Римские каникулы

— Почему ты не высушишь их заклинанием?

Ей кажется странным не использовать преимущества, данные магией.

— Они же все равно рано или поздно высохнут, — она приподнимает одну бровь. — Ну, хорошо. Только если ты кому-нибудь расскажешь, мой призрак будет преследовать тебя до конца дней. Закрой глаза.

Гермиона слышит, как он произносит заклинание, после чего следует легкое шипение от действия чар.

— Открывай.

Несколько секунд у нее получается сохранять серьезное выражение лица, но в конце концов она заливается безудержным смехом. Вид до невозможности серьезного Малфоя, похожего на стильное огородное пугало с соломенными волосами, не смог бы оставить равнодушным никого.

— Будем считать, мы в расчете за все мои подколы по поводу твоей прически.

Он не злится, только пытается пригладить непослушный стог руками.

— Постой, позволь мне, — Гермиона точно знает, что требуется для приручения волос. — Дело в том, что высушивающее заклятие слишком быстро испаряет влагу.

Она использует заклинание, которым превращает свою копну в послушные локоны. Платиновые пряди мягко ложатся, приобретая обычные блеск и шелковистость, как если бы она не помешала им своим вопросом.

— Готово. Можем идти.

Сначала ей кажется странным, что он просто следует, не попытавшись удостовериться в том, что ей удалось вернуть все в норму. Но она успевает заметить, как Малфой ненадолго притормаживает у зеркала в прихожей.

— Когда вы изучали тексты, что вам удалось понять? — спрашивает Гермиона, когда они выходят на улицу.

— Первые похожи на признание, в основном о любви, потере и скорби. И те книги более современные, чем использованные после. Хотя иногда он возвращается к ним. В России, например, снова использовал ту книгу про вампира-рокера.

— У меня есть теория, но мы не сможем ее подкрепить, — больше всего она боится ошибиться. — Та девушка, Сильвия, я уверена, была «спутницей». Она знала слишком много для случайного человека. Возможно, она захотела порвать со своим любовником, и он убил ее.

— Спутницей? — Драко немного притормаживает у двери кофейни.

— Не переживай, маглы подумают, что мы обсуждаем сериал или игру, — Гермиона решительно шагает внутрь, занимая место в очереди. — Вкусовые пристрастия вампиров — не только группа крови. Влиять может что угодно: диета донора, раса, гормональный состав. Но бывают случаи, когда на гастрономическое желание накладывается эмоциональное притяжение. В этом случае, если донор испытывает взаимные чувства, они образуют союз, схожий с заключением брака.

— Ты хочешь сказать, что вампиры способны любить?

Подходит их очередь.

— Романо(5).

Гермиона немного морщится, боясь даже представить вкус напитка.

— Капучино со специями.

Они продвигаются к стойке ожидания.

— И да, и нет. Их чувства обострены и доведены до крайности. Любовь вампира животная и бескомпромиссная. Они преданы своей паре, даже не питаются другими людьми. Но требуют такой же преданности взамен. Не все люди на это способны.

— А что может дать человеку кровосос? Обращение? — Малфой кажется действительно заинтересованным.

— Нет. Секреции в слюне вампира имеют множество полезных свойств. «Спутники» как правило никогда не болеют, живут значительно дольше, нередко сохраняют молодость и привлекательность долгие годы. Но в итоге они все равно умирают.

Гермиона забирает стакан со стойки, подергивая носом от невозмутимого вида Драко, чуть ли не залпом опрокидывающего свой напиток.

— Вопреки расхожему мнению, обращения происходят гораздо реже, чем все думают. И обращают чаще всего сильных волшебников.

— Почему?

Его бумажный стаканчик отправляется в урну, тогда как Гермиона еще не успевает сделать и глотка.

— Есть мнение, что хотя привычная нам магия в крови обратившегося умирает, у таких вампиров появляются уникальный дар. Но подтверждений этому я не видела. Ковен Нуаллан(6) состоял полностью из рожденных вампирами.

— Эти твари способны к размножению? — и без того бледная кожа Малфоя сливается по цвету с волосами.

— Да, но это еще большая редкость. В общем-то, вампирам нет надобности плодиться. Технически они бессмертны. Если не прогневают кого-то более сильного.

Перед глазами снова встают лица двенадцати существ, которых ей пришлось обречь на смерть.

— Все еще не хочешь говорить об этом?

Она качает головой. Порой его внимательность к деталям смущает.

— Тогда ответь вот на какой вопрос: почему Блейза ты зовешь по имени, а я до сих пор Малфой?

«Десять очков Слизерину, за ловкий перевод темы.»

— Ты тоже зовешь меня по фамилии.

Гермиона против воли улыбается, чувствуя, как воспоминания блекнут.

— Спишем это на старые привычки, Гермиона, — он растягивает гласные как делал в школе, но сейчас это кажется не раздражающим, а забавным. — Давай попробуй сказать это. Мое имя не укусит тебя за язык.

— Я и не боюсь этого, Драко, — она подражает его манере речи, ловя изумленное выражение лица в ответ.

«Неужели думал, что я не смогу?»

* * *

Блейз появляется только под вечер, не имея сил даже на привычную болтливость. С размаху падая на диван, он лежит минут пять, просто пыхтя в подушку.

— Уфмя фафаст фифофоти.

Его лицо все еще наполовину в подушке.

— Освободи рот и скажи нормально, — Гермиона успевает раньше Драко, который бы точно не стал выбирать выражения.

— У меня для вас три новости. Отличная, хорошая и прескверная. С какой начать? — Блейз лишь переворачивается, смотря на них снизу вверх покрасневшими глазами.

