Поручик Ржевский и дама с солонкой

Глава девятая, в которой герой оказывается на маскараде, а там, как и следовало ожидать, делает неожиданное открытие

Сказать, что маскарад у губернатора оказался совершенно такой же, как обычно бывает маскарад в российской губернии, значит погрешить против истины. Это увеселение блеском и размахом вполне соответствовало тому, что устраивалось в Москве и даже Петербурге. И по количеству выпитого шампанского, и по количеству разбитой посуды, и по количеству денег, истраченных дамами на наряды, и даже по количеству сплетен, порождённых разными маскарадными происшествиями.

Конечно, число гостей не могло оказаться вполне таким же, ведь население Твери было не так велико, как население столиц, но князь Всеволожский, следуя столичным традициям, приглашал на этот праздник не только дворян, но и купцов, и всех сколько-нибудь заметных людей города.

После шести часов вечера, когда гости начали прибывать, перед главным крыльцом губернаторского дворца, а также в помещениях сделалось очень тесно. Там, конечно, нашлось бы, где упасть яблоку, но вот если бы дама решила упасть в обморок, упасть у неё никак не вышло бы.

В большом зале толпились лишь по краям, а в центре хватало места для танцев, но Ржевский, не обнаружив там ни Тутышкиных, ни Ветвистороговых, ни даже Бенского, не стал присоединяться к танцующим. Он устремился в одну из смежных комнат, где побольше народу и побольше толкотни.

Теснота – друг гусара, потому что помогает знакомиться с дамами. Ведь женщину при знакомстве с гусаром останавливает не столько скромность, сколько неизвестность. «Вот окажусь я в гусарских объятиях, – думает прелестница, – а как там? Вдруг мне что-нибудь не понравится. Но отказываться будет уже поздно». Зато в плотной толпе, где расстояние между собеседниками минимально, даме намного проще вообразить гусарские объятия и решить для себя, как оно там.

А бывает, что женщина не вполне уверена, нравится ли гусару. Порой ей кажется, что комплименты и прочее внимание к ней – лишь дань вежливости. Зато в плотной толпе, когда гусар и дама волею обстоятельств прижаты друг к другу, даме легко понять, что интерес непритворный. Кто же станет из вежливости изображать эрекцию! Ну, может, политики или лица на дипломатической службе иногда этим грешат, но гусар – никогда!

Конечно, поручик Ржевский не мог с уверенностью судить о том, как рассуждают дамы, но то, что в толпе знакомство идёт легче и быстрее, был факт несомненный. Опыт множества гусар, передаваемый друг другу, что-то же значит!

В общем, поручик ринулся в атаку, а точнее – в толпу, подняв руки над головой и нарочито извиняясь:

– Пардоньте меня, пардоньте.

Протиснувшись к выбранной даме – симпатичной шатенке в пёстром наряде и монисто, которая изображала то ли цыганку, то ли персиянку, – Ржевский без лишних предисловий произнёс:

– Прекрасная незнакомка, разрешите с вами познакомиться.

– А вы кто? – спросила шатенка.

Ржевский запоздало вспомнил, что он в итальянском плаще, под которым не видно мундира, а также в маске и с бородой, поэтому одним своим видом сразить даму, как это случалось в обычное время, не получится.

Поручик отвёл бороду в сторону, чтобы стал виден лихо закрученный рыжий ус, и представился:

– Я – поручик Ржевский.

– О! Двойной костюм! – воскликнула дама. – Вы оделись поручиком Ржевским, который оделся для маскарада? Оригинально!

– Что вы! Я и есть Ржевский Александр Аполлонович! – воскликнул поручик.

– Тогда познакомьтесь со мной, – пробасил кто-то справа.

Ржевский повернулся и увидел упитанного господина в красном гусарском мундире, похожем на мундир Изюмского полка. Лицо помимо маски было скрыто большущими чёрными усами – явно приклеенными.

– А вы кто? – спросил поручик.

