Подается холодным

Подается холодным

1. Данте Росси

Chi bene incomincia e a meta dell’opera

Хорошее начало — половина дела

В мастерской всегда пахло олифой, краской и мылом — дешевым грубым мылом, с помощью которого так хорошо вымывать из кистей краску. И крепким чаем. Маргарита пила его большими кружками, которые в отличие от кистей не мыла неделями. На стенках образовывался темный налет который, казалось, делал вкус чая еще насыщеннее. Один взгляд на такую чашку всегда напоминал ей об отце. «Не трогай!» - говорил он, когда мама заглядывала в мастерскую, чтобы прибраться немного. «Это мое!». Эти слова могли относиться всего к двум вещам: шоколадным батончикам с арахисом и к таким вот годами не мытым чашкам.

Жерома раздражали эти запахи, привычки Маргарет и сам вид ее мастерской, но здесь, в единственном месте на свете, она была полноправной хозяйкой.

Он постоял на пороге, морща свой породистый тонкий нос, после чего все-таки шагнул в комнату и помахал в воздухе тонким листом бумаги.

- Это что такое?!

Маргарита бросила короткий взгляд на факс, игнорируя возмущение своего жениха. Там было написано единственное слово: «Касабланка». Маргарита улыбнулась криво, краешком рта. Сработало. Отлично. Теперь есть с чего начать. Конечно это всего лишь название города, но большая дорога начинается с малого.

- Это… - она вытащила факс из пальцев Жерома, надорвав край, аккуратно сложила и убрала в карман, – для одного дела.

Вдаваться в подробности она не хотела.

- Ты еще не оставила эту свою затею? – Жером взял ее за плечи и проникновенно, как он умел, посмотрел в глаза. Он был отличный парень, добрый, заботливый, хотя и немного деспотичный временами. Как, должно быть, все парни сумасшедших девушек.

Его увещевания никогда не срабатывали.

- Жером...

- Знаю я, знаю! Это связано с твоими родителями, я слышал уже тысячу раз! Но ты не думаешь, что все это, во-первых, опасно, а во-вторых – безнадежно?! Марго, сколько уже прошло лет? Четырнадцать? Ты едва ли отыщешь теперь хоть крупицу правды, если она, конечно, вообще существует.

Обычно Маргарита соглашалась с его словами, во всяком случае - вслух. Мысли свои она обычно держала при себе. Но не сейчас, когда у нее появилась крошечная зацепка, стоившая ей огромных денег. Дорогая во всех смыслах зацепка.

- Но я нашла, - сказала она сухо, сжимая факс в кармане. – Я нашла Данте Росси! Он сейчас в Касабланке.

Жером неодобрительно покачал головой.

- И чем он занимается, этот твой Данте Росси?

Маргарита знала об этом немного. Все сведения, которые для нее добыл частный сыщик, были сухими и скупыми, словно бы жизнь этого Данте Росси ничего из себя не представляла. Только строчки в отчете, которые он прислал на прошлой неделе вместе с обещанием отыскать нынешнее местоположение Росси.

- Кажется, он служил в Иностранном легионе, а сейчас работает по найму. Наемник, одним словом.

- Потрясающе! – Жером хлопнул в ладоши. Звук этого хлопка зазвенел в тишине ее полупустой мастерской, заставив вздрогнуть. – Нет, Марго, это просто потрясающе! Допустим, он – убийца твоей матери. И что? Обвинишь его в этом и посмотришь, что получится? И он пристрелит тебя… нет! Он даже утруждаться не станет, он придушит тебя, что, думаю несложно, и бросит в придорожной канаве.

Маргарита знала об этом. Она, бывало, поступала необдуманно, но глупой она уж точно не была. Она не собиралась разговаривать с этим человеком без свидетелей. И у нее был план. Своего рода. Она хотела уже сказать об этом, может быть показать Жерому книжку с именами, но он опередил ее. Она не успела увернуться, и Жером прижал ее к себе. На мгновение накатила паника. Пришлось, как всегда, перебарывать себя, чтобы не начать отбиваться, визжа и царапаясь. Молодец, Маргарита! - похвалила она себя. – Ты справляешься! Ты прошла большой путь. Она даже позволила поцеловать себя, хотя так и не поняла, что люди находят в объятиях и поцелуях. Маргариту они заставляли чувствовать себя еще более беспомощной и уязвимой.

