Отрочество

– «От Кочета даже в воротах покоя нет!» – заметил брату Слава.

– «Гол опять забил Раймон Копа!» – опять громко огласил Платон.

– «С великолепного паса Льва Яшина!» – пошутил и Витя Мельников.

Но братья Бобковы с этим были не согласны, и опять бросились в отчаянную атаку.

Если бы они атаковали большим числом игроков, подключая и края, где особенно выделялся быстрый и юркий маленький Вова Зарубин, и полузащиту, где был великолепен, со своим постоянными и точными пасами братьям, Вася Симаев, то возможно команде класса «В» пришлось бы худо.

Но Бобковы были самолюбивыми эгоистами и любили себя в футболе, а не футбол в себе, к тому же, всё время конкурировали между собой. И это мешало их результативности. Но и тут количество постепенно неумолимо перешло в качество. В один из моментов Слава, опять получив пас от Васи, прорвался по центру, но не стал бить, увидев выбегающего ему навстречу Платона, а передал мяч вправо брату, выбегавшему на место правого полусреднего. И тот сходу и сильно пробил в ближний угол, но мяч чуть закрутился вправо и уже уходил за пределы поля, провожаемый удовлетворённым взглядом Платона. Но тут случилось непредвиденное. Инстинктивно пытаясь защититься от летевшего в неё мяча, стоявшая вплотную к штанге Таня Онегина, невольно выставила чуть вперёд одно бедро, от которого этот мяч и влетел в угол ворот: 2:2 (?!).

Бобковы вскричали и вскинули руки верх, празднуя гол.

Но Платон их поначалу расстроил:

– «Гол не считается! Мяч летел мимо и попал в ворота от болельщика!».

– «Как это не считается?! Мяч влетел в ворота от вашего болельщика! Ему не надо было здесь стоять! Вот если бы мяч влетел от нашего, тогда да, не считается!» – напирали оба брата Бобковы, наперебой сыпля аргументами.

– «Но это же нейтральная помеха, независящая от нас!» – подбежал к спорящим Витя Мельников.

– «Да, нейтральная! Но по чьей вине? Если бы помеха была по нашей вине, тогда не засчитывается! А тут по вашей! Так что два – два!» – безапелляционно высказался Слава Бобков, у которого от досады уже даже вступили слёзы.

– «Меня вы не убедили! Но пусть окончательно решает капитан!» – согласился Платон, видя, подбегающего Сталева.

– «Платон! Да пусть будет два – два!» – окончил он спор.

– «Эх, Танька, Танька! Из-за тебя гол засчитали! Отойди подальше!» – наскочил Кочет на Онегину.

– «Платон! Давай сейчас ты поменяешься в воротах с Вовкой Новиковым, ты выйдешь вперёд, и мы им забьём!» – неожиданно предложил Саша, знавший, каков Платон бывает в гневе и азарте.

Так они и поступили. Новиков не возражал, так как это было оговорено до игры, как вариант.

Платон подошёл к мячу начинать с центра.

– «Вить! Начни ты и дай мне чуть вперёд!» – попросил он Мельникова.

И тот дал, а Платон, как танк, резко и неожиданно ранул по центру, пробросив себе на выход мяч и оттолкнув руками в обе стороны братьев Бобковых, пытавшихся сделать ему коробочку. Вырвавшись на пустое пространство, он увидел, всегда под него открывающегося на правом краю, Сашу Сталева и дал ему пас в разрез с левой. И Саша устремился к воротам, на скорости обводя соперника и срезая поле к углу штрафной площадки.

А Платон, как у них было давно наиграно, рванул к воротам по центру, ожидая ответного паса. И Саша вовремя прострелил, а Платон сходу мощно ударил и попал под перекладину, сделав счёт 3:2.

– «Ур-ра!» – закричали девчонки из их класса, среди которых громче всех звучал голос Тани Онегиной.

– «Гол забил Альтафини!» – теперь громко объявил Витя Мельников.

