Чужой гость

Последнее, то Василиса запомнила, перед тем как провалиться в чёрное беспамятство — это грозный рык Андрея Чугунова:

— Совсем охренели, мудаки? Приличную девушку с вами ненадолго оставить нельзя?! А тебе, Димон, последнее предупреждение. Я говорил, что она со мной… И дальше ты меня знаешь.

********

Василисе опять снилось, что она бредёт по жаркой душной пустыне. И там, словно в огромном духовом шкафу, её поджаривают и высасывают влагу до последней капли. Наконец липкий кошмар удалось отогнать и проснуться. Но легче от этого не стало. Голова гудела и пылала, как доменная печь. Или мартеновская? Правда, Василиса в жизни не видела ни ту ни другую, но везде читала, что жарит и гудит эта штука страшно. Вот примерно так, как и башка сейчас… Не открывая глаз, Василиса попыталась поменять позу, уложить голову по-другому — а вдруг поможет — но толку из этого оказалось мало. Боль только усилилась, прибавилась тяжесть в желудке. А во рту словно положили тонну какой-то химической дряни и потом сожгли, до того там было мерзко и сухо. Мышцы сотрудничать решительно не желали, и Василиса застонала с раздражением: вдобавок кто-то включил яркий свет.

Свет уходить не желал, и глаза пришлось открыть. От неожиданности девушка зажмурилась, оставались бы силы — вообще закрыла глаза ладонью. Но сил не было даже сжать веки. Если зрение не врало, она лежала на старенькой советских времён тахте, укрытая одеялом. И находилась тахта в таком же древнем советском гараже, приспособленном под жильё. Въевшийся в стены и крышу на века запах бензина и масла перепутать было нельзя. В углу тихо гудел древний холодильник марки «Свияга», под потолком светила и потрескивала лампочка, ввинченная в патрон прямо на проводе. Вдоль стены примостились полки со всяким барахлом, под которыми приютился дико смотревшийся в подобном антураже новенький керамический электрообогреватель-батарея. А над кроватью возвышался и ухмылялся мужчина лет тридцати. Его улыбка была ненормальной и какой-то пугающей. Будто перед Василисой стоял маньяк, который обнаружил очередную жертву и этому рад.

«Может, так оно и есть? Ой, мамочка…» — захотелось натянуть одеяло на голову, но остатки здравого смысла и головная боль, долбившаяся в затылок от любого движения, настоятельно утверждали, что таким способом прятаться бесполезно. Поэтому на всякий случай — хотя и не получалось сообразить, на какой именно — Василиса мужика принялась рассматривать внимательно. Он был высокий, кажется, выше Андрея, но уже в плечах. Тёмно-пепельные волосы торчали в разные стороны, а лицо обладало довольно аристократическими чертами, тёмно-зелёные глаза устало и колюче смотрели на девушку. А ещё почему-то, несмотря на жару в гараже, на мужике была рубашка с длинным рукавом.

— Т-ты кто? — заикаясь, решилась спросить Василиса. — И где я? Ой… — в затылок ударило тупой болью.

— У девочки первое в жизни похмелье, — насмешливо ответил незнакомец. — По уму в воспитательных целях надо бы дать тебе его ощутить до конца, но времени нет. Юбка под подушкой, пей лекарство и одевайся. Вернусь через пять минут. Не успеешь — придётся устраивать стриптиз передо мной.

Мужик сунул в руки стакан и вышел, а Василиса осталась, наливаясь густой краской стыда: это что же, её неизвестно куда и сколько так и тащили в одних трусах?

Вернулся хозяин гаража, как и обещал, ровно через пять минут. Достал с полки складную брезентовую табуретку и сел напротив тахты, опираясь спиной о стену и заложив ногу на ногу.

— Да, если что, меня зовут Виктор. И если что, в нашем Килька-граде я знаю всех и каждого. А если не знаю, то слышал. И по-хорошему такую эгоистичную дурочку, как ты, стоило бы пустить в свободное плавание. Не вляпалась вчера — вляпаешься через неделю. Или всё-таки по пьяни лишиться девственности, причём в групповухе, в твои планы не входило? — он хмыкнул. — Дошло, что вчера тебя чуть не пустили по кругу? Сначала по одному, потом трахали бы сразу вдвоём, а то и втроём?

