Чужой гость

— Ты понимаешь, что своим поведением ты сейчас перечёркиваешь все десять лет прошлой учёбы, золотую медаль. Я столько вложила в тебя сил, чтобы ты выросла образованной, сумела поступить на хорошую специальность… — остальной монолог Василиса пропустила мимо ушей. Хорошо хоть успела ухватить последнюю фразу: — Не ври собственной матери! Немедленно рассказывай!

— А что рассказывать?

— Правду!

— Правду? Хорошо, как скажешь, — в душе вскипело бешенство. — Меня вчера прямо после школы попытались избить одноклассницы, за то, что я приезжая. Потом мы с моим другом пошли в одну компанию, там я лишнего хлебнула пива, проспала всю ночь и сейчас у меня похмелье. Так что будь добра, давай все истерики потом, когда голова не так станет болеть. Расскажешь и про душу, которая у тебя болит, не зря ты витамины пьёшь, — по нервно дёрнувшейся щеке Василиса поняла, что с таблетками попала в цель. — И про золотую медаль занюханной школы, куда ты меня упихала — всё потом. Лучше 6ы я с отцом осталась, чем с тобой. Он бы, по крайней мере, моё состояние понял.

После чего быстро спряталась в своей комнате. Уже захлопнув дверь на защёлку, Василиса подумала, что про отца она ляпнула всё-таки зря. Теперь мама взбесится ещё сильнее. Радовало одно: хотя дверь в комнату дочери была хлипкая, из «картона» — Василиса подозревала, что её специально выбрали именно такую, пусть легко прослушивается насквозь — ломать её мать не станет. Пожалеет денег на ремонт.

Дверь пропускала звуки в обе стороны, и подозрительная тишина за ней настораживала. Василиса сидела сколько могла, но дальше захотелось в туалет и есть… На кухне мама её и поймала. С улыбкой застегнула браслет на руке дочери и торжествующе оповестила:

— Я крайне недовольна твоим поведением. Отныне ты ходишь исключительно на уроки — и всё. Это браслет специально для детей. Он будет сообщать, где ты. И если ты ещё хоть раз попробуешь улизнуть к своим алкашам, буду водить тебя за руку и забирать сама, — Василиса сглотнула: позора в виде «в школу с мамой под ручку» ей точно не пережить. — Также ты лишаешься всех карманных денег. Включая те, которые тебе перечисляет отец.

Мама картинно достала из ящика стола ножницы и банковскую карту, разрезала карточку пополам. Одновременно внимательно смотрела на дочь, как та отреагирует. Василиса надеялась — она ничем себя не выдала, хотя внутри кипела настолько, что готова была мать даже ударить. И эта мысль с чего-то больше не ужасала ни капли. Та смела рыться в её вещах! Ведь карточка лежала отдельно и спрятанная. А счёт оформлен хоть и на имя дочери, но до восемнадцати лет он под управлением отца. И теперь пока до папы дозвонишься, пока он найдёт время заглянуть в банк и заказать новую карту, а та приедет в Рыбинск… И не факт, что получится карточку забрать, если мать ещё и паспорт спрятала. Надо бы попросить Андрея ещё раз сходить к этому загадочному Виктору — он как заранее знал, что случится, когда она вернётся домой. Поинтересоваться насчёт матери, ибо сколько она, оказывается, про неё не знает. Всё потом. Пока же Василиса холодно уточнила:

— Кормить меня будешь? Или вдобавок назначишь наказание голодом? К слову, мне тогда куда-то надо идти жаловаться? Или перейти на одноразовое питание в школьной столовой? Ты у нас теперь мать-одиночка, бесплатный обед мне положен.

Мать заиграла желваками, но путь к холодильнику освободила. А потом вообще вышла из кухни.

