Звездная каторга: Ария Гильденстерна

Глава 1. На дно,

или Взвешенная ярость интеллектуалов

1

Вот это загремел...

Эр-Мангали — так называлась планета, куда после Юрбургского университета распределили везучего парня Кая Гильденстерна. Кто не расслышал — переспросил у ответственного наставника. Кто ушам не поверил, тот подошёл и к декану. Но старая лиса Ульм только подтвердил. Ага, не ослышались, всё верно и на полном серьёзе!

Да, на Эр-Мангали. Да, малыша Кая — того самого многообещающего вундеркинда, под которого на кафедре фундаментальной ксеноартефактики создали место магистра-исследователя, а в лабораторию — кучу не дешёвого оборудования навезли: продолжай, мол, нам интересно... Всё зря?

Прежде Юрбург не разбрасывался талантливой молодёжью. Кай был уверен, что его оставят, ещё со второго курса, когда разгадал криптомифологические коды цивилизации Сид — по правде говоря, просто посчастливилось, но как впечатлило факультет! А гляди ж ты — распределили чёрт-те куда. И добро бы на университетскую планету...

Дело ясное, наказали за неблагонадёжность. Политика! И за непочтительно задранный нос. Кай, видите ли, посмел не признать легитимности толстозадых марионеток Галактического Альянса, тех самых, что угнездились в Юрбурге в ходе очередного либерального переворота. Чуть ли не весь университет признал, а Кай не соизволил. Не встал при исполнении нового гимна. Поднял на смех новейший учебник 'новейшей истории терран'. Единственный на курсе отказался пожертвовать средства на ведение гражданской войны. То-то на него и взъелись старшие коллеги. Больно уж сами перетрухали.

Ныне, по зрелом размышлении, Кай не стал бы высовываться с обидными замечаниями. Кто как хочет, пусть так и встречает любую власть — ему-то что! Забота о самосохранении — тема, значимая для самого Кая, да и для науки не посторонняя. Вот-вот! Между прочим, сохранение — первейшая задача исторических наук, а всяк человек наделён личной историей, и не заботиться о ней — глупейшая поза.

Но в том-то и дело, что сохраняться можно по-разному. В прежнем статусе, жертвуя профессиональным достоинством историка? В прежнем образе мыслей, жертвуя статусом? Выбор-то был. Просто Кай по молодости не пожелал выбирать, а думал удержать всё. Надеялся, что его попытки спасти душу не воспримут так уж серьёзно, спишут на скверный характер юного гения.

Оказалось, гениев тоже бьют.

Наделённый живым воображением, Кай мигом оценил хлёсткость удара. Из столичного Юрбурга — центра одноимённой планеты и неслабого галактического сектора в придачу — да попасть в захудалую колонию, где вообще не место образованному человеку, а с затейливой специальностью Кая — так и подавно. Ксеноистория, ага. Какая, к Чужаку, ксеноистория на горнодобывающих предприятиях Эр-Мангали?

2

Кай попытался отказаться от распределения. Вместо вечернего выпускного гуляния с однокурсниками, откровенно говоря, по-прежнему малознакомыми — угрюмо составлял прошение об отказе, собирал сопроводительные документы, голографировал. Спозаранку принёс голограмму обращения в административный корпус, подал наставнику, ответственному за трудоустройство выпускников.

Не прошло.

— Вы забыли, — с едкой усмешкой произнёс наставник Фенбонг, небрежным взмахом рукава развеивая голографический бланк заявления, — что в Юрбургских учебных заведениях отныне действуют новые, более справедливые правила. Право отказа от распределения ими не поддерживается.

Интересная разновидность академической свободы настала в Юрбурге!

Последнее замечание Кай попытался оставить при себе, но и то не получилось. Проницательный наставник ответил на него всё равно как услышал бы вслух:

— Зря иронизируете. Академическая свобода данными правилами ничуть не ущемлена. Просто вас она больше не касается, — господин наставник широко улыбнулся. Ласковое утреннее солнце, стрельнув из окна, позолотило его щёки.