– Я гусар-девица, – пробасил господин, и только теперь Ржевскому стало видно, что вместо синих рейтуз, полагающихся гусару Изюмского полка, на этом господине широкая синяя юбка. Она была расшита шнуром так же, как рейтузы, но всё же это была юбка. Да и бас, которым разговаривал незнакомец, был как будто не мужской – проскальзывали высокие нотки.

– Вы – женщина? – на всякий случай уточнил поручик.

– Да, – ответил странный гусар. – Не хотите пригласить меня на следующий танец?

– Нет-с… – пробормотал Ржевский. – Что-то как-то не…

– Я могу помочь, – раздался высокий женский голос слева.

Там оказалась худощавая молодая дама, чьё платье напоминало греческое. За спиной виднелись белые крылья, которые, судя по всему, были вырезаны из картона и выкрашены масляной краской. В руке – маленький, как будто детский, лук и коротенькая стрела.

– Я могу помочь, – повторила дама. – Сделаю так, что вы захотите.

– А вы кто? – в который раз спросил поручик.

– Я – Амур, – сказала дама. – Сейчас выстрелю вам в сердце и… – Она вскинула лук, наложила стрелу на тетиву, а кончик стрелы упёрся прямо в грудь Ржевского.

– Не надо в меня стрелять! – воскликнул поручик. Он быстро выбрался из толпы и поспешил покинуть комнату, а остановился только тогда, когда добрался до буфета.

Как видно, опыт множества гусар, передаваемый друг другу, не всегда что-то значил. Сражение, обещавшее лёгкую победу, обернулось досадным поражением и необходимостью отступить.

Переводя дух после этого не слишком приятного приключения, Ржевский выливал в себя уже второй бокал шампанского, когда за спиной послышался томный женский голос:

– Здравствуйте, Александр Аполлонович!

Поручик обернулся. Перед ним стояла девица, набеленная и нарумяненная так, что под слоем штукатурки никто бы не разглядел, красавица это или нет. Волосы скрывал белый напудренный парик, который носили в прошлом веке, да и платье, казалось, было вынуто из бабушкиного сундука. Фижмы делали юбку настолько широкой, что девица едва могла бы пройти в двери.

А впрочем, самое странное в незнакомке было другое – она почему-то сразу поняла, что перед ней Ржевский, хотя «цыганка», «гусар-девица» и «дама-Амур» не смогли этого понять.

– Как вы меня узнали? – спросил поручик.

– По усам, – всё так же томно ответила девица.

И в самом деле – накладную белую бороду Ржевский сейчас держал в руке, чтобы не мешала пить.

– И по кавалерийским сапогам. У вас сапоги из-под плаща видны, – добавила девица.

Ржевский бросил взгляд вниз – действительно видны.

– А ещё – по манерам, – продолжала девица. – Знакомиться с актрисами местного театра не побоялся бы только поручик Ржевский.

– С кем?

– С восточной принцессой, гусаром и Амуром.

– Так это актрисы?

– Да.

– Чем же они так страшны?

– Говорят, у них у всех сифилис.

Ржевский чуть не выронил бокал из-под шампанского.

– Но это не точно, – поспешно добавила девица.

– А вы сами кто, мадемуазель? – спросил Ржевский, поставив пустой бокал на стол. Её голос казался ему смутно знакомым.

– Я – Сесиль де Воланж, – всё так же томно растягивая слова, ответила девица.

Ржевский тут же вспомнил длинное письмо – большой лист, исписанный с обеих сторон мелким почерком. И слова Тайницкого о том, что Сесиль де Воланж – имя вымышленное. Дескать, это героиня одного французского романа, юная красавица.

Поручик ещё раз оглядел девицу и опять подумал, что под таким слоем белил и румян трудно понять, красавица ли она. А ещё Ржевский не без сожаления отметил, что грудь у этой особы почти плоская. Ржевскому почему-то думалось, что само имя Сесиль обещает заметные сиськи… пардон, грудь.

– Так это вы прислали мне письмо? – спросил он.