Наутро Андрей встретил Василису почти на том же месте на краю двора, где они расстались вчера. Пожал руку и объяснил:

— Глебу я вчера популярно всё объяснил, — парень сжал ладонь в кулак и разжал. — Нет, пока без мордобоя, но с обещанием, если он своих прилипал не прижмёт — поправлю ему ориентацию. Он божился, что сегодня же им всё и сам объяснит. Но пока я сам не увижу, как этим четырём альтернативно влюблённым мозги прополощут, мне спокойней будет, если ты от дома до школы дойдёшь…

— В составе охраняемого конвоя, — расхохоталась Василиса. — Всё равно меня посадили под домашний арест. А это браслет-трекер, — она показала руку и вздохнула. — Без суда и следствия, следит за каждым чихом. Шаг вправо-влево считается побегом, прыжок на месте попытка улететь. Тогда как в школу придём, чур, не удивляться и не спорить. Кое-что хочу сделать, пусть подавятся. Лады?

— Тебе это слово не идёт. Больно ты правильная. Надо говорить «хорошо».

— От тебя дурных манер буду набираться.

— Лады, — рассмеялся Андрей.

Класс встретил друзей молчанием и оторопелыми взглядами: сразу после гардероба Василиса взяла парня под руку, так они вместе и дошли. Василиса села на заднюю парту по соседству с Андреем и подмигнула воздыхательницам Глеба. Андрей сумел удержать на лице спокойно-улыбчивое выражение, хотя и он был удивлён — пусть это заметила одна сидевшая рядом Василиса. Репутация в школе у Андрея не очень приличная? Зато он уже доказал, что друг настоящий. А уж выражение лица Ларисы Демидовны, когда она вошла провести классный час и увидела, где и с кем теперь сидит новенькая, стало достойной наградой за то поганое «знакомство с товарищами», которое учительница первого сентября устроила Василисе.

— Твоей матери, как пить дать, нажалуется, — шепнул Андрей. — У неё не зря прозвище «крыска Лариска».

— А плевать. Всё, что можно, мать у меня уже отобрала вчера. Теперь мне нечего терять, кроме своих цепей.

********

Просить Андрея проводить её после уроков обратно до дома Василиса не стала: у парня и свои дела есть. Хотя пока шла, всё время успокаивала себя, что она готова защищаться, сердце же бешено подпрыгивало от каждой тени и резкого звука. А вдруг Глеб не успел девчонок предупредить или те не послушаются? Дома выяснилось, что утренняя шутка насчёт «лишили всего» оказалось правдой. Симка на телефоне была оформлена на маму, и лимит интернета она, конечно же, не пополнила. На свой компьютер мама поставила пароль, с ноутбуком дочери поступила просто — уходя, оставила включённым, а зарядку забрала с собой. Помаявшись с час и сделав уроки не только на завтра, но и всё, что вообще задано, Василиса достала мольберт, краски и лист акварельной бумаги. Библиотека почти целиком осталась у отца, и рисование оставалось единственным занятием. К тому же создавать картины ей всегда нравилось и, по словам учителей в художественной школе, получалось у Василисы отлично. Сделать несколько набросков. Подарить сначала Андрею, ему будет приятно. А потом намекнуть, что хорошо бы «отблагодарить» и Виктора. Преподнести ему парочку рисунков — вот и будет повод наведаться, поговорить насчёт прошлого.

Девушка поставила мольберт возле окна и решила для начала изобразить дворовый пейзаж. Точнее, тот кусок их «коробки», который просматривался из окна. Руки, управляемые краешком сознания, работали как бы сами по себе. Разводили краски, смачивали кисточки и укладывали мазки. Голову до отказа забили мысли, что же ей делать и как выстраивать отношения с мамой? Минимум год, пока Василиса не окончит школу, не поступит в университет и не уедет отсюда в Ярославль или в Москву, им придётся сосуществовать вместе. Лишь когда всё было закончено, пришлось грустные размышления отложить в сторону. Чтобы ещё влажный лист переложить на стол и не смазать рисунок, необходимо делать это аккуратно и внимательно.

— Ни хрена себе!

