Броня орхидеи

========== Часть 1 ==========

Февральская ночь была невероятно холодной, стылое черно-зеленое небо было самим открытым космосом, опрокинутым на землю. Дышать, пока бежали к машине, было больно, ноздри смерзались, но Кристина этого не замечала: ей было горячо от успеха их плана. «Ты их не получишь, не получишь!» — только и повторялось у неё в голове, пока они мчались по дорогам к своему укрытию. За окнами БМВ мелькнули проселки, окоченевший во льду город, наконец, пустая подземная парковка. Еще не успокоившись, Кристина выскочила из машины слишком резко и споткнулась о своё же длинное платье. Он успел схватить её за талию:

— Спокойнее, леди, мы уже в нашей цитадели.

Но у самого блестели глаза, блуждала азартная улыбка, шарф размотался, а рука еще тянулась к тайной кобуре.

…Две фигуры в широких темных пальто быстро прошли через мрачную, в неоновом зеленоватом свете, парковку. Золотая и рыжая шевелюры показались тут вспышками пламени. Эхо от каблуков заглушало унылое гудение ламп, затем сменилось писком лифта.

Когда лифт взлетел к двадцатым этажам, его ускорение и свой огонь в сердце ударили в голову Кристине. Она таким же жестом обняла за Сергея за талию и крепко поцеловала в губы, и мягкие, и чуть шершавые. Он тут же притянул её к себе и, отвечая на поцелуй, запустил руку ей в прическу, перебирая светлые пряди.

Они целовались и раньше. Но сегодня Кристина поняла, что в ней оживает нечто, как она думала, давно похороненное в прошлом, под слоями платья и под броней…

Лифт с нежным стоном остановился. Разумовский и Кристина улыбнулись, разжали объятия и вышли в очередной безлюдной холл.

Щелкнул кодовый замок, дверь быстро впустила их и закрылась; оба пальто взметнулись и опустились на вешалки, обувь упала в углу. Зажегся мягкий, слабый персиковый свет в бронзовом торшере, своим теплом и оттесняя, и подчеркивая страшную зелено-синюю стужу за большим прямоугольником окна до пола.

Посреди гостиной, утопая ногами в мягком круглом ковре, они снова приникли друг ко другу, как замерзший — к горячему питью. Сергей водил руками, будто скульптор по мягкой глине, по черному бархатному платью Кристины, отрываясь от её губ, чтобы поцеловать виски и шею. Она запрокинула голову назад, открывая ему тонкую полоску кожи над глухим воротником, и гладила его в ответ, запуская руки под пиджак, пока целовала его рыжие волосы.

Они нашли друг друга. В преследовании Рубинштейна — и в любви к живописи, в странных разговорах — и помощи жертвам, искупая собственные грехи.

Наконец, после особо крепкого поцелуя, Сергей, сверкая глазами сквозь разлохмаченные волосы и гладя её бледные ладони, прошептал горячо:

— Займемся сегодня любовью?

Горячая волна поднялась снизу-вверх. Кристина закрыла глаза, замерла, послушала его дыхание и своё часто бьющееся сердце. Открыла глаза. «Сейчас, с ним, в этом укрытии на высоте?», — подумала - и решилась прыгнуть в дивную волну.

— Серёжа, я хочу этого, — она тоже шептала, а дыхание учащалось. — Но ты же догадываешься, что есть… проблема.

О, как много зависело от его ответа! Сергей на секунду поднял взгляд к потолку, потом осторожно, словно капкан, тронул её пышную юбку:

— Секрет твоего платья?

Всё тело Кристины еле заметно дернулось. Да, Разумовский кое-что видел, когда ловил её в ту ночь на крыше небоскреба. Рубинштейн выкинул, с размаху пнув ногой, Кристину из взлетавшего вертолета. И если бы Сергей не выбрался на площадку первым… Прижимая оглушенную девушку к себе, он ощутил нечто странное, а под плотными чулками — почти увидел. Но потом Кристина никого к себе не подпустила: «Лучше пытайте током, чем обыскивайте!».