– Да. – Сесиль почему-то смутилась. – Надеюсь, вы не сочли, что я вас преследую?

– Напротив, – ответил Ржевский. – Когда я прочёл письмо, то сам хотел вас найти.

– В самом деле? – Сесиль смутилась ещё сильнее. – Тогда, думаю, я не покажусь навязчивой, если спрошу, обратились ли вы в полицию. Или, может, к частному сыщику? Да, в письме я обещала не просить ответа, но по тем слухам, которые до меня доходят, мне трудно судить. Ваш роман с дочерью аптекаря имеет ко всему этому отношение?

Ржевский задумался, надо ли признаваться в том, что на маскараде проходит полицейская операция. Пусть Тайницкий и говорил, что Сесиль – «очень умная мадемуазель», но операция всё-таки тайная.

– Знаете ли, Сесиль, я… – Поручик замолчал, подбирая слова.

– Понимаю. – Она вздохнула. – Я вмешиваюсь не в своё дело. Простите. – Девица потупилась, а затем подняла на поручика глаза. – Я не буду спрашивать, но мой долг – предупредить вас о новом обстоятельстве. Врач сказал, что лакей Фёдор почти наверняка выздоровеет.

– Кто выздоровеет? – не понял Ржевский.

– Лакей, который отравился мышьяком на рождественском балу, – пояснила Сесиль. – А когда Фёдор выздоровеет, то наверняка вспомнит, из чьей тарелки ел. И если вы по-прежнему связаны с мадам Тутышкиной…

– Сесиль, вы обещали не вмешиваться, – одёрнул её Ржевский.

Девица снова потупила взгляд:

– Простите.

– А почему вы так странно одеты? – спросил поручик, чтобы переменить тему. К тому же он по-прежнему не понимал, для чего девице парик и платье из бабушкиного сундука.

– Но мы же на маскараде, – ответила та, явно обрадовавшись, что беседа потекла в иное русло, и больше не нужно извиняться.

– Всё равно странно. Вы как будто из прошлой эпохи.

– Так и есть. – Девица снова заговорила томным голосом. – Я – гостья из восемнадцатого столетия. Роман, героиней которого я являюсь, увидел свет более сорока лет назад. Вы этого не знали? Но ведь сам роман «Опасные связи» вам известен.

Она как будто на что-то намекала, но Ржевский не понял, на что именно, и всё же он понимающе кивнул.

– Да, я его знаю. А вот то, что он такой старый, не знал.

– Значит, и я стара? – кокетливо спросила Сесиль.

– Вроде нет, – ответил поручик, вдруг подумав, что раз ему сегодня не везёт, эта барышня может оказаться единственной, с кем сведёт судьба на маскараде.

– Тогда пригласите меня танцевать? – спросила Сесиль.

– А почему бы и нет. Пойдёмте, – сказал Ржевский, предлагая ей руку, чтобы отвести в бальный зал.

* * *

Вспомнив о судьбе и везении, Ржевский тут же вспомнил богиню Фортуну. «Фортунушка, неужели ты меня забыла? Отчего не помогаешь? Мне бы напоследок познакомиться с кем-нибудь», – мысленно взмолился он, но богиня, порхавшая где-то поблизости, кажется, состроила обиженную мину. Ведь только стараниями Фортуны поручик получил приглашение на маскарад, а Тайницкий, добывший приглашение, был всего лишь слепым орудием в руках богини. Нет, Фортуна не забыла о своём любимце! Но собиралась ли она сделать для него что-то сегодня?

«Фортунушка, мне бы…» – мысленно продолжал просить поручик, но не сумел досказать просьбу, потому что грянул вальс.

Ржевский и Сесиль закружились по залу вместе с другими танцующими. Поручик смотрел на свою партнёршу и её лицо казалось ему знакомым, как и голос. Как будто он уже танцевал с ней вальс не так давно.

Девица была без маски, но это никак не помогало. Белила и румяна из любой сделают фарфоровую куклу, скрывая черты, по которым можно различать лица.