— Не касается? Отчего же?

Наставник Фенбонг умел высокомерно промолчать, указывая собеседнику на его скромное место в мироздании. Вот и теперь подвесил паузу, но недолгую. По лицу видать, хитреца так и подмывало насладиться эффектом от некоего известного ему обстоятельства. Промурлыкал:

— Любопытно, что вы на это скажете? — и в воздухе на месте развеянного заявления Кая вывесил новую голографическую страницу. Бланк канцелярии Превентивного суда узнаваемо голубел на фоне малиновой наставнической мантии. А на голубом, в свою очередь, жирным траурным шрифтом выделялись имя, фамилия, год и место рождения — и вдобавок пятидесятизначный идентификационный номер. Знакомые всё очертания.

Выходит, по Каю состоялось тайное судебное разбирательство? Не слабо...

Вчитавшись, приговорённый выхватил из текста самую суть: '...приговаривается к отселению на дальнюю планету без права посещения секторальной метрополии...'.

— Но здесь ни слова об Эр-Мангали! — внезапно осознал Кай. И в какой-то миг размечтался, что дальнюю планету подберёт себе сам, по личному вкусу, даже вообразил себя учёным-отшельником в каком-нибудь необитаемом тропическом раю. Да хоть в аду, лишь бы никем не обитаемом! Ни тупыми грубиянами рудниковой планеты, ни продвинутыми подлецами планеты университетской — экая благодать...

— А вот и нет, — язвительно ответствовал Фенбонг. — Под 'дальней планетой' Превентивный суд ныне подразумевает именно Эр-Мангали. Никакую другую! — и резко заткнулся, словно в азарте выболтал некую военную тайну.

Может и верно — тайна? Может и правда — военная?

По тому, как быстро на лицо господина наставника вернулась уверенная ухмылка, Кай безошибочно заключил: пройдоха Фенбонг взвесил обстоятельства и за приоткрытую было тайну больше не опасается. Отчего же не опасается? Видимо, шансов вернуться и выдать его у Кая пренебрежительно мало.

Мало? А всё же надо будет попробовать.

3

Сохраниться — вот о чём идёт речь. По-прежнему об одном. Реализовать по отношению к себе главную задачу истории. Сохраниться — а там посмотрим. Вернуться, когда тебя перестанут ждать и... Но, чтобы сделать им то, о чём страшно подумать сейчас, надо сохраниться полностью. В изнеженно-покорном мирке Юрбурга получалось, а там, в жёсткой логике производственных процессов Эр-Мангали? В исправительной логике?!

Кая исправят? На то у врагов и вся надежда, и весь изуверский расчёт. Дескать, изменившийся Кай и зла не вспомнит, и мстить не станет, а будет рад скромным подачкам с тех аляповато инкрустированных столов, на которых у них скопится всё.

Но расчёт ошибочен. Толстозадый мирок не учёл тех особенностей, которые знает за собой Кай: он упрям, злопамятен, его ум изворотлив. Хотя... изворотливый ум быстро напомнил Каю о других качествах, которых он за собой ещё не знает: иди догадайся, как он проявится там, в испытующих на прочность условиях горнорудной колонии? Не сыграет ли против себя самого, подтверждая действенность исправительных мер?

4

Из служебных апартаментов наставника Фенбонга Кай вышел не сам по себе, а с роботизированным эскортом. Две маленькие машинки, мигая весёлыми огоньками, бежали у его ног, третья, чуть побольше, семенила сзади. Четвёртая, самая мелкая, вилась над головой, подражая назойливому насекомому. Но нет, не насекомому — глазу. Движения робота представляли собой реакции на мимику Кая.

