Креолка. На острове любви

— Он уверен, что все это задумал Моргон, — мрачно заключил Гервей. — Он жаждет его крови, поэтому мне пришлось арестовать Моргона, иначе ему и его супруге на «Перегрине» не поздоровилось бы.

— Полагаете, это была ловушка? — спросил Уилберфорс.

— Мне все равно, я и так потерял зря много времени. Самое главное теперь догнать флот. О Моргоне я переговорю с Бингом, пусть он решает, как поступить. Судя по вашим словам, этот человек вызвался стать двойным агентом. Однако не знаю, понадобится ли он нам. Совершенно ясно одно: я не оставлю его здесь, иначе он тайком переберется к французам.

— Его жену вы тоже оставите на борту корабля?

— Разумеется.

Уилберфорс не успел ответить, как появился запыхавшийся связной с донесением для капитана: «Грасьез» спешно поднял паруса и покидает гавань. Когда капитан и его гость поднялись на палубу, прозвучал голос впередсмотрящего: с юга к порту приближаются новые корабли.

Гервея охватило волнение: вот чего он ждал — боевых действий. Ему не удается догнать «Грасьез», но его радовало то, что этот корабль решил спасаться бегством. Он взял Уилберфорса за руку.

— Мой друг, мне все же придется отменить приглашение на завтрашнюю трапезу. Я собирался отчалить завтра, однако, видимо, мы выйдем в море сегодня. К сожалению, вам придется сойти на берег.

— Вы уверены, что наконец-то прибыл флот?

— Да. Дай Бог, чтобы мы скоро освободили Менорку.

— Аминь!

Охваченные возбуждением, они чуть не обнялись, но так поступили бы французы, а Гервей и Уилберфорс ограничились твердым рукопожатием.

Уже собираясь спуститься в лодку, Уилберфорс спросил:

— Прислать вам вещи Моргонов из гостиницы?

— На это уже нет времени. Пусть их заберет капитан Хок, если ему удастся уговорить вице-короля. Вещи станут его единственной компенсацией за путешествие в ад.

Когда Поля-Армана ле Бо де Моргона втолкнули в каюту, остальные, следуя своим привычкам, расположились на маленьком пространстве. Флорус опустился на пол, прислонился спиной к фальшборту и начал кидать кости. Он положил руку на колено Ясмин, которая сидела рядом с ним. Жервез завладел единственным шатким стулом за складным столом у стены, но вскакивал каждую минуту и с тревогой выглядывал в крохотный иллюминатор. Айша сидела на койке, думая о том, как непривычно для Жервеза заточение, тогда как для троих эта ситуация вполне знакома. Жервез совершенно растерялся, другие же знали, что им остается только ждать.

Поскольку Айша села напротив двери, Поль-Арман увидел ее первой. Он с изумлением посмотрел на Жервеза:

— Вы и жену впутали в это?

Одна щека у него была покрыта синяками, и он ходил скованно, но его голос звучал так же решительно, как и прежде.

— Мне плевать на вас.

— На порядочность вам тоже плевать, поскольку вы не знаете, что это такое.

Жервез снова прильнул к иллюминатору, а Поль-Арман занял освободившийся стул, положив руку на стол. Айша заметила, что его руки в крови. Она также с облегчением осознала, что Поль-Арман избегает ее взгляда, однако он, осмотрев присутствующих, устремил свой пронзительный взгляд на нее.

— Ты хотя бы не делаешь вид, что удивлена, увидев меня. По крайней мере это честно. Чего же ты надеялась достичь, идя на эти глупые проделки?

— Не отвечай ему, — начал Жервез, но умолк под холодным взглядом кузена. Айша и не предполагала, что взгляд Поля-Армана так действует на Жервеза: лицо ее мужа выражало страх.

Снова прозвучал холодный голос:

— Из-за вас, Жервез, я только что потерял урожай целого года. Этот урожай я погрузил на корабль, который ушел на дно, а с ним и тридцать жизней. Вам не приходит в голову задать вопрос, что станется с вами?

