Волки

— Пойду-ка я до ветру.

— Да ты только дверь отвори, ветер сам тебя найдёт, — хохотнул кто-то из паннонцев, — вон как воет.

— Да тихо вы! — Мандос вскочил.

Авл потянулся за ним.

Мандос рванул на себя дверь, покачнулся, приняв в грудь удар снежного заряда. Снег валил стеной.

— Вот Сальвий, поди, клянёт Тиберия, — сказал кто-то.

— Да и тебя, уважаемый Анектомар, твои небось чихвостят.

— Даор?! — окликнул Мандос часового, коего жребий наградил злой судьбой торчать снаружи (его, правда, обернули сразу в три плаща).

Никто не ответил.

Мандос вытянул меч из ножен и шагнул наружу. Авл выполз следом.

— Даор?! — снова позвал Мандос.

Безрезультатно.

— Может он т-т-тоже от-т-тлить от-т-тошел? — отстучал зубами замысловатую дробь Авл.

— Чего ему здесь не отливалось? — резко бросил Мандос и направился к лошадям.

Те нервно переступали, косили глазами, храпели.

— Тише, тише, — попробовал успокоить своего жеребца паннонец, ласково провёл рукой по шее и почувствовал, что того бьёт крупной дрожью, словно в жестоком ознобе.

— Даор?! — покачиваясь, закричал Авл, прикрывая лицо руками от царапающих кожу, обжигающих снежных зарядов.

Плащ его развевался, как крылья.

Мандос напряжённо оглядывался по сторонам. Ночь взбесилась и яростно хлестала людей своей ледяной плетью. В трёх шагах ничего не видать.

Лошади в панике рвались с привязи и уже криком кричали, срываясь на визг. Мандос изумлённо смотрел на них, не зная, что ему предпринять. Такого поведения он никогда прежде не видел, даже во время ночёвок в глухом лесу, когда вокруг лагеря нарезали круги серые.

Вдруг на периферии зрения проявилось какое-то движение. Мелькнула размытая тень и почти сразу затрещала соломенная крыша мазанки.

Мандос резко обернулся и увидел, как крыша обрушивается внутрь. В доме закричали. Что-то тяжёлое изнутри ударило в стену, едва не пробив в ней брешь. Захрустели прутья, потрескалась покрывавшая их глина.

Паннонцы и бритты орали нечто нечленораздельное. Их крики пульсировали ужасом.

Мандос рванулся к двери. На самом пороге его сбил с ног Тестим. Он кубарем выкатился наружу, зажимая живот руками. К нему подскочил Авл.

— Тестим!

Раненый выл нечеловеческим голосом, пытаясь запихнуть кишки в распоротый живот.

На пороге показался Анектомар. Он тоже орал, как и все в доме, и пятился наружу, отмахиваясь мечом от чего-то или кого-то, убивающего дозорных. Мандос вскочил на ноги, но помочь бритту не успел. Тот вдруг обмяк и по дверному косяку сполз на землю.

Вспыхнула полуразрушенная крыша. Мандос рывком отшвырнул Авла прочь от Тестима, глаза которого уже остекленели.

— Беги!

Авл кувыркнулся через голову, вскочил, оглянулся и, спотыкаясь, бросился бежать. В метель. В никуда.

На пороге возникла здоровенная тень. Пламя разгорающегося пожара высветило фигуру, отдалённо похожую на человеческую. Мандосу показалось, что его обезумевшее сердце сейчас пробьёт грудь.

— Кто ты такой, ублюдок?! — прорычал паннонец.

Тень не ответила.

Разведчик перехватил меч двумя руками.

— Ну, иди сюда, тварь!

И тень послушалась.