Рождественское чудо герцога

Но он смотрел не на нее. Нет, он смотрел на своего дядю, ярость отразилась на его обычно нежных чертах.

“Вот почему она разорвала нашу дружбу столько лет назад, не так ли? Вы рассказали ей правду о ее происхождении, чтобы заставить нас расстаться ”. Его глаза широко раскрылись от возмущенного осознания. “И когда вы прибыли этим вечером и узнали, что Поппи здесь, вы нашли ее и повторили свои угрозы”.

Лицо мистера Праути побледнело, но высокомерное выражение осталось на прежнем. “Я не мог позволить ей утащить вас с собой в канаву. Вы можете представить себе такого человека, как она в роли герцогини? Вы должны благодарить меня за то, что я прогнал ее десять лет назад. Если бы она не разрушила ваши перспективы тогда, она, несомненно, попала бы под пристальное внимание и уничтожила бы ваше доброе имя сейчас. ”

“Вы никогда не должны говорить о Поппи в таком тоне”, - сказал Маркус низким, опасным тоном, который, хотя и не был адресован ей, вызвал дрожь дурного предчувствия, пробежавшую у нее по спине. “И если вы думаете, что я поверю, что вы сделали это не ради собственной выгоды, а ради чего-то другого, то вы сильно заблуждаетесь”.

Но мистер Праути был не из тех, кого легко запугать, даже перед лицом гнева герцога. Его холодные глаза сузились от гнева. “Вы думаете, я сделал это ради себя одного? Все, что я когда-либо делал, я делал для вашего блага.”

“Даже прогнав твою мать, свою родную сестру?” Тихо вмешалась Поппи.

Глава шестнадцатая

Тихие слова Поппи потрясли Маркуса до глубины души. Но именно реакция его дяди превратила огонь его ярости в бушующий вулкан эмоций.

Мужчина постарше побледнел, его самоуверенный вид рухнул, когда он перевел взгляд на Поппи. “ Кто тебе это сказал? ” прохрипел он.

Маркус шагнул к своему дяде, нависая над ним. “Это правда?”

Первый намек на настоящий страх промелькнул в глазах его дяди. “ Она была скандальной, ” прохрипел он. “ Все эти романы. А потом обнаружила, что она беременна? Я не мог позволить ей осквернить нашу семью...

Маркус схватил мужчину за лацканы сюртука, яростно сминая нетронутую ткань. Образы его матери проплыли перед его взором, ее милая нежность, вечно любящее присутствие в его юной жизни. Все его тело тряслось, когда он смотрел на этого человека, который утверждал, что заботится о нем, но все же разлучил его со всеми, кого Маркус любил.

“Вы позволили мне поверить, что она бросила меня по собственной воле”, - прорычал он. “Я думал, она бросила меня”.

Рот дяди открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды, глаза выпучились. Внезапно Поппи оказалась рядом и нежно положила ладонь ему на плечо. “Маркус”.

Одно это слово, ее легкое прикосновение были как бальзам для его души. Он отпустил своего дядю, наблюдая прищуренными глазами, как мужчина отшатнулся назад, его дыхание с хрипом вырывалось из узкой груди.

Но это еще не конец. Далеко не конец. “ Расскажите мне все, ” потребовал Маркус.

Мужчина постарше уставился на него. “Что тут рассказывать? Я отослал ее рожать бастарда и не позволил ей взять вас с собой. Она уже сделала вас мягким, нянчилась с вами до тех пор, пока вы не превратились в жалкое подобие мужчины. Вы должны благодарить меня. Если бы я этого не сделал, вы бы даже сейчас гнили в своей могиле, погибли бы рядом с ней в той дорожной аварии, которая унесла ее жизнь.”

Но была только одна правда, которая была очевидна Маркусу. “Вы заставили меня поверить, что она бросила меня”, - повторил он, его голос был мучительно хриплым.

“Я должен был сделать вас сильным”, - заявил мистер Праути, и в его голосе не было ни капли сожаления или извинения.

