История, записанная на лепестках лотоса

Араньякапарва. Глава 204. Шлока 3 — 4, 16 — 27.

«Охотник сказал:

Посмотри, о лучший из дваждырожденных, бык среди брахманов, в чем состоит моя непосредственная дхарм, соблюдая которую я приблизился к совершенству...

...Отец и мать для меня, о владыка, высочайшие божества. Что следует делать для богов, то я делаю для них. Как должны быть почитаемы миром все Тридцать три бога во главе с Шакрой, так я (почитаю) этих старцев. Дваждырожденные приносят дары божествам, а я неустанно одариваю (родителей). Нет для меня, о брахман, божества выше, чем отец с матерью. Я всегда стараюсь порадовать их цветами, фруктами и дорогими каменьями, о дваждырожденный! (Родители) для меня — те самые жертвенные огни, о которых говорят премудрые. Жертва и четыре Веды — все для меня они, о дваждырожденный! Они мне дороже жизни, дороже жены, сыновей и друзей. Вместе с женой и сыновьями я всегда ублажаю их. Сам я их мою, омываю им стопы и сам приношу еду, о лучший из дваждырожденных! Я рассказываю им подходящие к случаю истории, избегая неприятного, и доставляю им удовольствие, даже если для этого приходится идти против дхармы. Я делаю так, почитая дхарму наставником, о лучший из дваждырожденных! Во всякое время, о брахман, я неустанно (им) угождаю. У человека, о брахман, есть пять наставников: отец, мать, жертвенный огонь, Атман и учитель, о достойнейший из дваждырожденных! Кто относится к ним как должно, о первый из дваждырожденных, у того всегда зажжены жертвенные огни. Это извечная дхарма каждого домохозяина».

Охотник становится домохозяином. На примере семьи он хочет показать, как должна быть выстроена новая иерархия власти. Образцом для него является в этом смысле отношение сына к своим родителям. Эта метаморфоза вносит коррективы в его мысли. Продолжается скрытая полемика с Хануманом (вместо трех Вед авторитетными следует считать четыре) и с Кашьяпой (совет Тридцати становится советом Тридцати трех). Равными им он считает Шакру и, по всей видимости, Кришну и Шиву. Заслуги этих троих в уничтожении дайтьев, данавов и асуров невозможно преуменьшить и нельзя далее скрывать. Но основное жало его критики обращено к дайтье Прахладе, который внушал своему сыну Вирочане, что преданность дхарме должна стоять выше любви отца к сыну. Так могут вести себя только глупцы и профаны. Домохозяин устами Маркандеи, устанавливает новый культ и новую иерархию ценностей: не старшие должны опекать младших, а «младшие» должны служить «старшим», «сыновья» — «родителям». Фактор личной преданности обеспечивает лучшую управляемость людьми, чем забота старших о младших или догматическое следование доктрине. Это обнаруживает человека, который в корне хочет поколебать старые патриархальные отношения, выстроить новую иерархию власти, оставаясь до определенного времени в тени.

Домохозяин служит собственным родителям, как божествам. Его трепетное отношение к ним уподобляется совершению обрядов жрецами. Теперь намек охотника-домохозяина был адресован уже брахманам. Сам скромный рассказчик был явлен в качестве образца. Старшие оказываются предметом любви и обожания младших. Расхождение со взглядами дайтьи Прахлады кардинальное: не забота старших о младших, а служение младших вышестоящим — вот что должно быть основой властной пирамиды. Создателю нового культа требуются поклонники. Для них должны быть определены такие ценности, ради которых младшие могут пожертвовать своей жизнью, угождая старшим — наставникам. Слушателям нужно показать пример истинного служения и преданности.

Совершенства можно добиться только исполняя как следует свою дхарму. Нужно любой ценой угождать пяти наставникам... даже если для этого приходится нарушать официально признанные установления дхармы. Доставлять удовольствие этим пяти наставникам — вот что является дхармой!

