Полина или история моей любви

И я поймал себя на мысли, что мне хотелось сейчас повернуться и смотреть на неё.

А ещё мне очень хотелось заговорить с ней и узнать, как её зовут, почему она таскает с собой эту крысу. И вопросов, которые я хотел бы задать этой девушке, в голове становилась с каждой минутой всё больше.

========== Оползни ==========

Резкий стук, и поезд остановился, толчок был такой сильный, что сквозь сон я услышал звук падения, и как моя спутница ойкнула. Я резко проснулся и сел, в купе было темно.

— С тобой всё в порядке?

— Не совсем, я, кажется, повредила палец.

Я старался сфокусироваться, закрыв и открыв глаза снова и снова, и только после этой небольшой манипуляции видеть я стал лучше.

Я обнаружил, что моя соседка по купе сидит в самом углу, у двери, прижав колени к груди.

— Иди сюда, что там с пальцем? — но не получив ответа, решил подойти ближе сам.

— Я спала и этот резкий толчок, из-за него я упала, мне больно.

Я попытался сесть рядом, совершенно не зная, что делать дальше. Мы не ехали, и я это понимал, а также понимал: что-то случилось, потому что стоянок до самого раннего утра не должно было быть.

Сейчас была ночь, а значит стоянка была вынужденной.

Я услышал, как в коридоре кто-то пробежал, за ним ещё кто-то. Усиливались шаги, голоса, шум, шорох.

А я так и сидел рядом с ней и чувствовал её запах. От неё пахло чем-то знакомым, словно я уже чувствовал это и не один раз. Аромат был очень приятным для меня и, вдохнув ещё раз, старался сделать это незаметно, чтобы она не поняла.

Внутри разлилось тепло. Я дотронулся до её руки и меня словно обожгло током, я одёрнул руку, почувствовав при этом странное притяжение, словно был магнитом.

Меня тянуло к ней, и я хотел дотронуться до неё ещё раз. Это было странно, потому что девушку я совсем не знал и совершенно не собирался заводить никаких отношений. А для сексуального объекта она была как минимум странной. Как правило, на таких девушек я никогда не смотрел, впрочем, таких, как она, я никогда и не встречал.

Я взял её руку в свою и, проведя своими пальцами по кисти, нежно прижал её пальцы.

— Тебе больно?

— Нет.

— Значит, ты не сломала, всё в порядке. Это просто шок от падения.

Мы так и сидели: я смотрел на неё и видел её очертания в темноте, продолжая держать её руку.

Резко дверь нашего купе раскрылась, и проводник ослепила нас фонариком, который держала в руке.

— Извините за неудобства, но вынуждена сообщить, что поезд вперёд не поедет, оползни. Мы простоим здесь до самого утра, до рассвета, и как только станет светло — выйдете. Это небольшая станция, пройдя 1,5 км, будет деревня. Там вы можете на автобусе доехать до ближайшего города, а уже оттуда добраться до места назначения. Или дождаться электричку, они ходят через каждые полтора часа. Вы оформляете страховку?

Это было невероятно, но за всю свою жизнь со мной не происходило подобного. Я никогда не попадал в нелепые ситуации. Я никогда не был в экстремальных ситуациях, и моя жизнь была ровной, спокойной, и все авантюры, которые происходили я создавал сам и исключительно в пьяном состоянии.

Девушка же приняла всё так, как будто ничего неожиданного не произошло. Она включила фонарик на своём телефоне и быстро собрала все вещи, поговорила с Семёном и объяснила ему всю ситуацию, ведь это было так важно: Семён волновался больше всех. И как только она закончила со всеми делами, то села напротив меня.

— Меня зовут Полина, можем держаться вместе. Ты куда едешь?

— В Лоо, — ответил я.

— Нам практически по пути. Тебе чуть дальше. Мне чуть ближе.

— Ты местная?

— Нет, я из Подмосковья. А каждое лето приезжаю к бабушке и, можно сказать, знакома с окрестностями.

