Покров Тьмы

Глава 5. Дело шутовское

Зацепка, обнаруженная Дэйелис и ее компанией, заинтересовала старейшин, но ничего не дала. Тем же способом, каким Мариэль почувствовала место стычки невидимок, сыщики проследили за их передвижениями. "Следы" отчетливо проявлялись лишь там, где было безлюдно. С территории замка невидимки поспешили убраться через главные ворота. Но вместо того, что бы прятаться в тихих безлюдных улочках, они затерялись в толпе. И вычислить их "походку" было почти не возможно в сплетении тысяч чужих следов. Мало того, те двое разделились и скрылись в разных концах города, в толпах празднующих гуляк.

Сыщики не сдавались, продолжая искать убийц. А вот король Зигмунд, похоже, совсем не придавал значения происшествию на его коронации.

— Столько шума и все из-за какого-то шута. Будто у меня других дел нет, как беспокоиться о такой ерунде.

— Жизнь вашего подданного по-вашему — ерунда? — не стерпел Арагнаст.

— Не преувеличивайте. Этот бестолковый шут жив, а значит все в порядке. Он сам изуродовал себя, я своими глазами видел. Мало ли на свете слетевших с катушек артистов? Так тот, к тому же, был пьян. — Не унимался молодой король.

— Вовсе не повреждение ума послужило причиной тому, что случилось. — Вмешался Болдр, высокий бородатый мужчина, чем-то напоминающий стереотипных волшебников из сказок. — На юношу напал опытный маг, к тому же умеющий ловко скрываться и проникать на такие охраняемые мероприятия, как коронация! Вы не подумали, что на месте того шута могли быть вы. Кто знает зачем именно приходили эти невидимки…

— Попрошу не разговаривать со мной в таком тоне! — Перебил старейшину Зигмунд, повысив тон.

Тем временем, пока все были заняты бесполезными спорами и выяснением отношений, Мариэль отправилась проведать пострадавшего.

Шута отпустили из лазарета на следующий же день. Маги быстро вылечили его раны. Но вот вернуть бедолаге зрение и способность к речи никому не удалось. Убедившись, что от ран он больше не пострадает, лекари выпроводили юношу.

Мариэль, узнав что его группа, с которой он выступает, все еще в городе, поспешила его навестить. Но нашла шута еще раньше, чем добралась до стоянки бродячих артистов. Калека сидел у городской стены, прислонившись к ней спиной. Рядом валялась его цветастая шапочка, в которой блестели пара монет.

Мариэль не без сожаления окинула бедолагу взглядом. Подошла, села рядом с ним, опершись о городскую стену и положив руку на живот.

— На, поешь. — Она взяла его руку и положила в нее яблоко. — Неужели у тебя совсем нет друзей? Никого, кто мог бы о тебе позаботиться?

"Глупая женщина. Как я тебе отвечу?" — подумал шут, укусив угощение.

— Ты можешь просто думать, я тебя услышу. Мы можем разговаривать мысленно.

"Нет у меня никого. И группе я такой не нужен."

— Ты сам так решил, или это они тебе сказали?

"Они вышвырнули меня из состава"

Мариэль выругалась про себя. А в слух сказала лишь:

— Досадно… Что ты планируешь делать?

"Ничего. Через пару дней голод сделает свое дело"

Мариэль прекрасно понимала как лишения отнимают смысл жизни. Без зрения и языка человек почти ни на что не способен. Не удивительно, что этот человек из веселого шутника превратился в… того, кто больше не держится за свое существование.

— Есть одно место, где о тебе могут позаботиться. — сказала она наконец.

"И кормить меня задаром? Я же ничего не смогу дать в ответ".

— Что ты будешь делать, если магам удастся тебя исцелить?

"Им не удастся. И им это не нужно."

