Курская битва. Огненная дуга

— А 39-ю армию принял генерал Берзарин? — уточнил Верховный.

— Так точно, — подтвердил Жуков. — Полагаю, что у Зыгина дело пойдёт, он весьма подготовленный командарм...

(Генерал-лейтенант А. И. Зыгин погиб в боях за Днепр 27 сентября 1943 года. — А. 3.).

Верховный набил трубку табаком и закурил, жадно вдыхая горьковатый дым. Маршал Жуков между тем достал из папки какую-то бумагу. Сталин увидел это и спросил:

— Что у вас за документ?

— Это рапорт командующего войсками 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта танковых войск Павла Алексеевича Ротмистрова на моё имя как первого заместителя наркома обороны Союза ССР. Я бы хотел, чтобы вы его прочли.

Сталин молча взял из рук Жукова рапорт и, развернув листок, начал про себя читать.

«В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 года, — писал Ротмистров, — 5-я гвардейская танковая армия встретилась с исключительно новыми типами танков противника. Больше всего на поле боя было танков T-V («пантера»), в значительном количестве танки T-VI («тигр»), а также модернизированные танки Т-III и T-IV.

Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли своё превосходство перед танками противника в броне и вооружении. Вооружение, броня и прицельность огня у немецких танков стали гораздо выше, и только исключительное мужество наших танкистов, большая насыщенность танковых частей артиллерией не дали противнику возможности использовать до конца преимущества своих танков. Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит явно в невыгодное положение наши танки. Сильно снижается эффективность использования наших танков и увеличивается их выход из строя. Проведённые мною бои летом 1943 года убеждают меня в том, что и теперь мы самостоятельно маневренный танковый бой можем вести успешно, пользуясь отличными маневренными свойствами нашего танка Т-34. Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня. Таким образом при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несём огромные потери в танках и успеха не имеем. Немцы, противопоставив нашим танкам Т-34 и КВ свои танки T-V («пантера») и T-VI («тигр»), уже не испытывают танкобоязни на полях сражений.

Танки Т-70 просто нельзя стало допускать к танковому бою, так как они более чем легко уничтожаются огнём немецких танков.

Приходится с горечью констатировать, что наша танковая техника, если не считать введение на вооружение самоходных установок С-122 и СУ-152, за годы войны не дала ничего нового, а имевшие место недочёты на танках первого выпуска, как то: несовершенство трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка перемены передач и бортовые фрикционы), крайне медленный и неравномерный поворот башни, исключительно плохая видимость и теснота размещения экипажа — не полностью устранены и на сегодня. Если наша авиация за годы Отечественной войны по своим тактико-техническим данным неуклонно идёт вперёд, давая всё новые и новые более совершенные самолёты, то, к сожалению, этого нельзя сказать про наши танки.

Ныне танки Т-34 и КВ потеряли первое место, которое они по праву имели среди танков воюющих стран в первые дни войны. Ещё в декабре 1941 года мною была захвачена секретная инструкция немецкого командования, которая была написана на основе проведённых немцами полигонных испытаний танков КВ и Т-34. Как результат этих испытаний, в инструкции было написано примерно следующее: немецкие танки вести танкового боя с русскими танками КВ и Т-34 не могут и должны танкового боя избегать. При встрече с русскими танками рекомендовалось прикрываться артиллерией и переносить действия танковых частей на другой участок фронта.

И действительно, если вспомнить наши танковые бои 1941 и 1942 гг., то можно утверждать, что немцы обычно и не вступали с нами в бой без помощи других родов войск, а если и вступали, то при многократном превосходстве в числе своих танков, чего им нетрудно было достичь в 1941 году и в 1942 году.

На базе нашего танка Т-34 — лучшего танка в мире к началу войны — немцы в 1943 году сумели дать ещё более усовершенствованный танк T-V («пантера»), который, по сути дела, является копией нашего танка Т-34, и в особенности по качеству вооружения...»

(Для характеристики и сравнения наших и немецких танков Ротмистров в своём письме приводит таблицу. — А. 3.).

«Я как ярый патриот танковых войск, — пишет далее генерал Ротмистров, — прошу Вас, товарищ Маршал Советского Союза, сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 года новых танков, превосходящих по своим боевым качествам и конструктивному оформлению ныне существующие типы немецких танков. Кроме того, прошу резко улучшить оснащение танковых частей эвакуационными средствами.

Противник все свои подбитые танки, как правило, эвакуирует, а наши танкисты этой возможности зачастую бывают лишены, в результате чего мы много теряем на этом в сроках восстановления танков. Одновременно в тех случаях, когда поле танковых боёв на некоторый период остаётся за противником, наши ремонтники взамен своих подбитых танков находят бесформенные груды металла, так как в этом году противник, оставляя поле боя, все наши подбитые танки взрывает.

Командующий войсками 5-й гвардейской танковой армии гвардии генерал-лейтенант танковых войск Ротмистров. 20 августа 1943 г., действующая армия».

— Что скажете вы? — Сталин свернул рапорт Ротмистрова и пристально посмотрел на маршала Жукова.

То, о чём он прочёл в рапорте, вызвало в его душе двоякое чувство. С одной стороны, он был весьма доволен тем, как сражаются наши танкисты, с другой — его разочаровало то, что наши танки показали себя хуже немецких. Как это могло случиться и кто тут повинен в первую очередь?! У него даже появилась мысль сейчас же, немедленно поручить Лаврентию Берии разобраться во всем и принять должные меры.