Тогда я смотрел на неё по-другому, и обещание, которое я дал себе в начале поездки там, в Москве, казалось, уже не имеет никакого значения.

И, смотря на её острый подборок и смешно вздёрнутый нос, я готов был отказаться от собственных утверждений и принципов.

Но я не мог, потому что, как только мне стоило познать эту девочку, то я перестал различать её, как всех остальных, и знакомое, ненавистное перенасыщение дало бы о себе знать.

Она легла первая, следом за ней лёг и я. Было непривычно лежать в поезде и не слышать звук колёс, укачивающее движение срабатывало подобно колыбельной. А сейчас поезд стоял, и была полная тишина, темнота и только дыхание Полины, которое я отчётливо слышал.

Я откинул свою руку, коснувшись пальцами холодной ножки стола и, закрыв глаза, начал погружаться в сон, как почувствовал, что чьи-то тёплые пальцы коснулись моих. Я разжал пальцы и перехватил тонкие девичьи.

Я так и уснул, сжимая руку Полины и ни о чём не думая, лишь чувствуя тепло её ладони.

***

— Вставай, ты так и не сказал, как тебя зовут.

Я почувствовал, как кто-то толкает меня в плечо и, раскрыв глаза, я увидел склонённое девичье лицо так низко, что почувствовал её сладкое дыхание.

— Марк.

Она улыбнулась и села рядом на самый краешек.

— Вставай, многие уже покинули вагон, а я ждала, пока ты проснёшься. Ты слишком долго спишь. Поезд никуда больше не поедет, и скоро он развернётся и поедет обратно в Москву. Если ты не хочешь возвращаться, то пошли.

Я молча встал, собрав скромное количество своих вещей и прихватив вещи Полины, пошёл к выходу.

========== Вишнёвое приключение ==========

Станция, на которой мы вышли, состояла из двух коротких платформ.

За той, на которую прибыли мы, начиналось возвышение похожее на не очень высокие горы.

Было жарко, солнце ослепляло, а пыльный железнодорожный запах раздражал обоняние.

— Подождём электричку или пройдёмся до деревни?

Полина уже вовсю изучала расписание, наполовину стёртое и зашарпанное.

— Давай пройдёмся до деревни. Через сколько придёт электричка?

— Через полтора часа, — сказала она и пошла вперёд, не дожидаясь моего слова.

У меня был рюкзак и небольшая сумка через плечо. У Полины также был рюкзак чуть больше моего, маленький чемодан, и я даже не понимал, какого он цвета, потому что он весь был усеян различными значками, а ещё у неё имелась небольшая сумка, странной, полукруглой формы, похожей на переноску для животных, но в разы меньше. Я знал, что именно в ней жил Семён, и она очень бережно к ней относилась, словно к хрустальной.

— А сколько твоей крысе лет? — спросил я.

— Два года, он очень старенький.

Я удивился, потому что мне казалось, что крысы долгожители. Но Полина мне рассказала, что домашние крысы живут недолго, и два года — это для них уже глубокая старость. Позже она мне рассказала, что бывают домашние крысы-рекордсмены, которые живут и по четыре года, но ни одна из её крыс столько не жила. Так я узнал, что Семён у неё не первый, и эта обаятельная крысолюбительница снова вызвала у меня улыбку и странные, тёплые чувства, разливающиеся по моим венам.

Мы не дошли до деревни.

Полина остановилась около какого-то обшарпанного зелёного забора, за ним была черешня, и её было так много, что ветки прогибались от тяжести ягод.

— Давай нарвëм? — повернулась она ко мне с каким-то хитроватым прищуром.

— Давай.

Мы поставили все наши вещи недалеко от забора, и я, показывая свою природную ловкость и гибкость, забрался на забор.

