Месть донатера

Глава 10. Перед судом

Реал. Москва. Офис Welt der Spiel.

Визор привычно тренькнул и на нам проявилось носатое черноволосое лицо человека довольно пожилого, статью и костюмом напоминающее отчего-то провинциального доктора Антона Павловича Чехова. Вместо пенсне только присутствовали дорогие очки в тонкой темной оправе. Пожилой человек приветственно кивнул, не прекращая перебирать на столе многочисленные печатные листы- прочем, после первых слов он отложил дела в сторону- все же Шпилька была клиентом класса премиум — и лично его клиентом.

— Бенецион Израилевич, а на нас в суд подают…

— Ох, Егорушка, до чего вы удивили меня, что это же даже себе представить невозможно. Конечно же суд, разве вы просто так стали бы звонить старому еврею, интересоваться, как его здоровье, как здоровье его драгоценной жены, как дети!

— Беня, я с удовольствием выслушаю все, что вы имеете мне рассказать за вашу многочисленную семью, чтобы они все были здоровы и, таки, благополучны- но дело, я вам так скажу, действительно важное!

— Ой вей, молодежь, все у вас словно пожар в борделе во время великого потопа. Это таки действительно такое серьезное дело или вы просто так за мной скучаете?

— Ведение дела, представительство в суде- я хотел бы вообще отдельный полный контракт.

— И для чего вы тогда так долго и совершенно напрасно тратили мое совсем не дешевое и, к сожалению, совсем не безразмерное время и не начали сразу с главного? Могу быть у вас в офисе со всем необходимым для контракта через пятнадцать минут.

— Оптимально. Ирочка вас встретит, я предупрежу. Вы же помните Ирочку?

— С наслаждением поболтал бы об Ирочках, но документы сами себя не подготовят, дорогой мой Егор Александрович. Оставим это до личной встречи. Оут.

— Оут. — во время всего этого недлинного диалога Седов пытался согнать с губ невольную улыбку, а после того, как собеседник отключился- и вовсе от души расхохотался. Глава юридического дома Эрлих и сыновья, Бенцион Израилевич Эрлих был действительно настоящим, стопроцентным этническим евреем — черным и носатым, правда без шапочки и пейсов. Но настолько уже обрусевшим, что от еврея там мало что осталось. Однако свою «евреистость» Эрлих повсеместно демонстрировал, бравировал ею, вставляя в свою речь анекдотические штампы удивительно к слову и с немалым артистизмом. Выходило у Эрлиха настолько забавно, чтои Егор частенько включался в эту игру, которая доставляла им обоим немалое удовольствие. Рука потянулась к сенсору селектора.

— Ира.

— Слушаю, Егор Александрович!

— Минут через пятнадцать-двадцать будет Эрлих- его проведешь ко мне и меня ни для кого нет.

— Как долго?

— Часа два минимум, а если не появиться что-то, о чем мне необходимо знать- так пока сами не выберемся.

— Поняла.

Егор еще даже толком не успел рассортировать на визоре файлы по клану Крыльев и его главе, как в его просторный кабинет в стиле позднего лоутек в сопровождении Ирочки варваром-завоевателем ворвался Эрлих, размахивающий папкой смотревшейся довольно архаично бумаги. Впрочем, дублировать контракты на физических носителях никто не запрещал, а двадцать степеней защиты вполне приравнивали печатный лист с пробой ДНК к электронному документу, заверенному электронной же подписью. Закончив с формальностями контракта Эрлих пригубил, наконец, приготовленный специально для него латте и со всем вниманием уставился на Седова:

— С формальностями покончено- а теперь давайте уже, Егор, высыпайте ворох подробностей. Судя по отдельному контракту- дело наше как раз в том месте, где спина теряет благозвучное название…

— Именно там. И довольно глубоко, Беня.

— То есть шансов победить у нас практически…

— Все еще хуже! Боюсь, у нас нет абсолютно никаких шансов проиграть!

— Неожиданно. — отставив чашку, Эрлих невольно ухватил себя за подбородок. Егор замолчал, давая старому еврею осознать новые условия. Впрочем, думал тот не особенно долго:

— Неожиданно, да. И какую же проблему тогда предлагается решить нам? В таком раскладе мне не ясны наши задачи, Егор.

— Дело для наших оппонентов бесперспективно гиблое. А в наших интересах дело как-то дотянуть до суда! И, самое противное- оппонируют нам, к сожалению, совсем не дураки.