Но тут Верховный увидел, что Жуков отчего-то хитровато улыбнулся, и уже готов был его одёрнуть, как не раз бывало в пылу гнева или спора, но вдруг лицо маршала стало каким-то суровым, от него повеяло холодом. Он передёрнул плечами, но его губы всё ещё были плотно сжаты. Наконец он разжал их и обронил:

— Я благодарен Павлу Алексеевичу Ротмистрову, что он, не боясь упрёков с вашей стороны, товарищ Сталин, честно высказал то, что его волнует.

«Я так и знал, что он бросит камешек в мой огород», — про себя усмехнулся Верховный, но произнёс совсем другое:

— Кто виноват в том, что наши танки оказались вооружёнными хуже немецких? — На его лице появилась улыбка, но тут же исчезла.

— В рапорте указаны виновники, товарищ Сталин, — твёрдо ответил Жуков. — Но мы с вами тоже виноваты, ибо проглядели.

— Что же теперь делать? — сорвалось с губ Верховного.

Этот вопрос не вывел маршала из себя, он сразу, не раздумывая, заявил:

— Надо сделать то, о чём просит Павел Алексеевич: «сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников» и к зиме 1943 года или, возможно, раньше начать выпуск танков, устранив недостатки в их конструкции. Наш танк Т-34, товарищ Сталин, прекрасная машина, — продолжал он, — калибр пушки 76 миллиметров, но беда в том, что ствол этой пушки в полтора раза короче ствола пушки «пантеры». Поэтому снаряд на немецкой «пантере» обладает большей начальной скоростью, что позволяет вести огонь по нашим танкам с большей дистанции. — Жуков вытер платком вспотевший лоб. — Я беседовал на фронте с бывалыми танкистами, и они всё это подтверждают на личном опыте в прошедших боях под Курском. Ясно одно: этот вопрос нужно решать без промедления, и решать его вам как Верховному главнокомандующему.

Сталин озабоченно прошёлся вдоль стола, хмуро сдвинув брови. Кажется, он принял решение, потому что Жуков краем глаза заметил, как в глазах Верховного появился блеск, а лицо вмиг посветлело, словно на него упал солнечный луч.

— Давайте сделаем так, — заговорил он, устремив взгляд на Жукова. — Рапорт товарища Ротмистрова оставьте мне, а я проведу совещание с теми, кто создаёт танки. Сейчас у нас есть все возможности делать их такими, чтобы они по всем параметрам превосходили немецкие танки. Кстати, как под Курском воевал сам генерал Ротмистров? — неожиданно поинтересовался Верховный.

— Хорошо воевал, товарищ Сталин, — ответил Жуков. — Ему была поставлена задача — нанести удар по врагу в направлении Прохоровка — Яковлево. Рано утром 12 июля соединения первого эшелона Ротмистрова начали наступать. Навстречу им двинулась ударная немецкая группировка танков. У совхоза «Комсомолец» она пыталась оказать нашим войскам сопротивление. И что же? Головная колонна танков Ротмистрова стремительно прошла сквозь немецкую колонну, выскочила ей в хвост и стала расстреливать её тылы. Началось ожесточённое танковое сражение...

(«Танки гитлеровцев начали расползаться в стороны, спеша занять позиции для боя, — писал участник этих событий Ж. Жуков, корреспондент «Красной Звезды». — Поле между железной дорогой и рекой превратилось в плацдарм, на котором сотни немецких танков, сопровождавшихся самоходной артиллерией, пытались как-то противостоять ударам советских танкистов. Это была ударная группировка 2-го эсэсовского танкового корпуса. За рычагами боевых машин сидели заклятые враги Советского Союза, и дрались они с отчаянием смертников. Борьба была беспощадная. С обеих сторон в бою участвовало до 1200 танков. Танки часто сходились на короткую дистанцию и вертелись, норовя поразить друг друга в борт либо с тыла. То там, то здесь они шли на таран. Многотонные стальные машины сталкивались со страшным грохотом. Слетали с танков тяжёлые башни, рвались и распластывались в жидкой грязи гусеницы. К небу вздымались десятки густых столбов дыма — наши танкисты зажгли свыше ста немецких танков и самоходных орудий. А над полем боя шли ожесточённые воздушные бои — сражалась авиация...

Жестокий бой кипел и на соседнем участке, где сражалась пехота, — там 3-й танковый корпус противника упорно пытался прорваться на Ржавец. Гитлеровцы всё ещё не хотели расстаться с замыслом выйти на тылы наших войск, действующих южнее Курска. Чтобы остановить их, в полосу подвергшейся атакам 69-й армии были выдвинуты две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса, составлявшего второй эшелон армии, одна танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса и резерв Ротмистрова. Этот сводный отряд вместе с соединениями 69-й армии остановил и отбросил 3-й танковый корпус гитлеровцев. На этом участке столкнулись около 300 танков и самоходных орудий...» — А. 3.).

— Если коротко, — вновь заговорил Жуков, — то всего во встречных сражениях 12 июля 1943 года западнее и южнее Прохоровки участвовало до полутора тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок. Гитлеровцы потеряли здесь более 300 танков и около 10 тысяч солдат и офицеров убитыми. Есть потери и у Ротмистрова, и тоже немалые. Я хочу просить вас, товарищ Сталин, как можно скорее восполнить их, особенно в танках и самоходных орудиях. Бои нам предстоят ещё очень упорные и жаркие...