Не требовались глубокие знания по роботехнике, чтобы уверенно заключить: его трёхмерное изображение куда-то синхронно передаётся. Зачем? Ну, верно затем, чтобы от Эр-Мангали Каю не увильнуть. И вдалеке есть специальные люди, ответственные за это.

Что до пристального внимания к мимической мускулатуре, — Кай невольно усмехнулся, чем вызвал тревожный бросок машинки в сторону, — то и оно понятно. Через мимику соглядатаи стараются проникнуть в мысли. Да только зря стараются. В мысли — определённо, зря! — тут поднадзорный вдруг смачно расхохотался, отчего летучий глаз панически метнулся ввысь и неловко приложился о старинную потолочную балку.

Приятно вспомнить, что какие-то из твоих действий извне недоступны. Те, что и составляют главный арсенал учёного-ксеноисторика: это мысли. Да, мысли, образы, переживания — но не поспешные физические действия, которые столь просто зафиксировать следящим роботам-конвоирам. Мысли — неуловимы и опасны. Ибо Кай обязательно поведёт против толстозадых революционеров личную войну. Как они узнают, что именно ему удастся придумать им на погибель? Похоже, никак. А ему удастся!

Конечно, отдельную трудность составит переход от мыслей к делу. Кай не больно-то практичен, приходится признать. Но! Реализация планов придётся на отдалённый период, когда соглядатаи утомятся следить.

А сейчас, пока наблюдатели в пике хорошей формы — яростные подрывные идеи могут быть надёжно спрятаны. Их не проследят, чтобы предотвратить, и не задокументируют ради наказания. Правда, чтобы наказать, знать истинный умысел не так уж и обязательно — Каю его легко придумают. Попробуй потом опровергни, что ты нечто такое хладнокровно планировал...

Но ведь и определить с точностью, что ты всерьёз задумал отомстить — без истинного чтения мыслей — ха, поди попробуй! Так и не догадаются, на кого первым возводить напраслину.

Что же могут предпринять враги, не способные к контролю твоих мыслей? Лучший способ — занять твоё время, чтобы измышлять подрывные планы сделалось некогда. Чем же надёжнее занять твоё время, как не заботой о выживании в мало подходящем для жизни месте. В людном месте. В занятом примитивным трудом.

Наверное, именно затем Каю и предписана ссылка на Эр-Мангали: попросту отвлечь.

Тупо, но эффективно.

5

Машинки не оставляли Кая до самого вечера. Пришлось признать, что отвлекаться от их присутствия — та ещё задача. К тому же, весь день от него шарахались прохожие. Увидят человека под наблюдением — и спешат прочь. Ибо крысы.

Впрочем, мало-мальски знакомые Каю люди сторонились его давно — с того самого запоздалого призыва к сопротивлению толстозадым — эх, ну надо же было две недели проторчать в библиотеке над свитками центавроидов, а по выходе настолько не разобраться в сложившейся конъюнктуре!

А вот машинки лихо прокладывали путь и среди густой толпы незнакомцев перед эстрадой на площади Космонавтов.

— Эй, кто это такой? — звучали за спиной голоса. — Мы его зачем пропускаем?

— А затем, что этот тип — государственный преступник под надзором. К такому только дотронься — киберконвой примет за сообщников. Типа хотим отбить.

— И что?

— Да из бластера раскромсает. И его, и нас!

— Ну, его-то — понятно. Но нас за что?

— Думаешь, эти машины станут разбираться? Пальнут, и все дела.

— Так то если заряжены...

Что за дурацкий диалог! Это откуда ещё пальнут? Кай здорово рассердился на бесцеремонных спорщиков, но теперь и он сам отчётливо разглядел раструбы мини-бластеров прямо под объективами бегущих впереди машинок слежения. Догнать хоть бы одну из них и наподдать с ноги захотелось ещё сильнее, чем сразу перед фенбонговой дверью, но бластеры — штука серьёзная. Проверять, заряжены ли, — так себе идея.