— Фамилия Извольского довольно приметная- рассеянно кивнул Эрлих, листая на визоре внушительную подборку документов — Но то, что этот поц имеет нам предъявить- это же полная чушь. Любой его юрист, даже если он стоит хоть десятую часть заплаченных ему денег- он не пойдет в суд с этим.

— Бенецион Израилевич, надо, чтоб пошел. Очень надо.

— Ой вей, Егор, а вы точно отдаете себе отчет с кем вы ссоритесь? Корпорация- это, конечно, сила- но и Извольский — это тоже… величина.

— Сам Извольский мне не интересен — интересен шум, привлеченный к конкретному проекту. Да и пора уже этих премиумов на землю слегка спустить- по сотне исков ежемесячно…

— До трехсот Егор. До трехсот. Считаешь, пора устроить нашим требовательным игрокам ледяной душ? Эдакая показательная казнь? Ну да, жертвенный барашек приметный. Прямо не барашек- бычок.

— Есть только одна проблема- доставка бычка на бойню — вы знали, что у Извольского консультантом- Баринов?

— Тю, если вы сейчас скажете мне, что Русланчик сел у кого- то в офис за зарплату- я рассмеюсь в ваше серьезное лицо. Я помню этого шилопопого юношу- он, таки, любит деньги, так как он разумный человек. Но больше всего Русланчик ценит независимость. Он не пойдет ни под кого- даже под Извольского.

— Бенецион Израилевич! Я же не говорил, что Баринов — штатный юрист Извольского. Но он может взять контракт…

— Даже не думайте в эту сторону, Егорушка. Русланчик- мой лучший ученик и я научил его, в том числе, и благодарности.

— Вы уверены, что он…

— Егор- в голосе Эрлиха явно послышался укор и Седов поспешил закруглить скользкую тему:

— Если не Баринов- это лучше, сильно лучше. Но там и без него неглупых людей хватает — штат юристов у Извольского довольно приличный. Ну и как нам с вами, Беня, прикажете тащить их в суд?

— Ну так и давайте сразу им сдадимся. — добродушно улыбнулся Эрлих, глядя предельно наивно честными еврейскими глазами.

— Простите? Беня, я слышу то, что вы говорите, но от меня как-то ускользает смысл…

— Да все просто. Предложим им предъявить нам условия для отказа от претензий. Досудебное урегулирование конфликта. Кстати, будет еще пять копеек в нашу пользу. Готовы, мол, договориться и все такое.

— А если они и предъявят? Да что если, предъявят и с удовольствием!

— Да. Конечно! А мы будем торговаться и тянуть время, естественно.

— А смысл?

— О! Смысл в том, что некто Владилен Романович Извольский, папа нашего поца- истца — фигура известная. Очень известная. И за это время кое-кто кое-где — совершенно случайно — вдруг сболтнет о конфликте большого дяди Извольского и ма-а-хонькой такой Шпильки. Сетевым журналистам сболтнет, блогерам — ну, всей этой братии, что живут от скандала до скандала. А они напечатают. О том, как большой дядя Извольский порвет маленькую Шпильку и так далее, да. И когда через три-четыре недели большому дяде Извольскому вдруг предложат повиниться и пойти коленками назад, тогда что?

— Повиниться? Опять не понял…

— Все просто, Егорушка, все просто. Предлагаем урегулировать конфликт в досудебном порядке. Без каких либо подробностей. Даже не так- просим их изложить условия досудебного урегулирования конфликта. Да, так даже лучше. И просто ждем условий от них. Тянем время на изучение. И затем предъявляем условия СВОИ- порвать рубище, посыпать голову пеплом и целовать нам ноги, моля о прощении.

— Ну да. Такого, пожалуй, не поймут. А на суде нас на слове не поймают?

— Меня?! — голос Эрлиха истекал сарказмом — На слове поймают меня?

— Идея неплоха, но нужно еще что-то, чтобы они поверили, что у них реально есть хоть какой-то шанс. Хоть какая-то юридическая бумажка.

— Дайте мне неделю- подниму ваши архивы и поработаю с вашей СБ. И еще, Егор. Вы же понимаете, что в этом деле не может быть никаких гарантий…

— Это понятно. Дойдет до суда- мы в шоколаде- не дойдет- ну, уж оплату ваших-то услуг они нам в любом раскладе компенсируют.

— Ха, мои любимые условия! Выгорит- молодцы, не выгорит- никто не виноват. Всегда бы так работать!