Грёзы и чернила

Сон первый. Кофейные вампиры и Древний

Там, откуда она была родом, существовала поговорка: “никогда не доверяй детям Старшей Школы и красивым мужчинам, они могут навлечь на тебя беду”.

Если говорить начистоту, Новая Школа была немного лучше — даже если они не пятнали себя древней, грязной магией и как огня боялись скандальных заголовков “Полуночного Экспресса”. Но Старшая была на совершенно другом уровне.

К большому разочарованию Майры, мужчина, что перешел ей дорогу сумрачным ноябрьским утром, принадлежал сразу к обеим категориям. Он был умопомрачительно красив, отлично об этом осведомлен, а также предпочитал темную сторону магии. Ну, или как еще это назвать?

Столица порой так делала — сталкивала на своих улицах людей, которым было суждено уничтожить друг друга, а затем наслаждалась хрустом чужих костей и жизней. У города всегда было скверное чувство юмора, а шутки — злыми и беспощадными. Если ему вздумалось поиграть с тобой, следовало только смириться: ускользнуть из его холодных пальцев у тебя все равно не выйдет.

Тем утром Майра, ещё не подозревающая, что стала для Столицы новой игрушкой, мучилась от смутной тоски, щекотавшей в груди. А еще — от голода. Той самой его разновидности, что недоступна смертным — звериный, мучительный. Внутренности от него превращались в раскаленный бурлящий кисель, и Майра чувствовала себя разбитой и слабой. А ведь день только начинался.

Утро занималось монотонное и серое, лица вокруг были такими же выцветшими от недосыпа, и даже запах свежесваренного кофе не добавлял безрадостному миру красок. Ночной туман еще не до конца растаял и цеплялся за ноги прохожих, будто пытался задержать. А когда понимал, что это бесполезно, то обнимал водосточные трубы и стучался в темные окна. Порой и смертные слышали этот тихий стук, просьбу о внимании, а потом их фотографии появлялись в черно-белых газетах с тревожными заголовками: “пропал без вести”, “ушел и не вернулся”.

Время от времени в осенней хмари мелькали искаженные лица — жуткие, ни на что непохожие, и Майра без интереса смотрела сквозь них. Страшно не было — бестелесные сущности, заплутавшие в каменных джунглях мегаполиса, могли причинить вред только смертным, но не ей. Потому что даже дети знают, что духи не могут навредить монстрам.

Все было не так, и от этих мыслей Майра тоже казалась себе ребенком — капризным и надоедливым. Диета, на которую она обрекла себя несколько дней назад, только по началу казалась отличной затеей. Теперь же, в окружении людей и фантомов, она была готова взвыть. Но разве кто-нибудь оценил бы ее жертву? И приходилось приходилось глотать американо без сахара, который на вкус был как само страдание, стискивать зубы и умолять себя держаться. Еще чуть-чуть, буквально пара дней, и все будет позади.

Но вот проблема — силы воли у Майры не было. И если бы не Аврора, без конца шутившая, что следует ограничивать себя в пище, а то скоро дверные проемы в Логове будут тесноваты, Майре и в голову не пришло бы садиться на диету. Но упрямство было сильнее здравого смысла.

Соблазн нырнуть в метро, прокатиться по кольцевой три круга, выцеливая взглядом беззаботно дремлющих пассажиров, был так силен, что она лишь через боль заставляла себя оставаться на месте. Голосок внутри убеждал: никто и не посмотрит на девицу в яркой куртке, если та ненароком пристроится рядом с дремлющим работягой, что едет домой с ночной смены, или подсядет на освободившееся местечко бок о бок со студентом, бормочущим в полусне формулы вышмата.