- Прошу, будь благоразумна, - шепнул Жером.

- Буду, - пообещала она. – А сейчас, извини, у меня время созвона с отцом.

Жером выпустил ее из объятий. Он не одобрял то, что Маргарита искала – в одиночку, беззащитная – убийц своей матери, но противиться ее общению с отцом, к счастью, не мог. Он вышел, оставив ее в одиночестве. Постояв немного, невидяще глядя на карину на мольберте, Маргарита все же отказалась от разговора напрямую. Услышав голос отца, она не удержится и все ему выложит. И уже он начнет ее отговаривать. И у отца, в отличие от Жерома, это определенно получится. Лучше отправить письмо.

Включив компьютер, Маргарита открыла почтовый клиент. Писать приходилось, аккуратно подбирая слова, отчасти потому, что всю почту отца просматривали, а отчасти – чтобы его самого не слишком расстраивать. Он наивно верил, что дочурка где-то там, в Париже, начала наконец-то наслаждаться жизнью. Маргарита не могла ему сказать, что все еще занята поисками маминого убийцы.

«Дорогой отец,

Здравствуй. Надеюсь, твое здоровье в порядке? Мы с Жеромом ходили простуженные две недели, в Париже очень сыро. Я еду в Касабланку на несколько дней, и может случиться так, что я не смогу написать тебе в обычное время. Не скучай без меня. Верю, что скоро все образуется, и мы снова будем вместе. Люблю тебя и помню о маме.

Маргарита»

Нажав «отправить», Маргарита быстро собрала краски и промыла кисти. Мастерскую нужно оставить в идеальном порядке, раз уж ей приходится уехать. Чтобы мсье Верне, отец Жерома, и так не слишком тепло к ней относящийся, не нашел к чему придраться. Она даже чашку помыла. Затем проверила содержимое своей дорожной сумки, которую всегда держала наготове, и заказала, внутренне холодея, авиабилет.

С, конечно, Жеромом спорить она не стала. За те два года, что они прожили вместе, можно было убедиться, что любой спор бесполезен. Ему не удавалось переупрямить Маргариту, она же и не хотела никого и ни в чем убеждать. Она просто оставила ему сообщение по голосовой почте, заехала за своими документами и отправилась в аэропорт.

Долгие годы она не покидала пределы Франции.

Сегодня Маргарита оказалась возбуждена, как ребенок на школьной экскурсии, и пришлось напоминать себе, зачем она едет. Найти правду. Маргарита не очень представляла себе, что будет делать с этой правдой, но это уже был другой вопрос.

В ее записной книжке было семь имен, семь человек, которые могли убить маму. Люди эти были разбросаны по всему миру, она ничего про них не знала. Она даже не была уверена, что они живы в данный момент. Но так или иначе эти люди все четырнадцать лет наслаждались где-то жизнью, пока мама лежала в могиле, папа сидел в тюрьме, а сама Маргарита пребывала в аду. Она ни с кем об этом не говорила. Даже думать об этом было… страшно.

Не менее страшно было идти на посадку в самолет. Ей не нравилось летать. Поезда и автобусы ей тоже не слишком нравились, но самолеты и океанические лайнеры — это был подлинный кошмар. Замкнутое, изолированное пространство, из которого некуда бежать. Жаль, что от Парижа до Марокко нельзя добраться пешком.

Сосед, проходя на свое место, задел ее колено. Случайно. Или, уж скорее, намерено, потому что теперь он сидел и рассматривал ее беззастенчиво.

- Туризм? Или миссия доброй воли?

- Что? – нахмурилась Маргарита, плотно сжимая колени и вся сжимаясь в комок.

- Зачем вы едете в Африку? Нечасто встретишь в этом самолете настолько красивую яркую девушку, знаете ли, - и он подмигнул. Флиртует.

