разу защиту им больше не удавалось пробиться. Тогда как информация, извлечённая в тот самый первый успешный раз, не смогла пролить свет на нахождение пресловутого последнего крестража. Джин больше не знала, на что они могли и могут ли вообще надеяться. Будущее, прошлое, настоящее — всё словно сплелось в единый, неразделимый клубок.

Между тем зеркало упорно транслировало Джинни неуклонное изменение кожи, волос — молодость была неумолима, она уходила, с каждым потускневшим волоском, с каждой едва видимой морщинкой на шее. Джин уже всерьёз опасалась, что они попросту никогда не успеют. И да, придя к этому неутешительному выводу, Джинни постаралась сделать всё, что от неё зависело, чтобы, несмотря на запрет Северуса, зачать малыша. Это решение далось Джин нелегко, но она не могла по-другому. В такой ситуации оставалось лишь порадоваться, что курить она бросила несколько лет назад, а то проблематично было объяснить такую резкую смену предпочтений Северусу.

* * *

Мальчик, чьи чёрные вихры до боли напоминали кого-то, на метле поднимался к вершинам разросшихся густых яблонь.

— Джеймс, немедленно спустись вниз, — кричала Джин, явно применив к горлу "Сонорус". В её голосе отчётливо проступали подзабытые уже командные нотки Молли Уизли. Мальчик смеялся и не собирался слушаться.

"Ах, вот ты как!" — недовольно подумала Джин и немедленно наколдовала над яблонями защитный купол. Джеймс, всё ещё свято убеждённый в своей ненаказуемости, летел всё выше, пока с размаху не ударился о преграду. Естественно, от удара метла полетела в одну сторону, а он сам вниз. Чары левитации спасли его от падения, но от гнева матери — спасти его ничто было не способно. Получив пару ощутимых шлепков, сорванец тут же ударился в слёзы и побежал в сторону дома, откуда только сейчас показался гордый отец семейства, несущий на руках рыжеволосую девочку лет трёх. Следом за отцом из дома выбежал ещё один черноволосый мальчик — помладше.

— Папа, папа, я тоже хочу летать, как Джим, — канючил он и периодически дёргал Гарри Поттера — повзрослевшего и обезоруживающе родного — за брючину.

— Ну, смотри, Джей-Си уже своё получил, ты тоже хочешь? Ты только посмотри на нашу маму, я бы сейчас не стал ей под руку попадаться.

Джинни как будто раздвоилась. Она определёно была здесь — матерью этого немалого семейства, и одновременно той Джин, для которой картина повзрослевшего Гарри Поттера и их совместных детей так и осталась щемящей мечтой юности.

Сделав глубокий вздох, словно прорываясь сквозь толщу воды, она вскрикнула и проснулась. Шум крови звонко отдавался в ушах, тогда как мир вокруг словно бы поглотил вакуум. За окном стояла обычная лондонская ночь. В отдалении завывали маггловские сирены, а небо было плотно затянуто тучами, не давая пробиваться ни свету звёзд, ни луны.

В памяти вновь вспыхнул образ Гарри — человека с добрым сердцем и самыми пронзительными зелёными глазами, которые она только видела.

Но Северус... Где бы он был в мире, с живым Гарри Поттером и побеждённым Волдемортом? Остался бы лежать смертельно раненым на полу Визжащей хижины? Пока окончательно не был бы поражён змеиным ядом и не истёк бы кровью? Теперь, после стольких лет, наполненных горьким дымом сигарет и тоской по ушедшему, Джинни могла с уверенностью сказать, что любит собственного мужа. И не готова просто так мириться с мыслью, что его могло бы вот так вот не стать.

Она нервно заходила по комнате. По спине её то и дело бежали мурашки, словно в подтверждение худших предчувствий. Она нерешительно распахнула платяной шкаф и бездумным видом окинула висящие в нём наряды. Руки её нашарили первую попавшуюся мантию, и она тут же облачилась в неё. В голове было пусто, лишь только досадное предчувствие да разгорающаяся решимость. Она не должна была позволить уговорить себя остаться дома. Не в эту ночь, когда так многое зависело от успеха повстанцев. Джинни сбежала по ступеням вниз, на ходу бросая появившейся из кухни Тинки:

— Никого не впускайте, пока нас нет дома.

На небе висела полная луна. Серебристый её свет освещал пустынный двор, словно мертвенная сень Авгурея — символа нового мира. Тонкие перья Птицы скорби охватывали каждого в Британии, а душераздирающая песня проникала в самую глубину души.

Ночной воздух остужал горящие щёки. Джинни трансгрессировала на край Хогсмида, почти угодив в какие-то заросли. Кустарники стояли голые, готовые к скорому наступлению зимы. Джинни заспешила ко входу в печально известную Визжащую хижину, где под самым носом у госпожи директора Хогвартса разместилась повстанческая база. Слава Мерлину, бывшее пристанище Ремуса Люпина до сих пор хранило о себе дурную славу, тем более в период Финальной битвы хижина послужила командным пунктом самому Волдеморту. Джинни миновала скрипучую калитку и быстро поднялась к заколоченной двери. Прошептав нужное заклинание, она смогла пройти сквозь дверь и границы иллюзорных чар. В гостиной было светло. Горели керосиновые лампы и камин, и было такое ощущение, что люди только сейчас покинули убежище. Джин прошла сквозь дом, заглядывая во все комнаты. Она поздоровалась с Кингсли и Эммой, сидящей рядом и доверчиво положившей голову ему на плечо, с Дином, решившимся вновь вернуться в повстанческие ряды. Ни Северуса, ни Рона, ни Гермионы не было в доме, и никто не мог сказать, куда они ушли. Джинни, согнувшись в три погибели, пролезла сквозь туннель и высунулась со стороны Хогвартса. Это было вопиющим нарушением безопасности, но, ещё не полностью вытянувшись из прохода, Джинни поняла, что пришла не зря. Несмотря на разгар ноября, первые заморозки ещё не наступили, и размокшая земля влажно чавкала под ногами. Ровно до того момента, пока не стал слышен морозный скрип. Джиневра опустила голову вниз, рассматривая иней, моментально покрывший землю вокруг. Изо рта вырвалось облачко пара. Она растерянно заозиралась и наконец увидела источник аномалии: по гладкой поверхности Чёрного озера и со стороны Хогвартса стекались дементоры. Их длинные рваные плащи жутко и неестественно развивались на несуществующем ветре. А на месте, к которому собирались магические твари, стоял Северус…