Майра тешила себя сладкими фантазиями, пока не заканчивалась очередная порция кофе. Дальше выбор был не щедрый — заказать еще одну чашку или сорваться. Ни тот, ни другой вариант ей не нравился. Так проходило каждое утро с тех пор, как листья опали, а температура в Столице приблизилась к нулю, повергая смертных и Темных в некое подобие летаргической дремы. Невыносимая, вязкая скука поселилась на улицах и в людских умах — сны осенью на вкус были как смородина, вытащенная из морозилки: кислые, почти пресные.

А потом посреди кофейни появился он- красивый, как кинозвезда, ожидающая оваций под бликами флуоресцентных ламп. Эти же отсветы плясали на тугих черных кудрях, на серебряных цепочках, переплетенных между собой в широком вороте алой шелковой рубашки. Образ “золотого мальчика” в дорогом пальто нарушали только тяжелые армейские ботинки, щелкавшие по кафельному полу с тревожным звуком.

Он притягивал взгляды, но все это великолепие казалось посреди окружающих декораций лишним. Чужеродным.

Майра зажмурилась, до хруста стискивая пластиковую трубочку зубами. Наверняка его сны на вкус сладкие, как перезревшая клубника, или терпкие, как сливочный ликер. Рот наполнился горькой слюной. Правды она все равно никогда не узнает, но голод внутри разъярился, завыл, требуя своего, пока Майра не могла оторвать глаз от незнакомца.

Но не только она тем утром любовалась красавчиком в алой рубашке. В дальней кабинке, подальше от любопытных взглядов и излишних вопросов, притаились еще монстры: парочка кофейных вампиров, мелкая падаль, что без конца вертелась под ногами в Столице и питала страсть к крови с содержанием кофеина не меньше двух эспрессо.

Она отметила их присутствие, как только вошла и старалась не попадаться им на глаза. Девушка и юноша, с одинаковыми блаженными улыбками на лицах, для обычных людей они наверняка выглядели подгулявшими студентами, коротающими в тепле минуты до открытия общежития. Но для любого жителя Темной Столицы были очевидны и тонкие клыки, которые они прятали за ладонями, и темные жадные глаза.

Упыри грели вечно ледяные руки об кружки с нетронутым горячим шоколадом и выцеливали темными глазами жертву среди ранних пташек и запоздалых гуляк. Кто-то мог бы сказать, что они похожи, словно брат и сестра, но Майра уже успела убедиться, что все порождения Теней похожи в своей не-жизни. Смерть или ее подобие сглаживало черты лица, как морская вода обтачивает камни по одному только ей известному лекалу. И среди всей нежити, в избытке наводнявшей Столицу, кофейные вампиры были ей наименее симпатичны.

В строгой иерархии нежити “кофейники” стояли намного ниже, чем им того бы хотелось. Их презирали все, от мавок и банников до оборотней и баньши, а ближайшие сородичи, питавшиеся только чистой кровью, предпочитали делать вид, что эти уроды не имеют к ним какого отношения — в основном за то, что кофейные вампиры выбирали жертву с первого взгляда, руководствуясь только инстинктом, а не здравым смыслом. Ну и что, если их беззаботная охота привлечет излишнее внимание? Плевать, главное утолить жажду.

И тем утром парочка уже безотрывно следила за каждым движением незнакомца, пока тот заказывал кофе и флиртовал с девушкой за кассой. Вампиры умели ждать, даже если нетерпение сжирало их заживо и обгладывало кости. Майра видела, как они вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть; как предвкушающе облизывались и хихикали, выгадывая момент, чтобы подкрасться и застать жертву врасплох.

Одним махом она втянула в себя остатки кофе и откинулась на стуле, терпеливо дожидаясь развязки. Возможность понаблюдать за монстрами на охоте выпадала не часто.

Сцена разыгрывалась плавно и неспешно, кадр за кадром: вот молодой человек улыбнулся девушке, что протянула ему стакан на вынос, и развернулся к выходу. Упыри засеменили к нему, посмеиваясь в воротники пальто. Повадки их были известны: сейчас заведут протяжный, едва слышный разговор, чтобы затуманить голову жертвы. Их голоса будут сливаться друг с другом, то становясь одним целым, то снова раздваиваясь, до тех пор, пока мужчина не перестанет соображать. Лицо его станет глупым и бессмысленным, а потом его под ручки уволокут в переулок, чтобы перекусить.