— Ой, мамочки… я-я-я… — побелела Василиса.

— Ага. Вижу, что доходит, и ты не совсем пропащая. Да и Андрюха за тебя просил.

Виктор говорил тихо и совершенно спокойно, но его голос с чего-то пугал до мурашек по коже, поэтому Василиса быстро закивала, соглашаясь со словами этого незнакомого мужчины.

— Тогда заруби себе на носу. Никогда не пей незнакомые напитки в незнакомой компании. Иначе обязательно окажешься — заметь, не можешь оказаться, а обязательно окажешься — в ситуации, когда групповуха с тремя-четырьмя парнями покажется милой ерундой.

— Со мной такое один раз… — сипло попробовала возразить Василиса: головная боль ушла, но слабость осталась.

— Если не возьмёшься за ум, то не один, а первый. А ума пока, смотрю, нет. Куда тебя, дуру, поведут, туда и пойдёшь. И не спорь, — голос Виктора неожиданно из страшного стал насмешливо-усталый. Именно это и заставило всё-таки слушать, хотя нравоучения «от старших» Василиса не переваривала. — Для начала подумай, как ты здесь, в смысле в нашей дыре, оказалась.

— После развода суд меня к матери пихнул. А отец…

— Что отец? Тебе сколько лет? Пять? Или шестнадцать? Да, по закону ещё решает суд. А самой сказать? Выступить, пошевелиться, упереться? Нет, куда пнули ёжика — туда и полетела. Привыкла во всём полагаться на папу? До конца жизни? В школе то же самое. Ты по пьяни нам раз пять всё рассказала. Одного не пойму: что тебе мешало при всех этого донжуана сопливого послать с первого раза? Нет, опять пошла по течению. Он клеится, а ты вроде не при чём. То же самое и с мамой. Истерить будешь, а потом послушно делать, что она велит. Причём она-то всё прекрасно понимает, и думать будет в первую очередь о себе. И во вторую тоже о себе. Поверь, я не наговариваю. Твоя мать меня не помнит — а вот я её вполне неплохо. Просто так от бывшего мужа она не отстанет, пока не решит, что сумела получить всё, что ей нужно и что смогла. А ты для этого самый удобный инструмент.

— Расписал так, что краше в гроб кладут, — буркнула девушка. — Предлагаешь повеситься?

— О, как мы заговорили? А вот в гроб даже не думай, — Виктор внезапно резким движением закатал рукав рубашки, и Василиса сглотнула: вдоль вен там шёл старый длинный шрам. — Поверь опытному человеку. Который всю дурь опробовал на себе. Проблем твоих это не решит, как и водка с наркотой. И ссоры с родителями у меня были, и наркота, и резать себя пытался. Нашёлся золотой мужик, низкий поклон ему и пусть земля станет пухом. Врач скорой, который, когда меня с венами увёз, по дороге и в больнице потом сумел… в общем, вытащил он меня раньше, чем я с синтетики на героин перешёл. Но родителей в гроб я загнать успел, и брата потерял — он мне так и не простил.

— А мне что предлагаешь… предлагаете делать?

— Я? Ничего не предлагаю. Я по просьбе Андрюхи тебя приютил на ночь. Да нет, не живу я здесь, так, когда-то обустроил под одно дело. С тех пор иногда здесь сплю. И с тобой вожусь исключительно по просьбе Андрюхи, отсюда дважды повторять не буду. Во-первых, ухаживать он за тобой не собирался и не собирается. Во-вторых, чувствует себя виноватым за вчерашнее, что привёл тебя и оставил без присмотра.

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — съязвила Василиса, радостно ощущая, как силы понемногу возвращаются: руки-ноги уже не ватные.

— Банально звучит, но верно. И в третьих. Андрюха предложил тебе дружбу на равных, но нужна ли она тебе, решай сама. Даю пять минут на раздумья, потом запускаю его сюда.

Виктор смолк, словно в гараже он один, не глядя на собеседницу встал и вышел. Андрей с виноватым видом зашёл через несколько минут. Отвёл глаза в сторону.