Мариэль все-таки решила попробовать сделать хоть что-то. Ей было интересно какие такие обстоятельства мешают исцелению, что даже ее дочь не справилась. Но для Мариэль магия уже не была чем-то сложным, она стала ее частью. Поэтому заклинания не отнимали много сил. Но что-то сильно мешало ей. Какой-то то ли барьер, то ли мощное проклятие. Мариэль попыталась пробить эту "стену". Тем более это уже пытались сделать другие. Не опуская руки, Мариэль пробивалась, рушила барьер. И вот свершилось! Она прорвалась. Поборола проклятие. Оставалось самое элементарное. Вернуть несчастному глаза.

Шут почувствовал, воздействие магии. Ему уже знакомо это чувство. Кода бестолковые лекари пытались вылечить его, но делали это только для виду, мол мы что-то делали, но у нас не вышло. А сейчас было по другому. Мучительное ощущение, будто в его голове боролись две силы, мощью своей превосходящие бурю.

Ему стало страшно. Шут заерзал на месте. Одна из сил поборола другую. И теперь его глазницы пронзила острая боль. Он невнятно закричал. Но это Мариэль не сбило. У нее получается!..

Открыв глаза, шут закричал еще громче. Но уже от потрясения. Осознание происходящего к нему пришло не сразу. Черный мир вдруг приобрёл очертания и краски. Как он скучал по этому слепящему солнцу и хмурым прохожим! Его крик перешел в заливистый смех.

Мариэль пока не радовалась. Ей предстояло еще вырастить бедолаге язык. Чему препятствовала такая же стена проклятия. Борьба с прошлым проклятием отняла у нее больше сил, чем она рассчитывала, поэтому Мариэль пока что не приступала к возвращению языка юноше. Она и так довела себя до тошноты и головокружения. Да к тому же малыш в животе заворочался, недовольный деятельностью матери. Поэтому она решила передохнуть.

Взглянув на свою работу, она встретила полные благодарности черные глаза шута. Красивые глаза, выразительные. На такие хочешь не хочешь — залюбуешься.

Парень часто-часто моргал, привыкая к свету. Но смотрел на Мариэль. И ей даже показалось, что его новообретенные глаза наполняются слезами.

"Как вам удалось?"

Мариэль же интересовал другой вопрос. Как он понял, что это она сделала?

— Просто в отличие от остальных, я хотела тебе помочь. — пожала плечами Мариэль. — И училась у сильнейших магов. потерпи немного, скоро ты сможешь говорить.

Шут лучезарно улыбнулся и стал разглядывать все вокруг, будто пользовался глазами впервые.

Мимо проходили люди и странно поглядывали на странную пару: попрошайку и богато одетую беременную эльфийку. Мариэль забавляли мысли прохожих. Особенно ее повеселила одна женщина в фартуке, запятнанном мукой. Мариэль чуть не рассмеялась в голос. Это явно были мысли главной городской сплетницы. А подумала она вот о чем:

"Стыдобище. Понесла от этого оборванца. не удивительно, что ее муж из дома выгнал. Как только не прибил обоих. Вот мой бы…"

— Как тебя зовут хоть? — спросила Мариэль.

"Трюггви. А как величают мою спасительницу?"

— Мариэль. Ну что готов? Еще один рывок и побежишь к своей группе, ругая их последними словами. Вот они рты-то пооткрывают.

Не дожидаясь ответа, она принялась за дело. Поборов проклятие, она вернула шуту способность к речи. Парень слезно благодарил спасительницу, падал на колени, целовал руки. Мариэль в ответ сдержано улыбнулась и откинулась на городскую стену, прикрыв глаза.

— Госпожа! Что с вами? — прекратив рыдать от счастья, встревожился Трюггви.

— Все в порядке. Просто надо отдохнуть. — не открывая глаз ответила она.

Пока Мариэль восстанавливала силы, они разговорились. Она старалась не затрагивать тему о злополучной ночи. Не спрашивать о том, как так получилось, что он чувствовал и знает ли он кто мог с ним это сделать. Шут явно не хотел вспоминать об этом. Он рассказывал ей о своих путешествиях, о том где выступал, что видел, с кем знакомился. Потом поведал и о том, что ему нравится: от неспелых кислых яблок до облачной погоды и больших шумных городов. А потом спросил про место, куда предлагала ему отправиться Мариэль. Она рассказала и он обещал обязательно посетить его когда-нибудь.