Жертва будет считать, что его приглашают забрать выигрыш в лотерею или встретиться с давним потерянным другом, и она последует за ними, как преданный щенок. Вампирский “шепот” всегда давил на самые низменные желания, подменяя настоящие слова фантазией. Майра однажды была свидетелем того, как вампир — обычный, не “кофейник” — убедил женщину в том, что за углом ее ждет супруг. Она плакала и умоляла нечисть, что крепко держала ее за руку, поторопиться, вдруг он уйдет и снова ее покинет?

Ее муж был мертв уже много лет, и Майра ненавидела себя за то, что тогда не вмешалась. Однако и сегодня она не планировала ввязываться.

Итог один при любом раскладе. Если повезет, и вампиры не слишком голодны — юноша выживет. А если увлекутся… Что ж, значит, такая у бедолаги судьба. Незавидная.

Но не всегда история разворачивается по заранее предписанному сценарию.

Мужчина кинул на кровососов короткий взгляд, и те отшатнулись. Он не произнес ни слова, но Майре стало жарко, как будто за окном пылало душное июльское солнце. Горячая волна прокатилась под курткой, отзываясь на ауру, плотную и тяжелую, что непроницаемым щитом окружала незнакомца. Краем глаза она видела оттенки меди, что переливались под светом дневных ламп, и виски прострелило болью.

Она зажмурилась, тяжело дыша. Кто же он такой?

Раздался жалобный тихий вой, и вампиры вновь забились в дальнюю кабинку, кутаясь в свитера и переплетая ледяные пальцы. Девица опустила голову на плечо своему приятелю, бормоча проклятия сквозь зубы и всхлипывая. Миловидное, но осунувшееся лицо от смертельного испуга стало серым, точно сигаретный дым. Ее возлюбленный успокаивающе перебирал ее волосы, щеря клыки в сторону несостоявшейся жертвы.

— Проваливай, — вампир пнул с досады стол, и пустые кружки зазвенели, опрокидываясь на бок. С виниловой скатерти полился остывший шоколад. — Ублюдок.

Майра хмыкнула про себя — надо же, обиделись. Устроенное шоу ее не впечатлило. Прожорливая парочка залижет нанесенные гордости раны, а потом непременно найдет себе другую жертву. Та последует за ними, как на привязи, умоляя быть съеденной. Но мужчина в красной рубашке ей уже не станет.

И эта аура… Майра вновь уткнулась лицом в пустой стакан, ощущая себя слегка одураченной. Голова все еще кружилась, в ушах звенели тревожные колокольчики.

Конечно, он колдун. А кто еще мог такой легкостью отпугнуть кофейных кровососов, которые кроме своей жадности отличались ещё и крайней навязчивостью? Следовало догадаться раньше, как только ее взгляд упал на бархатную золотистую кожу и темные кудри. Он был слишком хорош, чтобы быть смертным.

Где бы они не оказались, маги притягивали к себе чужое внимание, как магнит тянет по верстаку металлическую стружку, и не прикладывали для этого никаких усилий. Особенно они нравились нечисти: та липла к аромату магии, как муха к открытой банке джема. Но Старшая и Новая школы редко опускались до того, чтобы запятнать себя общениями с теми, у кого кровь была гнилой и затхлой, как болотная вода.

Меж тем незнакомый чародей, уже забывший о кофейных упырях, направился к выходу. Около ее столика он притормозил, будто ощутил ее любопытный взгляд, кинутый исподтишка.

Майра втянула голову в плечи, неловко скашивая глаза. Серебро на его шее мягко переливалось на фоне розовых виниловых диванов и белого глянца столов.