— Извини. Не сообразил, что они так быстро начнут… развлекаться, — Василиса заметила, что на языке у него вертелось иное слово, но в последний момент удалось его заменить на что-то приличное. — Меня там знают, я предупреждал, что ты со мной и рассчитывал — успею вернуться. И не подумай, у Стаса обувать и разводить никого не принято, если кому и припёрло прямо там, они всегда отдельно в другую комнату уходят. Не думал, что Димон сегодня вообще туда завалится, гнида такая. А ещё решится после моего предупреждения всё равно вот так, да ещё побыстрее, пока меня нет…

Очень хотелось разрыдаться, до того было паршиво на душе. Ведь если по-честному, она сама виновата, никто её пить не заставлял. А ещё очень смущал вопрос: как её Андрей тащил и куда при этом смотрел… Но сейчас всё это было точно не к месту, потому Василиса заставила себя пожать Андрею руку «по-мужски».

— Извини. Это я тебя подставила. И спасибо. И за вчера, и что нашёл место… переночевать.

— Прорвёмся.

— Точно. Говорят, один друг прикрыть спину — это уже много.

Андрей заулыбался, и Василиса поняла, что угадала правильно. А ещё, кажется, сообразила, чем парень её привлекает. Он на удивление в любой компании умел подбирать нужные слова и быть своим. Что среди тех куривший парней вчера у подъезда, что во время попойки на «вписке», что сегодня с ней — стоило быть честной, девочкой из семьи обеспеченной и с рождения не имевшей проблем. А уж от встречи с «улицей» и обычной жизнью её стерегли почище золотого запаса страны.

— Виктор сказал, чтобы я тебя довёл до подъезда.

— Пока я ещё чего не учудила, — Василиса, сама от себя не ожидая, прыснула от смеха. — Тогда пошли, — она посмотрела на часы. — Школу мы оба промотали сегодня… ну и плевать. Скандал мне всё равно гарантирован. Получу за вчера и сегодня сразу. Не обидишься, если не до квартиры, а до двора? Мама точно дома, а окна во двор. Если нас увидят вдвоём…

— Замётано, — расхохотался Андрей. — Меня точно опять пихнут к Анне Геннадьевне. Это наш психолог школьный. Ты не пугайся, она мировая тётка и с пониманием. Пугать и мозги канифолить зазря не будет, — он вздохнул. — Потому и расстраивать её не хочется. Я обещал, что в школе беспокоить её больше не буду.

Оставшись одна, Василиса задрожала, пальцы набрали код домофона с третьего раза. Она медленно вошла в подъезд и также медленно, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялась на третий этаж, достала ключи из кармана и открыла дверь. В квартире было тихо, но радость — матери нет или она спит — не успела разгореться, как сразу погасла. Мама уже стояла на пороге прихожей и зала. Едва дочь вошла и закрыла уличную дверь, мама немедленно сорвалась в крик:

— Ах ты, паршивка! Ты где всю ночь шлялась?! Да ещё после того, как нас опозорила на всю школу и в первый же день. А сегодня вообще не пришла на уроки. И не ври, я уже звонила и спрашивала.

— Да, мам. У меня были обстоятельства. Прекрати, пожалуйста. — Василиса старательно и неторопливо повесила ветровку на плечики, плечики на вешалку, мешок с обувью лёг на полочку.

— Прекратить? Прекратить?! Что прекратить? Ты что мне вчера написала? Ты зачем телефон отключила?

— Я тебе писала, что у меня так сложились обстоятельства, и я задержусь.

— Я всю ночь не спала! Что-то сердце прихватило, — охнула мама.

В зале рядом с дверью на тумбочке лежали какие-то таблетки, уже вынутые из блистера, и стакан воды. Мама демонстративно проглотила одну, залпом выпила воду и посмотрела на дочь. Но то ли слова Виктора ещё продолжали действовать, то ли что-то изменилось в ней самой — на Василису спектакль не подействовал. То есть позавчера она бы испугалась, а сейчас подумала, что сердцем мать никогда не страдала, да и таблетки приготовлены картинно и заранее.