Под защитой инопланетного воина

Я киваю, и тут он задыхается, его лицо искажается от боли. Взгляд Врекса безумен, когда он оглядывается на Нари, но Илакс сжимает его руку.

— Спасибо, что присматривал за стариком в последние годы его жизни. Твоя мать гордилась бы тобой.

Илакс задыхается, изо рта течет кровь. Но он улыбается, глядя вверх — сквозь кроны деревьев своего леса, в изумрудное небо… и дальше.

Глава 8

АЙВИ

Мы решили похоронить Илакса в его лесу, недалеко от крыльца, где он провел свои последние дни. Слёзы тихо текут по моему лицу, пока Врекс роет могилу, отказываясь от моей помощи, работая только одной рукой.

Если бы не я, Илакс до сих пор сидел бы на крыльце, глядя на деревья, ожидая визита Врекса.

Врекс молчал, пока не закончил засыпать могилу. Нам удалось потушить огонь до того, как он успел распространиться по лесу, но ташив Илакса был практически уничтожен.

Скорее всего, они следили за нами, чтобы узнать, где их атака по нам будет больнее всего. Это предупреждение, но если они думают, что я сдамся им, они ошибаются.

Это война.

Врекс явно согласен со мной, потому что его лицо становится твердым, как камень, когда он поворачивается ко мне.

— Они все умрут, — говорит он. Он шагает к мишуа и помогает мне забраться. Даже Нари кажется подавленной, она была с опущенной головой, пока медленно брела обратно к ташиву Врекса.

В ловушках Врекса находим еще двоих вуальди. Один из них уже мертв, а второй без сознания. Я отворачиваюсь, пока Врекс наклоняется и добивает вуальди, даже не слезая со спины Нари.

Он поручает мне подождать с мишуа, пока он исследует другие ловушки вокруг своего дома. Затем он проверяет сам ташив, прежде чем вернуться за мной.

— Там безопасно, — бормочет он, и я спрыгиваю, чтобы он мог расседлать Нари.

Я неловко застываю рядом с ним.

— Могу ли я помочь?

Он качает головой, и я вхожу внутрь, давая ему личное пространство.

Я шагаю по кругу уже часами. Врекс, кажется, слишком кропотливо проверяет свои ловушки, исчезая в разных направлениях леса только для того, чтобы вернуться туда же через несколько минут.

Я одновременно хочу, чтобы он присоединился ко мне, но не знаю, что ему сказать. Мне нечего сказать. Я попала на эту планету, он помог мне, а я убила его единственного друга.

Чувство вины сокрушает. Она вгрызается в меня, разрывая мои внутренности, пока я смотрю, как огромный человек охраняет свою территорию. Лицо у него такое же суровое, как всегда, но глаза…

Я отворачиваюсь, рассеянно вытирая руки о тунику. Они были липкими, и я смотрю на кровь, окрашивающую их.

Кровь Илакса.

Я оборачиваюсь, когда дверь открывается, и Врекс входит внутрь. Его взгляд падает на мои руки, и я почти прячу их за спину, как ребенок.

— Они заплатят, — это всё, что он говорит.

Я киваю.

— Мы заставим их заплатить.

— Завтра мы уезжаем. Мы проверим сообщения от Ракиза. Если их нет, то отправимся к нему. Здесь уже небезопасно.

Я вздрагиваю, и он сужает на мне глаза.

— Думаешь, я не смогу защитить тебя?

Я качаю головой.

— Нет. Мне жаль, что они вторглись на твою территорию.

— Это было только вопросом времени. Тебе следует приготовиться ко сну. Мы ляжем спать рано.

Я изучаю его лицо. Выражение его лица пустое, плечи прямые, голова высоко поднята. Но каким-то образом я знаю, что он едва держится. Когда он сломается, он не захочет, чтобы я это увидела.

Я киваю и иду в ванную, где быстро умываюсь. Закончив, я оборачиваю своё тело длинным мехом и направляюсь в спальню. Врекс сидит, глядя на незажженный костёр, но я слышу, как он пошёл в ванную, пока я одевалась.