Из чувства долга он вызвался проводить Мариэль до дворца. По пути он говорил о молодой пастушке их тихой деревеньки, которая больше всего любит васильки. Влюблен ли был Трюггви, или девушка эта была героем какой-то сказки, Мариэль не поняла. Но с интересом слушала спасенного ею шута.

— Надеюсь наши пути еще пересекутся. — Скоморох галантно поклонился, поцеловал тыльную сторону ладони Мариэль.

— И я надеюсь увидеть твои выступления. Ну беги, может еще успеешь к друзьям до темноты.

— Пусть катятся к чертям! — воскликнул парень. — Я теперь сам по себе!

Мариэль понимала, что после такого предательства шут и смотреть в их сторону не захочет. Разве что посмеяться им в лицо, отомстить или сделать какую-нибудь пакость. Что ж, она его не осуждает. И даже одобряет.

— Знаешь что, — подумав, предложила Мариэль. — Я могу попросить за тебя короля Зигмунда. Придворные шуты не плохо зарабатывают.

— Вы и так много для меня сделали!

— И все же подумай.

— А знаете что! — воскликнул шут тем же тоном, что и Мариэль минуту назад. — Я согласен. Тогда на коронации я бы умер от скуки, не будь там меня. Эти каменнолицие вельможи до маразма короля доведут. А со мной он хоть иногда улыбаться будет! И вообще, смех полезен для здоровья.

— Это верно. Но прими совет. Хотя бы изредка придерживай языка за зубами. А то кто-нибудь решит, что они тебе ничему.

— О, не беспокойтесь, госпожа. — Трюггви высунул язык, — Этот сфятой яфык я буду хланить, как зенису ока!

И шут в припрыжку пустился куда-то в глубь города. А Мариэль не торопилась возвращаться в замок. Она стояла у его врат и любовалась шумным городом в лучах заката. По телу разливалось приятное чувство от того, что она вылечила беднягу и от того, какой прекрасный вечер. Продолжалось это всего полминуты. Его оборвал крик. Истошный, полный боли.

Стражники, что стояли у врат, переглянулись. помедлили, должно быть в надежде, что все стихнет. Но крик не смолкал.

И тут до Мариэль дошло, что крик доносится оттуда, куда только что ускакал Трюггви. Первой мыслью было броситься на помощь, но почему то она стояла, не двигаясь с места. Только когда один из стражников пошел на разведку, она опомнилась. И пошла за ним.

— Стойте, госпожа. — второй стражник остановил ее. Даже за руку схватил, позабыв об этикете. — Там может быть опасно.

Первый стражник все не возвращался. Но крики стихли и воцарилась могильная тишина. Все шумы большого города исчезли. Слишком долго его нет, решила Мариэль. И, игнорируя второго дозорного, пошла за первым.

Глазам предстала страшная картина. На земле лежал Трюггви. Его будто облили ведром крови. Лужа алой кляксой растекалась по улице. Над телом склонился стражник. Распрямившись, он обернулся к Мариэль.

— Он мертв. — прохрипел он, открывая ей полную картину.

Только что приобретённые глаза вновь были выколоты. А в руке шут сжимал собственный оторванный язык. И все вокруг в крови.

***

Все было зря! Все старания напрасны. Бессмысленны.

Шок все еще не прошел. Мариэль сидела на кровати и ее била крупная дрожь. Она смотрела на свои трясущиеся пальцы, но видела мертвого Трюггви.

Фаолин нежно расчесывал ее волосы. Это ее успокаивало, он точно знал. Во всяком случае это срабатывало раньше, когда она нервничала, но не так сильно. Сейчас нужно просто чуть больше времени.

Он сильно удивился, когда страж привел Мариэль к нему в таком состоянии. Она даже говорить не могла. Из объяснений солдата он понял лишь, что человек, с которым она пришла ко дворцу, умер той же загадочной смертью, какие сейчас часто случаются.