Невеста с огоньком, или Герцог с дымком

– Не похоже, что ты чем-то жертвовал, – язвительно процедил Эйд. – Скорее, напротив, получил то, что тебе не причиталось!

– Это просто формальность. Право первой ночи… и последней, – Нетфорд отвернулся к окну, подставив колючему взгляду спину. – Я не претендую на твою жену. Эллайна будет тебе достойной супругой и…

– Варховы небеса! – вскрикнул Эйдан, заставляя обернуться. Брат выпучил глаза так, что те собралась вывалиться и укатиться на ковер. – Не ты ли сам сказал, что все ее достоинство осталось там, в саду, на алтаре?

– Убежден, все достоинства остались при ней, – устало прохрипел Нэд.

– Которая из добродетелей? Верность мужу? Непорочность и чистота? Не ты ли забрал их, брат?

– Эйдан, не веди себя как…

– Как кто?

– Как маленький мальчишка, лишившийся сладкой конфеты! – фыркнул, раздраженно поведя плечом. И не прекращая попыток ослабить узел на горле. – Тебя и так достаточно долго оберегали от дрянной реальности и обязанностей Эквенора.

– Я бы предпочел… пробовать свою конфету… сам…

– А что на этот счет говорит целитель?

– Что мне о близости пока не стоит и помышлять, – уныло проворчал младший Эквенор.

Нетфорд прикрыл глаза в надежде оградить себя от… лишнего. Как всякий заледеневший северянин, он был обделен фантазией. И ее пробуждение было бы весьма некстати.

Рано или поздно ураган уляжется. Ташер привыкнет к зиме, сердца людей адаптируются к холоду. Эйдан смирится с необходимой жертвой, сблизится со своей голубоглазой женой. Они скрепят брак, как и положено, их супружеские татуировки сменят серебро на золото. И спустя месяцы о «праве первого», потребованном у богов в страшный час, никто не вспомнит.

– Судя по тому, что родовая магия напитана огнем под завязку, ты себя не сдерживал, да? – горько хмыкнул брат, окидывая плывущим взглядом макушки башен.

Те и впрямь пылали непривычно ярко, не так, как в предыдущие зимы. Свежий крепкий дар, молодая кровь, сила его обезумевшего ветра, раздувшего целый пожар на варховом алтаре… Воспоминания до сих пор поджигали изнутри – хоть сосулькой заедай.

– Я взрослый здоровый мужчина, – ответил равнодушным хрипом. – Интерес к обнаженной женщине, зажатой между тобой и камнем, вполне естественен. Чего ты от меня ждешь?

– Что ты скажешь, что это было неприятно! Гадко. Отвратительно. Вам обоим! – Эйдан обиженно выпятил нижнюю губу, как делал в детстве. Всегда из матери веревки вил, заставляя потакать любым капризам.

Герцогини давно не стало, но ее «миссию» возложили на свои плечи Нэд с отцом. Светлый взгляд Эйдана, добродушный и открытый, его легкий нрав, щедрость и веселость… Все это подкупало. Хотелось, чтобы хоть в ком-то оно осталось.

– Ланта Эллайна лишилась чувств, когда дядя предложил мне тебя заменить, – в горле горчило от каждого слова. – До середины ночи ревела и тряслась в бреду. Не удивлюсь, если южанку стошнило от одной мысли, что ее первым мужчиной стану я.

– А после?

Пошатнувшись, Эйдан подался вперед, губкой впитывая признания. Словно этот яд был ему во благо. Облегчал страдания и снимал тревоги.

– Не знаю, как Кетрисс удалось ее убедить, – Нэд пожал плечами, отворачиваясь к окну. – Я не был уверен, что южанка придет. Час прождал. К алтарю Эллайна добрела вся в слезах, дрожа, как новорожденная вирра. Скуля, будто ее бросили на съедение демонам изнанки. Ты доволен? Это хотел услышать? Наслаждайся.