“Нет”, - сказал Маркус, чувствуя себя так, словно с его глаз сорвали искажающую пленку, и теперь он впервые видел все ясно, - “вы сделали это, чтобы манипулировать мной. А потом, годы спустя, вы вынудили Поппи уйти из моей жизни, чтобы снова манипулировать мной, контролировать меня. ”

Он смотрел на своего дядю сверху вниз, не чувствуя к нему ничего, кроме отвращения. Столько лет он винил себя, столько боли и огорчения, полагая, что не был достоин даже любви своей матери. Когда все это время он жил в гнезде гадюки. “Вы украли у меня мою маму”, - прорычал он, острая боль пронзила его грудь, ощущение было такое, словно ее снова у него отняли. “И вы тоже чуть не украли Поппи. Я хочу, чтобы вы убрались из этого дома, из моей жизни. И я хочу, чтобы вы знали, здесь и сейчас я не чувствую ничего, кроме гордости за то, что Поппи - дочь такой храброй женщины ”.

Мужчина постарше уставился на него. “Вы не можете сказать мне, что одобряете ее происхождение”.

“Безусловно, хочу”, - ответил он уверенным голосом. Она всегда будет его сильной, невероятной Поппи, которая так много преодолела и при этом сохранила свою нежную доброту.

Он выпрямился во весь рост, глядя сверху вниз на человека, которого когда-то считал почти своим отцом. “Если я услышу хотя бы шепот, порочащий имя Поппи, я узнаю, откуда оно взялось. А теперь уходите. И никогда больше не появляйтесь на моем пороге ”.

Всегда гордый, мужчина коротко кивнул, прежде чем, бросив на Поппи яростный взгляд, гордо вышел из комнаты. Оставив Маркуса и Поппи наедине.

Она, должно быть, расстроена. Хранить такой секрет внутри, а затем раскрыть его, должно быть, действительно больно. Он должен был утешить ее. Но, как всегда, его Поппи заговорила первой, думая только о нем.

“Маркус, ты в порядке?”

У него вертелось на кончике языка сказать "да, с ним все в порядке". Но она бы поняла, что это ложь. Теперь, когда он узнал правду, он на мгновение заглянул внутрь себя, заглянул в свое сердце. “Я немного расстроен, - сказал он, - и мне потребуется некоторое время, чтобы полностью смириться с тем, что открылось здесь сегодня вечером. Но да, Поппи, я в порядке. Потому что я наконец свободен. Он улыбнулся ей сверху вниз. “Ты подарила мне это. Я думал, что моя мать бросила меня, как и ты бросила меня по собственной воли. Когда все это время за кулисами был мой дядя, манипулирующий каждой сценой моей жизни в своих интересах.”

Ее глаза наполнились непролитыми слезами, но когда они потекли по ее лицу, она нежно сказала:“Мне так жаль, Маркус”.

Он притянул ее в свои объятия. “Это я должен извиниться за то, что мой дядя сделал с тобой”.

Она положила голову ему на грудь. “Я позволила ему манипулировать мной”, - выдавила она прерывистыми словами. “Я должна была быть сильнее”.

Он поцеловал ее в макушку. “Ты самый сильный человек, которого я знаю, Поппи”.

Она крепко сжала его в объятиях, замолчав. Однако внезапно она напряглась и отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Ее лоб потемнел от беспокойства.

“Но Маркус, мое происхождение. Он прав; если бы мы остались вместе, и если бы правда о том, кто я такая, когда-нибудь раскрылась, это было бы разрушительно для тебя ”.

Он обхватил ладонью ее щеку, легкая улыбка тронула его губы. “ Ты думаешь отпугнуть меня, Поппи? Я думал, ты знаешь меня лучше, чем это. Я имел в виду то, что сказал своему дяде: я горжусь тем, что ты дочь такой удивительной женщины. Она так сильно любила тебя, что рискнула самым жестоким образом отвергнуть, чтобы убедиться, что ты в безопасности и о тебе заботятся. ”

“Ты прав”, - выдохнула она, как будто с ее плеч свалился груз. “Боже мой, какой я была дурой”.