Я часами лежу без сна, ворочаюсь. Наконец я встаю, планируя прокрасться мимо Врекса, чтобы набрать воды.

Однако он не спал, а всё ещё сидит в том же кресле, не обращая внимания на меха у костра. Он смотрит на меня, на его лице застыла боль.

Я не могу ему помочь. Я подхожу к нему, протягивая руку. Не зная зачем. Он ловит меня за руку и притягивает к себе, сминая мой рот.

Его губы становятся нежными, и он смотрит на меня темными глазами, когда я поднимаю дрожащую руку и провожу ею по его щеке.

— Тебе не следует быть одному сегодня вечером. Иди спать в свою постель.

Он не спорит, следуя за мной в свою комнату. Я натягиваю на нас меха, а он притягивает меня ближе, его огромная рука держит меня за затылок.

— Он был хорошим человеком, — вдруг говорит он хриплым от горя голосом. — Когда я впервые решил переехать сюда, я был молодым воином, и мой голос всё ещё ломался. Он научил меня выращивать овощи.

Я пытаюсь сморгнуть слезы, но они текут из моих глаз на его шею.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина. А моя. Я должен был знать, что он станет первой мишенью. Я должен был убедить его позволить мне расставить больше ловушек вокруг его ташива.

— Это тоже не твоя вина. Он был упрямым человеком.

— Был. — Врекс долго молчит. — Спи.

Никто из нас по-настоящему не спит. Время от времени я засыпаю, а затем просыпаюсь, когда тело Врекса напрягается под моим. В какой-то момент я поднимаю руку и обнаруживаю, что его лицо мокрое. Он напрягается еще больше, и я шикаю на него.

— Это нормально — оплакивать своего друга.

Он молчит, и я притворяюсь, что сплю, предоставляя ему уединение, пока он скорбит.

***

Я просыпаюсь от горячего рта на своем и задыхаюсь, стон вырывается из моего горла, когда губы Врекса движутся к моей шее. Ещё темно, но, несмотря на то, как я устала, я отчаянно нуждалась в нём, моя кожа слишком чувствительна, мои бедра дрожат.

Он целует меня прямо под ухом, и мои руки цепляются за его плечи.

— Откуда ты такая красивая? — бормочет он.

Я улыбаюсь в темноте.

— Я могла бы спросить тебя о том же.

Он фыркает, а затем ведёт поцелуи вниз, к моей груди. Только сейчас до меня дошло, что я без туники.

— Ты раздел меня?

Он делает паузу, поднимая голову.

— Возможно, я помог тебе раздеться.

— Боже, я, видимо, уже совсем не в себе.

— Большие животные меньше шумят, когда спят, — торжественно соглашается он, и я смеюсь.

Он возвращает своё внимание к моей груди, тихие проклятия слышны от него, а я вздрагиваю от его внимания, мои соски твердеют. Он берет в рот один из моих сосков, проводит по нему языком, и я вздыхаю, дрожа прижимаясь к нему.

Мышцы его спины напрягаются, когда я провожу по ним руками, и я ещё больше расслабляюсь. Его тело просто нереальное.

Я двигаю одной рукой, проводя пальцами по кубикам и впадинам его пресса. Он поднимает голову, его челюсти сжаты, когда он ловит мою руку в свою.

— Это было слишком давно. Я могу опозориться, если ты прикоснешься ко мне прямо сейчас.

Я улыбаюсь, а он ругается, целуя меня в губы. Мы целуемся несколько минут, пока я не начинаю извиваться, а он тихонько смеется над моим нетерпением.

Я чувствую себя пьяной, когда он целует меня, и сразу же хочу вернуть его губы, как только они покидают их. Но он движется вниз по моему телу, целует, покусывает и лижет.

Он мычит у моего бедра, глядя на меня снизу вверх, и образ его между моих ног заставляет меня задыхаться.