С Маргаритой часто флиртовали. Она, должно быть, выглядела легкой добычей, конопатая рыжая девчонка с грустными глазами. Иногда удавалось охолонить ухажёра, но чаще Маргарита просто не обращала внимание. Рано или поздно людям надоедают шутки.

От этого поклонника избавиться оказалось непросто, и в конце концов Маргарита сказала, что едет к мужу. Это почти всегда срабатывало, и он, слава богу, отстал.

Остаток полета она провела с закрытыми глазами, повторяя про себя название описание пигментов из «Zibaldone da Canal tariffa1». Багдадский индиго должен иметь хорошие яркие цвета...

После пасмурного в последние дни Парижа Касабланка встретила Маргариту жарким солнцем, запахом пряностей и буйством красок. На мгновение она даже позабыла все сомнения и страхи, завороженная архитектурой, цветами, солнечными пятнами на улицах. Пришлось себя одергивать, возвращая к реальности, хотя руки уже тянулись к альбому. Сначала — гостиница, потом все остальное.

Номер она забронировала заранее, выбрав место где, по отзывам «могли позаботиться об одинокой девушке». Здесь ее встретили радушно, проводили в номер с видом на тихий внутренний дворик и подсказали, где можно воспользоваться компьютером. На электронную почту уже пришло послание от частного сыщика с не самым большим числом прикрепленных документов. Маргарита была здорово стеснена в средствах, так что денег хватило только на одного кандидата, да и про того известно оказалось немного.

Однако, несмотря на ограниченный бюджет, на гостинице она все же решила не экономить. В номере был кондиционер, вода со льдом и ваза с фруктами. Приняв душ, Маргарита забралась с ногами на постель и взяла тонкую стопку распечатанных для нее листов. Информации за свои деньги она получила немного.

Данте Росси, сорок четыре года. Постоянное место жительства неизвестно, много путешествует (и очевидно, у него есть на это деньги). Род занятий – также неизвестен. Что он делает в Касабланке, неизвестно. И за все это Маргарита заплатила почти тысячу евро?! Хорошо хоть, в послании было указано, в каком кабаке его можно отыскать в ближайшие дни.

Еще были фотографии, пять или шесть фотоснимков, сделанных тайно, из толпы. Синьор Росси на них выглядел не совсем так, как Маргарита запомнила. Детские воспоминания неточны и так непрочны… Ей он запомнился высоким, красивым и.. наверное, правильно сказать – старым. Ему было за тридцать, а это непомерно много для двенадцатилетней девочки. Что ж, он все еще был взрослым, все еще высоким (Маргарите все казались высокими), с занятной страстью к белым штанам и дорогим солнечным очкам, и не слишком гладко выбритый. И, Маргарита готова была держать пари, страшно самодовольный.

Маргарита упала на подушки, раскинув руки. Стопка бумаг, несмотря на свою невеликую толщину, давила на грудь, как камень. Если удастся уговорить этого человека принять участие в затее – хорошо. Если он убийца – еще лучше. Все закончится здесь.

С этой мыслью она и уснула.

На следующее утро Маргарита впервые – возможно за всю жизнь – потратила время на выбор одежды. Она никогда не придавала своей внешности особого внимания; сложно выглядеть эффектно, когда ты – малорослая рыжая конопушка. Во всем была вина ирландско-шотландских предков, наградивших Маргариту Лэнгдон как внешностью, так и упрямым характером. Но в этот раз она перемерила весь свой нехитрый гардероб, пытаясь выглядеть так, чтобы это было и неприступно, и привлекательно, и в то же время… безопасно. В глубине души Маргарита тряслась от страха. В конец концов, в очередной раз убедившись, что все бесполезно, она натянула джинсы и надела свободную рубаху, в которой себя чувствовала более-менее защищено. В этом балахоне ярких цветов на нее почти никогда не пялились, должно быть, не в силах ее разглядеть за радужными разводами. Волосы она сколола на затылке. Из зеркала на нее смотрела все так же перепуганная девчонка, проклятая беспомощная рыжая конопушка.