— Вы не посмеете тронуть меня.

Жервез рефлекторно коснулся того места, где висела его парадная шпага, но охрана конфисковала ее.

— Почему бы и нет? Я сильнее вас, нам обоим это известно. Думаете, слуга будет защищать вас? — Поль-Арман испытующе взглянул на Флоруса. — Ради чего? Я ведь знаю вас, кузен. Вы немало потрудились, чтобы дать ему основания возненавидеть вас. Или это не понравится англичанам? Напротив, англичане придут в восторг. Вы им просто чертовски надоели. Поскольку вы гражданское лицо, они, скорее всего, не расстреляют вас как шпиона, но, вероятно, избавятся от вас в пылу сражения.

— Какое еще сражение? Мы на нейтральной территории.

— Разве вы не слышали, что происходило, когда меня вывели на палубу? Прибыл английский флот, а французский корабль спешно покинул гавань. Наш корабль вот-вот отчалит в Менорку.

— Вы говорите по-английски.

— Я выучил этот язык, чтобы знакомиться со статьями по сельскому хозяйству. Что же касается общения, то в отличие от вас у меня не было столь широких возможностей говорить по-английски.

Корабль накренился, и Жервез с тревогой произнес:

— Мы плывем. — Он снова выглянул в иллюминатор. Все услышали тяжелый плеск волн, бьющихся о корпус корабля. — Мы выходим в открытое море, — добавил он, побледнев.

Поль-Арман раздраженно вздохнул:

— Черт возьми, не хватало только того, чтобы вас укачало!

— Не укачает, если я лягу.

Айша встала и отошла от койки. Жервез растянулся на матраце, повернувшись лицом к стене.

Флорус насмешливо улыбнулся ей:

— На шлюпе с ним происходило то же самое. Ты разве не знала?

Айша покачала головой. Лежа одна в главной каюте, она чувствовала полный упадок сил, поэтому даже не пыталась узнать, что происходит в других местах шлюпа.

Поль-Арман заметил, с каким отвращением Айша взглянула на мужа. По ее короткому обмену репликами с Флорусом он догадался, что они близко знакомы. Предложив Айше сесть на стул, Поль-Арман опустился на пол напротив Флоруса. Внимательно оглядев гиганта, он спросил: — Кому ты принадлежишь — мужу или жене?

Айша хотела ответить: «Никому», но Флорус опередил ее:

— Моя жизнь принадлежит госпоже. Если она пожелает вашей смерти, вам конец.

Хозяин невозмутимо приподнял одну бровь и кивнул в сторону Ясмин.

— А ее жизнь?

— Ясмин — моя женщина. Она поступит так, как я скажу.

— Ты неплохо устроился.

Флорус пожал плечами и посмотрел в глаза хозяину. К удивлению Айши, Поль-Арман первым отвел взгляд. Наступила тишина, когда корабль вышел в открытое море. Хозяин время от времени менял положение, стараясь устроиться поудобнее, снял камзол, свернул, лег на пол и подложил его себе под голову. Вскоре он уснул.

Это не избавило Айшу от напряжения. Глядя на хозяина, она думала о том, как эта ситуация далека от ее грез о мести. Сначала Айша воображала, что Поль-Арман наконец-то рухнет перед ней на колени, осознав тяжесть совершенных им грехов. Но теперь она поняла, что это не в его характере. Он не ведал ни страха, на раскаяния. Раскаивалась здесь только она: и это поразило ее больше всего. Айша многое отдала бы, чтобы покинуть эту каюту и встретиться с Полем-Арманом лицом к лицу как с заклятым врагом.

Ей следовало проявить настойчивость и убедить Жервеза отказаться от приглашения Гервея. Он прочел Айше это приглашение, и что-то в нем насторожило ее. Айша обратила внимание Жервеза на то, что «Перегрин» вернулся без добычи. Однако он считал, что сахар перегрузили на капер, а другой корабль утонул. За оставшееся время Айша разделила свои драгоценности и вместе с Ясмин надежно вшила их в швы приготовленных ими для визита на корабль плащей. Жервез ничего не знал об этом, и она и не собиралась посвящать его в тайну.