Тишина. Дыхание. Их повлекло друг ко другу, и тайные завесы стали мешать на пути.

«Дорогая Кристель, ты знаешь пару моих… Особенностей, теперь моя очередь», — подумал Разумовский и чуть манерно спросил:

— А мне дозволено его узнать? — и попытался успокоить её улыбкой.

Десять секунд тишины в переливах персикового и холодной бирюзы. Затем она кивнула, качнув золотистыми локонами:

— Да, — её голос прозвенел, а в ответной улыбке были и нежность, и вызов. Потом Кристина изящно повернулась к Сергею спиной.

— Спасибо за доверие, Кристель, — шепнул Сергей, задев губами её серебряную сережку, затем бережно переложил её волосы на грудь, открыв ряд черных бархатных пуговок на спине. Аккуратно расстегнул самую верхнюю, услышав Кристинин вздох, вторую, чуть раздвинув бархат в стороны и открыв плотное белое кружево. Третью…

Кристина чуть задрожала. Последний раз её одежду расстегивал тот… Муж. В другой жизни. Ну, не считая санитарок. Скрывая волнение, она сказала, скользя взглядом по пышным портьерам:

— Есть вечные вещи. Тысячи мужчин веками расстегивали платья своим возлюбленным, но сладкая дрожь — неизменна.

— И что плохого в классике? — Сергей отвлекся от пуговок и нежно погрузил пальцы Кристине в волосы. — Я, например, люблю Пушкина, а многие считают, что после второго класса — это стыдно. Расслабься, бледное золото.

Кристина чуть прижалась к его груди спиной. Она чувствовала, как он сдерживает желание. «Может, это нечестно, а может, мы еще не заслужили такой радости». Её вопрос был странным для интимной минуты, но искренним:

— А что ты любишь у Пушкина больше всего?

— Пусть будут «Песни западных славян», — Сергей погладил её по лопатке и коснулся коленом платья.

— Не читала, — она прикрыла глаза от такого касания.

— Многие не знают, — Разумовский продолжил ласкать свою нежную подругу. — А героини там похожи на тебя: гордые девы с кинжалами, которые борются с колдунами, а из их крови вырастают цветы.

— Только я была служанкой колдуна, — с горечью ответила Кристина. — Но раз мы о Средних веках, то ты, — она резко вздохнула. — Сдерни уже платье с плеч, открой их.

Чуть поколебавшись, Сергей крепко сжал черный бархат руками и быстро развернул, спустив платье Кристины ей до груди.

И отступил на шаг. Её спина натянулась струной, она так же не поворачивалась. И нервный смех пронизывал слова:

— Что скажешь? На что похоже?

В поэтичную интимность полутемной гостиной вторглись страшные воспоминания обоих: Сибирь, чудовища, опыты.

Но Разумовский быстро взял себя в руки. Видел он, в конце концов, еще и не то. Сергей легко провел пальцем по её полуоткрытой и тут же вздрогнувшей спине и спокойно ответил:

— Пожалуй, похоже на золотистый пляж с осколками раковин.

И, как художник, метафору он подобрал самую точную: кожа на плечах Кристины, прикрытых лишь сорочкой на бретелях, была гладкой, светлой, но из неё рядами торчали костяные зубцы, шипы и гребни. Высотой примерно в сантиметр, они были бежевого цвета и чуть заостренные, именно, как края ракушек. Жуткие цепочки убегали под одежду. Полоса чистой кожи — змеящийся гребень, как у игуаны, полоса — и ряд шипов.

— Понятно, почему ты носишь одежду 19 века. Современная бы рвалась через день, — протянул Сергей и, не дожидаясь её ответа, мягко развернул Кристину к себе. Она впилась в него ищущим взглядом распахнутых лазурных глаз. Слёз не было, что искал её взгляд? Сочувствия? Ужас? Уверение, что она прекрасна? Красиво плести слова Сергей умел великолепно, но сейчас ему хотелось не молоть языком, а ласкать им. И он честно сознался:

— Но я всё равно хочу остаться с тобой. Если и ты хочешь, конечно.