Я опьянена им. Его пальцы погружаются в мое влажное тепло, поглаживая и играя, пока я мечусь в мехах. Его голова опускается, и на этот раз ругаюсь я, когда он скользит языком по чувствительному бутону моего клитора.

— Войди в меня, — говорю я хриплым голосом. — Сейчас же.

Он сердито смотрит на меня, как будто я забираю его любимую игрушку, но по жесткой линии его челюсти я могу сказать, что он едва держит себя в руках.

Я хочу, чтобы он выкинул свой контроль.

Его толстый член медленно входит в меня, и его голова снова опускается, когда он захватывает мои губы. Я стону ему в рот, когда он вонзается полностью туда, где я жажду его.

Он делает толчки снова и снова, сводя меня с ума, пока входит в меня. Он засовывает руку под мою задницу, наклоняя мои бедра, и мои глаза почти закатываются, когда я обхватываю ногами его талию.

Наконец всё взрывается во мне, и я задыхаюсь, когда он утыкается головой в мою шею, продолжая свой безжалостный, искусный ритм. Он вбивается в меня, и просто невероятно, но я чувствую, как очередной экстаз начинает прожигать мой позвоночник, моё тело содрогается, когда я цепляюсь за него.

Я открываю глаза и обнаруживаю, что он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах что-то вроде благоговения. Он дрожит надо мной, снова соединяясь со мной, издавая низкий стон.

Мы долго молчим. Не знаю, как он, а я чувствую себя контуженной, выжатой от удовольствия, которое только что прорвалось через меня.

Он тянет меня на себя, и я не пропускаю резкую боль на его лице, когда он использует больную руку.

— С ней нужно быть поосторожнее, — говорю я ему, задыхаясь, и он приподнимает бровь. Видно, что он не привык ни к чьей заботе, и у меня сжимается грудь при этой мысли.

— Почему ты живешь здесь совсем один, Врекс? Не пойми меня неправильно, здесь красиво, но ты постоянно упоминаешь чужие племена, в которых живут твой народ.

Он молчит несколько мгновений.

— Раньше я был членом племени Дексара. Он другой король племени, только это было, когда его отец ещё правил. Моя мать умерла, пытаясь привести в этот мир моего брата или сестру. Она всегда была слабой, склонной к болезням и потеряла слишком много крови.

— Я глубоко сожалею.

Он смотрит в потолок, его пальцы пробегают по моим волосам.

— Когда она умерла, мой отец был сломлен. Он обратился к ноптри — напитку, который лишает тебя рассудка, — объясняет он, глядя на мой хмурый взгляд. — Внезапно ему стало всё равно, что у него всё ещё есть сын. — Его голос становится жёстче. — Я похож на свою мать. У меня её глаза и основные черты лица. Мой отец не мог смотреть на меня.

Моё сердце разрывается от боли в его голосе. Он был всего лишь ребенком, потерявшим маму. Его отец должен был быть рядом с ним.

— Так что же случилось?

— Он отдал меня своему брату. У них уже были сыновья, и больше они не хотели, но его супруга была близка с моей матерью, поэтому она согласилась воспитать меня.

— Я предполагаю, что вышло не очень.

Его челюсти сжимаются, и я поднимаю руку, проводя пальцами по его щеке. Он вглядывается в меня, и что-то, кажется, смягчается в его глазах.

— Теперь, когда я полностью вырос и могу оглянуться назад, мне кажется, что в моем дяде что-то сломалось. Что-то не так стало с его разумом. Он говорил мне, что я такой же, как мой отец. Что я вырасту и буду один, как и он. Он бил меня, говорил мне, что я бесполезен, что мой отец сгинул в ноптри, чтобы забыть о том, что у него никудышный сын.

Мои руки дрожат, когда я сажусь.

— Где сейчас этот мудак?

Моя ярость, кажется, забавляет Врекса, и уголок его рта дёрнулся, когда он притягивал меня обратно к себе.

— Мёртв. Он бросил вызов не тому воину из другого племени и был разрублен на части.

— Хорошо, — рычу я. — Почему король племени не помог тебе?