– «Нет! Дино Сани! – поправил его Платон – Вить! Я же не только в нападении играю!».

А братья так и сели на землю, чуть не заплакав. Но тут же взяли себя в руки и побежали отыгрываться. А Платон вернулся в центр защиты на место Вовы Новикова и резво бегал за братьями, которые яростно терзали оборону его команды, пытаясь непременно забить. Но не успели.

И 8-ой класс «В» вошёл в историю школы № 21 её чемпионом 1964 года по футболу.

Девчонки класса поздравили своих мальчишек с победой, назвав Кочета лучшим игроком.

– «Нет! Лучшим был Саша Сталев! Он два гола забил и на третий гол какой пас дал!?» – возразил Платон.

– «Не, не! Если быть совсем объективным, то лучшим был Витя Мельников! Как он здорово дирижировал игрой в центре поля и в защите помогал?!» – аргументировано возразил он.

– «В общем, все хорошо играли!» – подвела итог, больше всех ему радующаяся, Таня Онегина.

– «Особенно, Тань, ты! Такой гол забила!?» – не удержалась, всегда любящая ясность, староста класса Нина Калуцкая, вызвавшая общий смех.

После раздевалки Кочет повстречал ждущую его Онегину. Увидев Платона, она с улыбкой пошла ему наперерез.

– «Платон! Тебе особенно большое спасибо! Ты спас мою честь! Ты сейчас куда? Домой? Тогда нам с тобой по пути!» – не дожидаясь ответа, с миловидной улыбкой, но превозмогая стеснительность, предложила Таня.

– «По пути до перекрёстка!» – согласился Платон, про себя подумав:

– Наверняка я ей давно нравлюсь! Она наверно решила, что если сейчас не поговорит со мной, не договорится о встрече, то больше меня может быть, никогда не увидит! А как она про честь сказала?! Так может она сейчас хочет мне её подарить? Не! Не надо!

– Тань! Извини меня! Ты красивая, умная и хорошая девушка и мне давно нравишься! Ты лучшая в нашем классе! И я бы с тобой дружил! Но у меня уже давно есть подруга, даже невеста, фактически жена! Так что извини! А тебе всего хорошего!» – навсегда распрощался он с Татьяной на перекрёстке.

– Да! Не получился из меня Онегин!? – подумал троечник по литературе.

Он прошёл мимо своего дома к Протезному заводу и позвонил Варе из будки телефона-автомата. Из разговора с любимой Платон узнал, что она уже сдала все экзамены и приглашает его завтра днём к себе, чтобы вместе с возвратившимися сёстрами погулять по Москве. И Платон, конечно, согласился, хотя ему очень не хотелось пропускать игру.

Мама с пониманием отнеслась к просьбе сына дать ему деньги и субсидировала его.

Теперь после возвращения в конце июня Александра Васильевича с женой и младшими дочками из отпуска, Платон опять прогулялся со всеми сёстрами Гавриловыми. Пройдя совсем короткий Яузский бульвар, они перешли на Покровский бульвар, и с него зашли в Детский городок в Милютинском саду. Непринуждённо разговаривая на разные темы и попутно шаля, где тон задавали младшие сёстры, они прошли почти все аттракционы и снова вышли на Покровский бульвар, двинувшись дальше на север.

За Покровским бульваром последовал Чистопрудный бульвар. И Платон опять рассказал им, как они здесь с сестрой и родителями гуляли, катались на коньках и на лодках. Услышав это, девчонки радостно запросились прокатиться по пруду:

– «Ой, Платон! А нас папа тоже здесь катал на лодке! Так было здорово! Давай, прокатимся! Ты же обещал!» – громче всех просила Клава.

– «Детям одним без взрослых кататься нельзя!» – оборвала её Варя.

– «Так Платон и есть взрослый дядя!» – не унималась средняя сестра.

– «Да-а! У него уже у…сз…ы!» – показала пальцем на не сбритую весьма уже заметную щетинку над верхней губой Платона пятилетняя малышка, как всегда через зубы пропуская звук «с».

