Тело архимага

Судьи наконец уселись в кресла и Эбенезер объявил:

— Пусть войдет тот, кто именует себя Гиалленом!

Хитрая формулировочка! Не Гиаллен, а тот, кто себя им именует. Ишь, выкрутился! Сволочь!

Та дверь, через которую провели сюда меня, распахнулась, и в ней появился силуэт человека. Каким же он отсюда смотрится маленьким и потерянным! Я вцепилась в перильца своего барьерчика.

Ал шел к нам медленно, но уверенно. Когда он пересек середину зала, свет стал падать так, что давал возможность его рассмотреть.

У меня почему-то сжалось сердце.

Мантии на нем не было, черные, заправленные в невысокие сапожки, вельветовые штаны, белая рубашка и длинный черный суконный жилет составляли весь костюм. Худой, бледный, с неровно обрезанными волосами, в одежде, которая сидела на нем мешковато, он все равно светился силой и достоинством.

Дойдя до Круга Истины, он повернул голову, посмотрел на меня и тепло, дружески и очень нежно улыбнулся. Затем обратил свое внимание на своих коллег, которые сегодня выступали в роли судей, сдержанно поклонился им, но не сказал ни слова.

Начал Эбенезер.

— Тот, кто именует себя Гиалленом! Назовите свое имя!

Надо же так ляпнуть!

Как-то (было мне года три) приехал к моим родителям в гости их знакомый. Подошел ко мне, погладил дитя по головке и спросил:

— Мелисенточка, как тебя зовут?

Я, уж на что была дите малое, прямо обалдела от его идиотизма. Зачем спрашивает, если знает? Ну, и ответила прямо и по существу:

— Дурак дядя!

Так и этот наш Эбенезер: дурак дядя!

Ал, кажется, был со мной абсолютно в этом согласен. Он засмеялся председателю в лицо.

— Вы уж определитесь, почтенный, как я, по Вашему называюсь. А то глупо как-то: Вы же мое имя знаете, зачем спрашиваете?

Эбенезер промолчал, зато вдруг вылез некромант. Его только не хватало!

— Ну, кто Вы такой и как Вас называть, мы узнаем после короткого эксперимента. Подойдите к столику и оставьте отпечаток ауры на том листе, который Вам сейчас дадут.

Ал подошел к Дионисию поближе, раскланялся с ним и поднял руку, показывая всем пустую ладонь. Мол, никакого обмана, все чисто.

Маг положил перед ним голубую бумажку и указал на нее:

— Прошу.

Затем, когда из-под ладони заструился свет, листочек забрал, рассмотрел и передал стоящему рядом Эмилию. Тот изящным движением кисти создал иллюзию, и мы все смогли полюбоваться: отпечаток ауры, увеличенный в четыре раза.

Красота!

Затем высший маг открыл папку с личным делом Гиаллена, достал хранившийся там листочек и, даже не глянув, тоже передал его Эмилию. Тот снова махнул рукой и рядом с первой картинкой в воздухе засияла вторая.

Я впервые позволила чувствам вылезти наружу: упала лицом на руки и застонала от ужаса.

Отпечаток ауры Гиаллена не имел ничего общего с тем, что хранился в личном деле.