“Не дура, Поппи”, - пробормотал он, глядя на нее сверху вниз. “Ты бескорыстна, с самым добрым сердцем, которое я знаю. Ты была настолько сосредоточена на защите других, что ни разу не подумала о себе. И теперь, когда ты выступила в роли моего собственного рыцаря в бархате цвета слоновой кости, взобравшись на стену замка и спасая меня от дракона, позволишь ли ты мне спасти тебя?”

Она прикусила губу, любовь и надежда сияли в ее глазах. “Ты спасал меня с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Я люблю тебя, Маркус, и всегда любила”.

“Боже, я люблю тебя”, - успел выдавить он, его сердце было так переполнено, что он думал, оно разорвется от счастья, он склонил голову к ее губам.

Этот поцелуй не был похож на предыдущие. Он был мягким и нежным, унося душевную боль от многолетней разлуки. Его губы скользили по ее губам, запоминая каждый тихий вздох, пряча их в своем сердце, чтобы вспоминать в последующие годы.

Некоторое время спустя он поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Ее губы были пухлыми от его поцелуев, щеки раскраснелись. И когда ее ресницы затрепетали, открылись глаза, полные любви.

“Ты выйдешь за меня замуж, Поппи?” прошептал он.

Она улыбнулась, и он почувствовал это всей душой. “О, да”.

Он поцеловал ее один раз, нежно, не заботясь о том, что эмоции выплеснулись из его глаз и потекли по щекам. Ухмыляясь, желая, чтобы мир узнал о его счастье, он сказал: “Давай объявим об этом прямо сейчас”.

Поппи рассмеялась, такого раскатистого смеха он не слышал с тех пор, как они были детьми. От осознания того, что она свободна, его сердце запело. И он тоже.

“Очень хорошо. Но сначала, ” нежно сказала она, вытирая свои слезы от смеха большими пальцами, - позволь мне обнять тебя еще”.

Он с радостью подчинился, притянув ее обратно в свои объятия. Какое-то время они просто стояли, держась друг за друга, и чувство покоя окутывало их, как утешительный плащ. За дверью слышались звуки музыки и смеха. Но здесь, в этой комнате, были только они вдвоем и все возможности завтрашнего дня.

Глава семнадцатая

A всего полчаса назад, если бы Маркус настоял на том, чтобы держать ее за руку перед бальным залом, полным людей, Поппи запаниковала бы и убежала.

Однако сейчас, когда они шли сквозь толпу ярко одетых завсегдатаев вечеринок, она не чувствовала ничего, кроме гордости и любви, сияющих в ее сердце. По залу ходили шепотки о них? Люди пялились? Ей было все равно. Когда Маркус взглянул на нее сверху вниз и улыбнулся со всей любовью в своем сердце, она без сомнения поняла, что они смогут пережить любую бурю, если будут делать это вместе.

Через мгновение они достигли места назначения, остановившись перед вдовствующей герцогиней и леди Теш, где они уютно расположились в углу огромного зала.

Однако Маркус не успел произнести ни единого слова, как глаза вдовствующей виконтессы, остановившиеся на их переплетенных пальцах, загорелись, как костры.

“Черт возьми, самое время!” - воскликнула она.

“О, Маркус”, - воскликнула ее светлость, прижимая руки к полной груди. “Ты нашел свою герцогиню! И не кого-нибудь, а дорогую Поппи. Я так надеялась, что вы двое осознаете свои чувства друг к другу, пока не стало слишком поздно. ”

Как получилось, размышляла Поппи, ее глаза наполнились слезами, в то время как сердце наполнилось благодарностью, что эта замечательная женщина смогла заставить ее почувствовать себя такой любимой, могла заставить ее почувствовать себя семьей?

Маркус весело улыбнулся им. “Я действительно не должен удивляться, что вы двое сразу это увидели, но вы действительно никогда не перестаете восхищать меня своим умом ”.