— Начни с той, которая объяснит твое состояние.

Не дожидаясь, она направляется в кухонную зону, где хранятся зелья.

— Я искал нюхлера. Эта скотина притворялась утконосом и обворовывала маглов в зоопарке. Вот ты знала, что они способны буквально через щель в четверть дюйма просочиться?

Новоиспеченный магозоолог с благодарностью принимает стакан с восстанавливающим зельем.

— Знала, и ты бы знал, если бы не строил на четвертом курсе глазки Дафне Гринграсс, а слушал учителя.

«И хотя меня самой не было на том уроке, тему я изучила самостоятельно.»

— Десять очков Гриффиндору за внимательность.

Она не видит лица Драко, но по голосу понимает, что он улыбается.

— Что с новостями?

— Во-первых, в выходные в Колизее закрытая вечеринка, угадайте в каком стиле? Правильно, в том, после которого найдут еще один труп. У нас есть билеты… — Блейз медлит.

— И нет представления, кого искать, — продолжает за него Драко.

— И вот в этом другая новость. Завтра у нас будет омут, — тяжелый вздох, — но независимо от результатов через два месяца дело будет закрыто. Министр не хочет, чтобы что-то помешало ему переизбраться.

А вот и гром среди ясного неба.

* * *

Драко встает в привычное время, но совершенно невыспавшийся, после тревожного сна. Ему снится девочка. «Кажется, мы играли вместе в детстве. Почему она вспомнилась именно сегодня?»

Едва выйдя из комнаты, он замечает включенный свет. «Неужели Блейз так и не ложился?» Но предположение оказывается неверным. Как только дверь открывается, его встречает усталый взгляд карих глаз сидящей на диване Гермионы. А на ее коленях покоится голова крепко спящего мулата. Драко мысленно делает пометку о том, что стоит поговорить с другом насчет слишком тесных контактов с коллегами. «Не хватало еще проблем с британским министерством.»

— Ты ложилась? — Драко говорит тихо, несмотря на то, что хочется крикнуть во все горло, чтобы незадачливый донжуан проснулся, убрав свою тушку подальше от Грейнджер.

— Пыталась, — она палочкой поворачивает висящие в воздухе листы к нему. — Вот посмотри.

Перед ним все те же страницы, только теперь в углу каждой находится маленький цветной квадратик.

— Объяснишь?

Гермиона зевает, прикрывая ладонью рот.

— Прости, я уже мало что соображаю.

Повинуясь ее магии, улики группируются по цвету.

— Желтые — в основном из Орлеана и несколько испанских. Синие — говорят о превосходстве вампиров над смертными. Зеленые — правдивые факты об их виде. Красные — те, что противоречат и не вяжутся с нашей теорией.

— У нас есть теория? — «Вчера вечером была лишь догадка.»

— Демонстрация ненадежности и хрупкости смертных спутников.

В этом есть смысл, но, как и сказала Гермиона, есть и пара неувязок.

— Я займусь вот этим, а тебе нужно поспать. Выглядишь действительно ненадежной и хрупкой.

Драко всерьез беспокоит ее самоотдача. Он, конечно, подозревает, что работе она будет посвящать себя так же, как и учебе, но на деле это переходит рамки нормы.

Аккуратно, даже не потревожив Блейза, Гермиона встает и медленно идет к двери.

— Не смотрите воспоминания без меня.

Хочется налить ей стакан теплого молока и подоткнуть одеяло, настолько она выглядит нуждающейся в заботе.

* * *

Они в самом центре вечеринки. Люди и, скорее всего, не только они, танцуют, выпивают, уединяются за полупрозрачными занавесками. Взгляд свидетеля направлен к барной стойке, у которой в одиночестве стоит будущая жертва. Девушка одета в броское платье, украшенное бисером и пайетками. Она ищет кого-то в толпе, но предполагаемый убийца находит ее быстрее.

Вампир чуть выше среднего, хорошо сложен и одет. Вьющиеся темно-русые волосы, стянуты кожаным шнурком. Яркие губы кривятся в улыбке, когда жертва, по-видимому, отказывает в знакомстве. Но стоит их глазам встретиться — в дело вступает самобытная магия. Уже спустя пару минут она льнет к нему всем телом, отчаянно целуя.

Два следующих воспоминания похожи на это как извращенные отражения. Меняется только место действия и главная героиня. Третья девушка сопротивляется чуть дольше, но все равно уходит на встречу со смертью.

— Вот так просто? Как они еще не перебили нас всех? — Блейз мечется по кухне, то хватаясь за графин с водой, то за собственную голову.

— Мы — источник пищи. К тому же, им это попросту не интересно, — Гермиона садится на диван. — Во втором воспоминании свидетель смог увидеть и первого сопровождающего. Я уверена, что он вампир.

— Думаешь, дело действительно не в самих девушках? Он охотится за посвященными в тайну?

— Если предположить, что на те вечеринки они приходили с вампирами, и именно это единственный критерий, — Гермиона понимает, что, возможно, это и есть то самое. — Среди вампиров есть группа консерваторов, они считают людей пригодными лишь для насыщения и порицают эмоциональную связь с «невечными».

— Он может быть из них?

— Нет. По всем признакам он слишком молод для осознанного следования этим догмам. Но предательство Сильвии могло навести его на схожие мысли. Что, если он всего лишь пытается показать тщетность отношений со смертными? Мы предаем, болеем, умираем.

— Он очень убедителен.

Краем глаза Гермиона замечает, как Блейз окидывает взглядом стену.

— Не для собратьев. Он бежит. И вряд ли от людей. Что-то не сходится. Мы упускаем важную деталь.

— Почему ты не расскажешь нам все полностью?