– «А пальцем на людей не показывают!» – сделала Варя строгое замечание Ксюхе.

– «А давайте попробуем! Вдруг пустят?» – пришёл на помощь младшим сёстрам Платон, которому теперь не терпелось похвастаться своей силой и молодецкой удалью пред своей любимой девушкой.

– «Два взрослых и два детских!» – попросил он в кассе билеты.

– «А кто это тут у нас взрослый, и кто дети?!» – шутливо спросила кассир, чуть высунувшись из окошка кассы и с интересом разглядывая детей.

– «Так вот же! Старшая сестра и её жених!» – вдруг всех выручила всегда находчивая и не по возрасту острая на язык Клава.

– «Женихи! А вам по восемнадцать-то хоть есть?».

– «Конечно! И даже больше!» – непонятно, что имея ввиду, быстро ответила Варя.

– «Только соблюдайте осторожность на воде, не балуйтесь!» – пожелала кассирша, с улыбкой протягивая билеты.

Платон прошёл первым и сел за вёсла, пытаясь погасить начавшуюся лёгкую качку. Варя сначала пропустила сестёр, потом на корму села сама. Работник лодочной станции подтолкнул их лодку, и Платон принялся грести, левым бортом держась берега. Вскоре их лодка, ведомая не только сильными и жилистыми руками крупного юноши, но больше его умелыми действиями, стала опережать все другие лодки, плывшие в попутном направлении.

Гонка увлекла и девчонок. Смотревшая вперёд Варя, направляла Платона, при очередном обгоне командуя, какой рукой поддать сильнее. Он подчинялся, но как человек ответственный, контролировал траекторию лодки взглядами через плечо. Сделав несколько кругов и обогнав всех подряд, Платон сбросил скорость, переведя лодку ближе к середине пруда и к лебединым домикам. Теперь они скользили на лодке по инерции и мочили свои руки в Чистопрудненской воде, любуясь благородными птицами. Солнце играло бликами на водной ряби, которую то и дело перебивали волны от вёсел других лодок и кильватерных струй уплывающих от них лебедей и уток. А на улице было тепло и солнечно.

– «Платон! А давай я тоже попробую грести!» – вдруг попросила Варя, подумав, что ему уже надоело это монотонное занятие.

– «Только давай пересаживаться у берега, а то вдруг лодка перевернётся?! Хоть не глубоко будет! Вы же наверно плавать ещё не умеете?» – согласился он.

– «Давай так!».

Платон подгрёб к берегу, затормозил и, уняв качку, не вставая с места, подал Варе руку.

– «Только старайся идти посередине и мелким шажками, ступая по одной линии, как на подиуме!» – твёрдо предложил он Варе.

– «А ты откуда про подиум знаешь?».

– «Так я давно был в доме моделей и из меня хотели сделать ходячий манекен! Но мне это не понравилось! Да и я по росту не подошёл к своему возрасту!».

– «А, да! Твоя мама же говорила, что у неё там есть знакомые!».

– «Только это, скорее всего, старые знакомые папы!».

Когда Варя села рядом с подвинувшимся Платоном, тот встал и осторожно повторил её путь в обратном направлении, аккуратно сев между малышками.

Теперь Платону пришлось управлять Варей, которая сразу поняла, что лёгкость гребли, продемонстрированная им, была только кажущейся.

– «Ты пока не спеши! Делай всё лучше медленней, но правильно и чётко! Главное сейчас – вёсла не заглубляй! Греби у самой поверхности воды – так легче будет!» – поучал он девушку.

И та вскоре почувствовала правильность его советов, обрадовавшись появившейся относительной лёгкости гребли и заметно возросшей скорости.

Вволю накатавшись, они потом с Чистых прудов, минуя метро Кировскую, перешли на Сретенский бульвар, про который Платон опять рассказал им, как про бульвар своего детства. Затем он повёл девчонок в Печатников переулок и опять показал им свой отчий дом с летним садиком.