Живой носитель закона выше любого закона! На самом деле их список гораздо короче. Брахман, жертвенные огни и Атман — реально это один жрец, признаваемый наставником. Ритуальные действия брахмана во время жертвоприношения, его мистические переживания во время этих действий, выдаваемые за голос бога — все это один человек, до конца жизни каждого семьянина являющийся его советником. Для охотника любовь к пяти наставникам значит больше, чем верность дхарме. ( У дайтьи Прахлады было совсем иначе: верность дхарме стояла выше, чем любовь отца к сыну. Объективный фактор выше эмоций!). По представлению Дхармавьядхи чувства имеют приоритет перед реальностью, законом и здравым смыслом. Любовь здесь не наивное идеалистическое чувство, а голый прагматизм. Любишь — значит не будешь искать недостатки в объекте любви, добровольно исполнишь все свои желания, которые, в действительности, только требования наставника. Он внушает любовь, потому что это самая надежная форма управления людьми через инстинкты. В этом секрет бхакти.

В то время как для огромного большинства населения древней Индии — шудр, вайшьев, кшатриев, раджей, дайтьев и асуров — преданность дхарме должна быть выше любых ценностей в мире, для преподающего уроки мудрости и преданности своим ученикам Дхармавьядхи любовь к наставнику — бхакти выше дхармы! По приказу наставника или из желания ему угодить посвященный ученик должен пойти на любое нарушение дхармы. Стать палачом дхармы, ее убийцей — дхармавьядхой! Охотник устанавливает двойной стандарт дхармы. На профаническом уровне кшатрии, вайшьи, шудры, дайтьи и асуры должны следовать всем предписаниям дхармы, совершать жертвоприношения, быть смиренными, честными, добрыми. Одновременно посвященные жрецы, живущие принесением жертв и чтением Вед, и ученики Дхармавьядхи не знают греха. Они — совершенные, им позволено все.

Если чандалы живут за пределами закона, за пределами варновой системы, вне дхармы, то брахманы (Вьяса, Нарада, Маркандея, Дхаумья и другие) и охотник живут над дхармой, любое их слово следует считать дхармой. Само слово «дхармавьядха» не является именем собственным и его можно перевести и как «убивающий во имя дхармы» (палач, прокурор) и «убийца дхармы, преступник, поправший все законы». Статус официального защитника дхармы позволяет расправиться с любыми людьми, неугодными этим ревнителям дхармы. Убивая своих врагов, следует объяснять всем, что они были нарушителями дхармы, даже если они и вели праведный образ жизни. Такого принципа во всей Махабхарате последовательно придерживается только Кришна. Именно рупором его идей является Маркандея, изложивший взгляды Кришны под псевдонимом Дхармавьядхи. Как и Вьяса, открыто бросить вызов Кубере и Кашьяпе Кришна пока еще не рискует.

А теперь подведем итоги. Вспомним, что думают о дхарме наши герои:

Вьяса признает многомужество нормой для пяти братьев.

Для Панду законом является любое слово мужа к жене, как законное, так и незаконное.

Для Кунти сожительство с тремя мужчинами еще законно, с четырьмя распутство, а вот с пятью уже разврат.

Для Драупади все пять мужей законны, а месть становится воплощением дхармы.

Для Юдхиштхиры любое слово наставника закон, а сожительство женщины даже с семью мудрецами не является беззаконным.

(Напомним обычай того времени. Совершенно некстати для этого хора сторонников неограниченного многомужества диссонансом звучат слова безымянной брахманки из Экачакры: для мужчин многоженство не является беззаконием, для женщин повторное замужество — великое беззаконие).

Для Бхишмы законом является мнение умного человека.

Для Бхимы желание (кама) выше дхармы. Дхарма — это то, чем можно легко пожертвовать и ради выгоды, и ради чувственных удовольствий. Законным будет все, что позволяет уничтожать врагов (желание Драупади — тоже закон), а грех можно искупить жертвоприношением, одарив брахманов.

Для Баки Далбхьи дхарма — это жизнь по подсказке брахманов.

Для Шаунаки суть дхармы в бескорыстном труде для блага брахманов.