На листе был изображён вовсе не двор. Василиса внимательно посмотрела за окно — вдруг она чего-то пропустила? Но нет, там на жухлом пожелтевшем газоне играли в футбол мальчишки, в стороне резвилась стайка девочек лет десяти, а в песочнице, пользуясь последним скромным теплом осени, под присмотром мам возились малыши. На рисунке под небом, выцветшим от зноя, извивами охристых и жёлтых линий застыли раскалённые пески. В зените горело злое жгучее солнце, вдалеке у горизонта темнели скалы и загадкой чернели наполовину занесённые песком непонятные развалины. Василиса аж передёрнула плечами, до того удалась картина, стараясь ворваться в прохладу квартиры огнедышащим валом.

Гадая, как у неё это получилось, девушка аккуратно принялась снимать бумагу с мольберта. Стоило рисунку оказаться в руках, и комната пропала! Теперь Василиса стояла посреди огромной диспетчерской. Ничем иным зал с рядом кресел перед пультами и большими видеоэкранами быть не мог. Сейчас зал пустовал, ни одно кресло не занято. Девушка пошевелила ногой и с удивлением обнаружила, что она «ощущает» себя в двух местах сразу. Жёсткий ботинок, под подошвой мягко легонько проминалась губчатая резина покрытия пола — и одновременно голые ступни ощущали ворс паласа у себя в комнате. Пол чуть-чуть проминался под ботинком, девушка могла потрогать и ощутить холодный пластик любого предмета. Стоило сделать с десяток шагов, как стало ясно, что если в диспетчерской Василиса перемещалась с места на место, то дома она замерла в неподвижности. В комнате она уже давно запнулась бы о стол, кровать или мольберт — в зале получалось ходить свободно. К тому же если ноги по-прежнему ощущали и домашний ковёр под голой подошвой, и стельку ботинка, руки и остальное тело чувствовало исключительно предметы в диспетчерской.

Глаза, наконец, привыкли к здешнему густо-медовому освещению, так что получилось разобрать детали. Зал был не из современности, а из далёкого будущего. В этом обожавшая фантастику Василиса ошибиться не могла, не существует на Земле таких вот огромных бесшовных объёмных видеоэкранов и сенс-панелей. Как не существует и голографических проекторов: они рисовали для оператора кусок пустыни, что-то вроде застывшего кратера вулкана и картинку из космоса. Да и в остальном вокруг сплошной металл и пластик, ни грамма бетона, краски или дерева. А ещё зал ощущался не очень человеческим. Создателям, похоже, нравились исключительно жёлтый и синий, никаких других цветов в дизайне они явно не признавали. Не нравились здешним творцам ещё прямые углы и полукруги. Если угол — то вместо двух сходящихся плоскостей будет как «фаска» третья плоскость, если нужен полукруг, его сделают из нескольких десятков отрезков. Плюс стоило занять ближайшее кресло, как ощутилось, что хотя сидеть и можно, но не очень удобно. Создано под более высокую и худую фигуру, причём с гораздо более длинными руками.

— Прошу разрешения на синхронизацию, — противно зазвенел в голове сухой металлический голос. — Прошу разрешения на синхронизацию. Прошу разрешения на синхронизацию, — Василиса встала из кресла — голос пропал. Села — внутри черепа опять загудело: — Прошу разрешения на синхронизацию. Прошу разрешения на синхронизацию.

— Чёрт с тобой, синхронизируйся.

От макушки до пяток прошла щекочущая волна, почему-то в нос ударил запах горячего шоколада.

— Степень сведения информационных баз пятьдесят процентов. Степень связи девяносто эргов. Степень синхронизации три четвёртых доли. Отклонения параметров в пределах синего допуска. Начать смену?

— Да.

Василиса ничего не понимала, но решила поступать так, как читала в книжках. То есть соглашаться и подыгрывать. Наверное, не просто так она сюда попала?

— Смена начата. Число активных операторов на текущий момент — один. Ваш допуск — синий. Число операторов жёлтого допуска на текущий момент — ноль. Внимание, красная тревога! На время тревоги ваш допуск повышен до жёлтого. Найдены союзники. Количество союзников одна тактическая единица. Внимание, атака. Внимание, атака. Обнаружены зверлинги. Тип — завроид. Сто двадцать единиц. Дать развёрнутую информацию? Дать локальную информацию?