Полина дала мне кепку, и я заметил, что она точно так же, как и чемодан, вся усеяна значками. Назойливая мысль, которая поселилась у меня ещё несколько часов назад, снова свирепо закричала: «А может быть, этой девчонки нет даже восемнадцати лет, хоть бы ей было хотя бы семнадцать».

— А если она испачкается ягодами? Это сложные пятна… — но Полина, махнув рукой, перебила меня.

— Ерунда, с изнанки никто не увидит, — весело и беззаботно ответила она.

«Ну точно семнадцать лет», — подумал я и потянулся за тяжёлыми ветками, усеянными крупной и скорее всего сладкой ягодой.

Я нейтрально относился к этой ягоде, и если бы не Полина, то даже не взглянул бы на этот плодоносный сад, прошёл бы мимо в поисках в деревне, магазина и чистой питьевой воды.

Но эта девочка с её весёлым, лёгким взглядом заставила сделать какой-то несвойственный для меня поступок, и вот я уже балансирую на одной ноге, вторая служит опорой, и пытаюсь набрать ей самых крупных и спелых ягод.

Но, как всегда бывает в историях подробного жанра, мы услышали громкий, настойчивый лай пса и, кажется, у этого пса был хор.

Мне показалось, что собаки не две, даже три. Собачий топот, прыжки, фырканье, рычание и нескончаемый лай. Нет, не показалось, их действительно было три.

— Бежим! — громко и весело крикнула Полина.

Спрыгнув с забора, мы пустились наутёк. Полина схватила мой рюкзак, свой чемодан, а я прихватил быстро свою сумку через плечо, сумку с Семёном, и мы побежали. Да так, как я не бегал со времён школы на уроках по физкультуре или когда убегал от соседского мальчишки, который так и хотел меня поколотить. Правда, конфликт с этим мальчишкой скоро был унят, и бегать мне долго не пришлось: папа показал пару приёмов, и мальчик стал обходить меня стороной. Но это чувство, бешеное сердцебиение, учащённое дыхание и азарт, который так долго у меня не просыпался — снова вернулись и вызвал эту картинку из детства.

Я бежал за этой девочкой и думал, что это единственное приключение в моей жизни во взрослом, осознанном возрасте.

Как только я вошёл в поезд, то и подозревать не мог, что с этой минуты стартуют мои приключения, что изменят моё ощущение, пробудят чувства, которые я давно не испытывал.

А испытывал я адреналин, азарт, детскую радость, ощущение, что я сделал какую-то шалость, и сейчас родители узнают об этом. Смесь этих чувств вызывали у меня дикий восторг, и я бежал за этой девушкой, понимая, что это приключение будет единственным в моей жизни.

Оползни, эта захолустная остановка, дорога в деревню через чей-то вишнёвый сад и эта девочка, которая была сущим ребёнком в красивом теле.

Я бежал и думал: «Что чёрт возьми я делаю, мне двадцать семь лет, и моя жизнь вполне устоявшаяся».

Да, я давно не испытывал абсолютно никаких эмоций, и всё, что происходило со мной, не вызывало у меня восторга, моя жизнь была избыточной и перенасыщенной, но сегодня я испытал что-то такое далёкое, знакомое, и в то же время совершенно неизвестное.

Мы слышали, как за нами бежал мужчина, он что-то кричал, бранился, а его собаки бежали за нами, лая и заводя за собой всех собак в этой округе. Мы подняли такой собачий переполох.

Наконец-то, прибежав на станцию, практически задохнувшись, Полина села на обшарпанную лавочку и, коснувшись лица своими ладонями, рассмеялась.

Этот звук проник в меня на долгие годы, и я буду вспоминать этот заливистый, детский, мелодичный, красивый смех.

— Я никогда этого не делал.

— Ты никогда не бегал?

— Нет, я никогда не воровал вишню.

— Это черешня!

— Я потерял её и, кстати, твою кепку тоже, извини.

— Мне не жалко кепку, мне жалко что мы бежали напрасно. Впрочем, это было очень весело.