Для Ханумана дхарма — инструмент сохранения социального устройства. В зависимости от задачи она может меняться, как хамелеон, поддерживать мир и иллюзию согласия в обществе, как наркотики, или даже стать олицетворением самой власти.

Для Маркандеи уменьшение дхармы с течением юг только повод для прихода спасителя Кришны.

Для Дхармавьядхи дхармой следует считать исполнение воли наставника, средством чего является бхакти — преданное служение учителю. Любой ценой доставить ему удовольствие — и есть цель жизни ученика, его дхарма.

Подобные представления о дхарме либо создают все условия для нарушения традиционного понимания дхармы, либо уже являются ее нарушением.

Для большинства населения древней Индии дхарма совмещает закон, порядок, долг, справедливость, нравственность, обычай, праведное поведение в общественной и частной жизни. Для брахманов, окружающих Вьясу и Кришну, дхарма — лучший способ получить желаемое, добиться своей цели, использовать закрепленные варновой системой свои права в корыстных целях. Но если возможностей дхармы не хватает, следует пойти на нарушение дхармы, объясняя это проявлением высшей дхармы. В крайнем случае не надо бояться истреблять своих врагов. Знатоки дхармы объяснят потом, что они были нарушителями дхармы, зверями и демонами (асурами, ракшасами, обезьянами и тому подобное).

А теперь рассмотрим факты. В конце концов не столь важно, что люди говорят о дхарме. Главное, что говорят за них поступки.

Эпос часто и красочно рассказывает о распре между пандавами и кауравами. Этот конфликт носит открытый характер, хотя часто приобретает скрытые формы. Кауравов обвиняют во многих прегрешениях против пандавов. Но, по большей части, вина их просто измышлена.

В эпизоде «Сожжение смоляного домика» Юдхиштхира предлагает поджечь дом, где жили пандавы целый год. Ночью Бхима поджигает его. В огне погибают невинные люди: пять братьев нишадов, их мать и Пурочана, доверенное лицо Дурьйодханы. В городе люди думают, что это Дурьйодхана расправился с братьями. Пандавам на этот момент 18 — 20 лет. Понятно, что этот план составили не они, а их куратор Вьяса. Акция разработана чрезвычайно тщательно: в убийстве пандавов и сожжении их обвиняют Дурьйодхану. Здесь все признаки адхармы со стороны Вьясы, Видуры, Кунти, пандавов. Погибают невинные и непричастные к трагедии люди. Вину через умело распущенные слухи возлагают на Дурьйодхану — совершенно непричастного к этим событиям. А ведь требование дхармы иное: следует рассказать царю о истинном ходе событий. Но это невыгодно настоящим исполнителям и организатором преступления. Поэтому ответственность пытаются возложить на Дурьйодхану. А это уже клевета! Но никакой оценки со стороны авторов: ни юридической, ни нравственной. Наоборот, якобы целый год выносимое желание поджечь дом Дурьйодханой, (но так и не осуществленное!), выдается за истинную причину поджога. Это ярко выраженные двойные стандарты оценки события: то, что выгодно брахману Вьясе и пандавам, — то дхарма, все, что противостоит им, — то адхарма. Вот в чем корень «злокозненности» Дурьйодханы.

В Адипарве изложена история учителя богов сына Ангираса Брихаспати. Когда жена его старшего брата Утатхьи Мамата была беременной, Брихаспати силой овладел ей. А после этого еще и проклял своего еще не родившегося племянника. Этот поступок — величайшая адхарма с общепринятых норм и того времени да и ныне действующих у всех народов. Изнасилование беременной преступление! А ведь это учитель богов! Но ни слова осуждения Брихаспати от рассказчиков мы не слышим. «Quod licet Jovi non licet bovi». (Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку). К тому же учитель богов еще и бык среди брахманов! Заслуги мудрого Брихаспати столь значимы перед богами и брахманами, что назвать изнасилование адхармой ни у кого из них не достало мужества и честности. Свобода действий у богов превращается в произвол. Представим, что подобный поступок совершил кто-то из кауравов. Как гневно авторы эпоса обличали бы этот бесчестный поступок.