В пять часов «Феникс» выстрелил из тринадцати пушек. Корабль содрогнулся. Жервез открыл испуганные глаза. Хозяин вскочил. Его лицо выразило недоумение. Спустя полминуты вдали раздались ответные выстрелы. Пленники прислушались к возгласам наверху и к голосам своих охранников.

— Если я верно понял, они встретились с «Экспериментом» и скоро прибудет остальная часть флота, — заметил Поль-Арман.

Вскоре все услышали, что спустили шлюпку. Айша увидела в иллюминатор, что гребцы направили шлюпку с капитаном Огастесом Гервеем к линейному кораблю «Рамилли».

— Думаю, наш капитан собрался к адмиралу Бингу.

— Тогда есть шанс, что нас всех разнесут в клочья, — сухо заметил ее отец. — Вопрос в том, от каких пушек мы погибнем — британских или французских.

Гервей очень обрадовался, увидев своего друга адмирала Бинга и выяснив, что остальные корабли коммодора Эджкомба все еще находятся в составе флота. Когда эскадра направилась на юго-восток, чтобы по пути к Менорке обогнуть мыс Салинас, рядом с его маленьким «Фениксом» вместе с тринадцатью линейными кораблями плыли еще три фрегата. Бинг вдохновился, получив запас медикаментов, и одобрил действия Гервея, но, к удивлению капитана, попросил его не заносить ни слова об этом в бортовые журналы флота. Бинг доверительно поведал молодому другу, что его эскадра, направленная адмиралтейством для выполнения важной задачи, оснащена хуже всех, однако, сообщив о грузе с медикаментами, он изменил бы такое впечатление. Гервей согласился с ним, беспокоясь лишь о том, чтобы медикаменты достались тем, кто в них нуждается. Адмирал также попросил его допросить пленных и выяснить, не шпион ли месье Моргон.

На следующий день они обогнули мыс Салинас и плыли до самой Менорки под встречным ветром, поэтому у Гервея хватило времени допросить пленников. Жервез воспротивился тому, чтобы его вывели из каюты. Он утверждал, что ему станет плохо, если он покинет койку. Действительно, в каюте Гервея ему стало так плохо, что капитану не удалось ничего вытянуть из него. Непрерывно издавая стоны, Жервез заявил, что сделка была заключена добровольно. Он снова пообещал шпионить в пользу Британии, если его отпустят. Первый ответ навел на мысль, что этим человеком движет только личная месть, но второй ответ заставил Гервея призадуматься. Отправив Жервеза в каюту, он велел привести его кузена.

Перед ним предстал совсем другой человек. Гервей знал, что он не струсил, открыл огонь из мушкета по экипажу «Перегрина» и оказал ожесточенное сопротивление, когда его брали в плен. Поль-Арман сказал, что, как фермер и торговец, не участвует в этой войне, и презрительно отозвался о своем кузене.

— Если бы он был на корабле один, я предложил бы вам расстрелять его, и делу конец. Но с ним жена; она моя дочь. Прижитая на стороне, но все же моя. Мой кузен не шпион, для этого у него мало мозгов. Своим единственным врагом он считает меня: это очень долгая история, готов рассказать ее, если вам угодно. Лучше всего отдать его в руки французов на Менорке; они знают, как с ним поступить.

— Боже мой, я понятия не имел, что она ваша дочь. А как вы объясните то, что она так настроена против вас?

— Она повинуется мужу, вот и все. Вряд ли ее можно обвинять в шпионаже, сомневаюсь, что она знает хоть одно английское слово.

Узнав о родственной связи между ними, Гервей уловил сходство, когда ввели дочь, несмотря на разницу в цвете кожи. В отличие от белого отца, она была смуглой красавицей. В обоих угадывались достоинство и смелость. Кроме того, они одинаково относились к Жервезу де Моргону. Она презрительно поморщилась, услышав от Гервея, что ее муж предложил шпионить в пользу Англии.