– Но как мне теперь делить с ней ложе, зная, что она… уже?

– Так же, как ей с тобой. Она-то у тебя явно не первая, брат? – из груди рвался злорадный смешок. Когда Эйд, облазивший все гиблые места Ташера в поисках приключений, вдруг стал поборником чистоты? – От твоих бурных похождений кровати в партэлях еще не остыли…

– Но я не трогал ее сестру!

– Ну так поезжай в Эшер, отомсти. Это ведь ланта Экарте испортила тебе первую брачную ночь, а не ты ей, верно?

Внутри все залило равнодушием, но знакомый холод вновь сменился пожаром. Словно кто-то кидал Нетфорда то в ледяную прорубь, то в кипящую купель. Не давая и секунды, чтобы привыкнуть.

– Ей следовало прийти ко мне, как обещала. Меня… Меня чуть не разорвало от желания, когда увидел Эллайну в том коридоре, мокрую и горячую! – признался брат, и в его глазах впервые за утро появился голодный блеск. – Как можно это вынести? Как ты выносил со своей женой?

– Не помню, – дернул плечом.

Нэд действительно не помнил, как он выносил. Не знал даже, что что-то выносить положено… После церемонии просто ждал, когда объявят ритуал в саду. Ни разу не навестил крыло лже-невесты и не изволил предложить самозванке прогулку.

Побеседуй он с ней хоть немного – наверняка почуял бы подлог. Понял бы по речи, что она не благородных кровей… Может, даже вспомнил бы истинное лицо перепуганной девчонки, подпалившей скатерть в день помолвки?

– Дрянные суеверия, традиции… Я не приспособлен к столь длительному ожиданию, – страдальчески скривился Эйд. – Приди она ко мне той ночью, я бы…

– Испортил все еще сильнее, – договорил холодно за разгоряченного брата. – Поезжай, поезжай в Эшер, успокой свою уязвленную гордость… Азара придется тебе по вкусу. Темно-рыжая, статная, гордая, все как ты любишь. Ты без труда соблазнишь графскую дочку.

Нетфорд раздражался все сильнее, вспыхивал все ярче. Чужой огонь, обжегший его изнутри, распалял эмоции.

– Что ж ты ее не привез? Эту Азару? – обиженно протянул брат. – Будто себе жену выбирал!

– Я выбирал сильный дар. Это наш долг и наша жертва.

– Жертва!

– Ты хоть на секунду задумался о том, что испытала твоя жена?

– А должен? – взгляд Эйдана помутнел, подернулся серым туманом.

– Утром объявили Великую ночь, вечером Лир притащил ее раненого супруга. А после девчонку вытолкнули в сад – к чужому, неприятному, пугающему мужчине. Она спасла весь Ташер, но боится глядеть в глаза собственному мужу…

Силы вдруг оставили Эйда, и он камнем завалился на подушку. Простонал что-то о невыносимой слабости и дрянных прогнозах лекаря. О желанной близости, о которой и грезить пока не стоит.

Нэд вернул штору на окно, задернул плотнее, защищая младшего брата от слепящего снега. И колючей правды.

– Хоть скажи, какая она на вкус. Скажи, какая… – потребовал шепотом Эйдан, вновь начиная бредить.

Сладкая, как вархово благословение. Пахнущая молодостью, свежестью, морем и дикими ягодами. С бархатной светлой кожей и голубыми льдинками глаз, с ямочками у вкусных губ, в чем-то южном, ажурном, золотом…

Дурманящая робостью и невинностью, пьянящая внезапным доверием, восторгающая нежданной храбростью. Искрящая, жаркая, перепуганная… Такая теплая, что снег таял, не долетая до алтаря. Спасение севера. И его погибель.

– Я не запомнил, – сухо бросил Нэд, отходя к двери. – Это просто обряд, брат. Я не задумывался ни о чем, кроме долга. Пробовать свою жену на вкус ты будешь сам… когда окрепнешь.