Кристина положила ладони ему на грудь, чувствуя, как под сиреневой рубашкой бьется его сердце, и глядя ему в глаза:

— И снова говорю, что хочу. Но ты готов увидеть меня целиком?

Сергей улыбнулся, но невесело:

— Кристель, мы поэтому и живем здесь месяц, вместе, что видели уйму ужаса, и даже пытаемся с ним бороться. Что после этого твои шипы?

«Ты сам сейчас выдернул шип», — подумала Кристина и тихо сказала, со смесью вызова и облегчения:

— Тогда, пожалуйста, сними это платье совсем.

Это был их ночь, даже их искупительные миссии решили

подождать.

Сергей легко поцеловал её в губы и вернулся к пуговицам. Когда он спустил мрачный бархат до пояса, Кристина закрыла глаза. Пахло кофе, чем-то пряным, немного — смолой и кожей. Стояла тишина, даже не гудели компьютеры Сергея; только зашуршал, упав на ковер, её бархатный саван. Кристина переступила через платье, оставшись в одной сорочке и чулках. Сергей быстро поднял платье и бросил на ручку кресла. Стоя перед ним, среди персиковых полутеней и золотистых бликов, Кристина напомнила Разумовскому модерновых нимф Альфонса Мухи: волосы струились изящными виньетками, кружевная сорочка прикрывала небольшую грудь, мягкие живот и бедра, а длинные, но не тоненькие ноги были затянуты в плотные черные чулки. Губы красиво припухли, глаза были прикрыты, и ресницы бросали тени на щеки. Изящные линии и чистые цвета…

Приоткрыв глаза, Кристина заметила восхищение на лице Сергея, восхищение и художника, и мужчины, и поняла, что время сказать главное.

— Эти… Гребни я получила при трансформации, вместе с даром иллюзий. Эта… Магия сохранила моё лицо и руки, но «поняла», что я хочу быть защищенной. Везде, — она отчеканила последнее слово.

И он понял. Поднял брови, резко и удивленно качнул головой. Чуть дернулся. Но не отшатнулся. Зато сразу посмотрел на её живот и ниже. Он тут же деликатно отвел взгляд, но Кристина успела покраснеть и закрыться рукой.

— Значит, средневековые мистики и городские легенды не сочиняли, — он прикрыл рот рукой, будто боясь кашлянуть. — А ты сейчас стоишь, как Афродита.

Облегчение, с горечью и смущением, снова накрыло Кристину. Её щеки пылали всё сильнее, но смотрела она прямо.

— Благодарю за Афродиту. Но, Сережа, какой смысл нам идти… — она запнулась. — В спальню?

Его лицо помрачнело, но Сергей снова подошел ближе. В его голосе зазвучала особая нежность.

— Мы взрослые люди, Кристель, — прошептал он ей на ухо, щекоча дыханием шею и гладя руки от плеч до запястий, аккуратно скользя между грядами шипов. — Я и так согрею тебя в эти безумные ледяные дни.

Внутри Кристины всё плавилось, как воск свечи: от тепла его тела, от искренних слов и возможности открыться. Она провела пальцем по его тонким бровям, точеному подбородку и прямому носу, другой рукой — по талии, по кожаному поясу брюк, замечая, как светлое пламя зажигается в его глазах. Как хотелось прижаться всем телом к этому человеку, но её шипы могли разрезать ему кожу, как теркой…

— А ведь я даже не была жертвой насилия, — прошептала Кристина. — И не домогательств. Но как же травмированы наши женщины, что многие при трансформации хотят себе… Это.

— Одно твоё «даже» красочно показывает — как, — мрачно процедил Сергей, легко касаясь то её бедра, то ключицы, то губ. — А про богатого красавчика все думают, что у него каждый вечер — гэнг-бэнг в джакузи.

— А у него?.. — Кристина чуть отстранилась и прищурилась. Разумовский хмыкнул, взлохматил себе волосы:

— Чтобы понять, как с максимальным эффектом заниматься сексом, достаточно нескольких хороших книг. А вот найти человека, с которым хочется остаться наедине и нагим, — трудно.