Письма на воде

Однако выполнить какую-либо задачу было ещё половиной дела: обычно после этого звездочёту приходилось уничтожать улики, сглаживать углы и разгребать последствия. Рутина. Но рутина порой весьма непредсказуемая, требующая не меньшего внимания и осторожности.

Взять, например, Хэ Су.

Она блестяще справилась, открыв лицо принца народу и подарив Ван Со триумф во время ритуала. И надо же было такому случиться, что под дождём её накрыло прозрение, которого Чжи Мон хоть и опасался, но не мог предотвратить. Значит, ему вновь придётся устранять последствия. Что ж, не в первый и не в последний раз.

Вот и сейчас он слышал, как по лестнице его башни стучат женские каблучки.

Пора приготовиться.

– Вы знаете, кто будет следующим королём? – запыхавшись от быстрого бега и волнения, Хэ Су подскочила к нему, забыв о приличиях и подобающих приветствиях.

Она смотрела на Чжи Мона в тревожном ожидании, а в её глазах он читал гораздо больше, чем она произнесла вслух.

«Кванджон. Безжалостный тиран, четвёртый правитель Корё, который жестоко убил своих братьев, племянников и близких родственников ради трона. Неужели это Ван Со? Неужели четвёртый принц станет королём из-за меня, из-за того, что я закрасила шрам? Но ведь его имя уже было вписано в историю! Даже если я ничего не сделала бы, он всё равно стал бы королём. А если… А если это всё-таки я и все умрут из-за меня?»

Хэ Су умоляюще смотрела на астронома, а тот лихорадочно раздумывал, как бы ей лучше ответить. Её нужно было отвлечь и успокоить, но так, чтобы не напугать и не дать пустые надежды. И не солгать, разумеется. Ложь Чжи Мон не приветствовал, относился с брезгливостью и прибегал к ней только в самых крайних случаях. А пока можно было применить свою обычную тактику – заговорить Хэ Су и попытаться увести её мысли в сторону от опасного предмета.

И при этом говорить правду.

– Думаю, это наследный принц, если с ним ничего не случится, – логично заметил он.

– Тогда… кто же следующий претендент на трон? – настаивала Хэ Су.

Видимо, она не уймётся. Что ж…

– Кванджон? – проговорил астроном. – Так вы сказали на церемонии? Я слышал вас.

– Что? – испуганно вздрогнула Хэ Су.

Чжи Мон помолчал и невозмутимо пояснил:

– Вы назвали принца Ван Со Кванджоном.

– Я сказала это, не осознавая, – принялась оправдываться Хэ Су. – Это имя само вырвалось из моих уст.

Ну да, конечно.

Чжи Мон почувствовал, как дёрнулась стрелка его личного барометра лжи, который безотказно срабатывал всякий раз, когда ему врали в лицо. Как сейчас, например.

Значит, придерживаемся прежней тактики: заговорить и отвлечь.

– Со мной тоже происходили странности, – успокаивающим тоном произнёс он, делая вид, что поверил. – Говорят, что я чуть не утонул. Вернее, я уже умер. Но я очнулся через день.

– Вы умерли, а потом вернулись к жизни? – ошеломлённо прошептала Хэ Су.

Так. Похоже, сработало.

И Чжи Мон с энтузиазмом продолжил свой рассказ, попутно измеряя уровень дождевой воды в бамбуковом сосуде, который он вытащил из-за оконной рамы. Возился с измерительными приборами на своём столе и при этом без умолку тарахтел.

Заговорить и отвлечь!

– Моя матушка не единожды рассказывала мне, что, когда я очнулся, то стал совсем другим, мудрым не по годам. Я никогда никому не признавался, но у меня перед глазами часто пролетают какие-то образы, я не пойму, сон это или реальность. Я видел огромную птицу, возносящую людей к небу. Я даже видел ступеньки и комнату, которые двигаются сами по себе, и здания до небес, где живёт много людей, – он повернулся к Хэ Су: – Я слышал, вы тоже умерли и очнулись? И думаю, вам довелось увидеть то же самое, что и мне.

Вот так. И не наврал, и сделал всё, что мог.

Он спрятал ненужную улыбку и спросил, пристально глядя на Хэ Су:

– А теперь задайте мне свой вопрос. Что на самом деле вы хотели узнать у меня?

Хэ Су шагнула к нему, и астронома оглушил её безмолвный крик: «Ван Со и есть король Кванджон? И он всех убьёт? А что насчёт Ван Ука? Какова его судьба?»

Чжи Мон терпеливо ждал. И Хэ Су наконец-то спросила вслух, правда, совсем не то, что собиралась:

– Что же мне делать?

Астроном почувствовал одновременно и облегчение, и разочарование. И ответил совершенно искренне, ни на грамм не кривя душой:

– Ничего. Вы ничего не должны делать. Что бы вам ни привиделось, вмешиваться нельзя.

Кому положено, тот и вмешается. Чтобы потом не пришлось бороться с самодеятельностью и зачищать последствия.

– А если я смогу что-то изменить? – не сдавалась Хэ Су. – Если я смогу предотвратить беду? Сделать что-нибудь хорошее?

Вот ведь, а… Не унимается! И эта её наивность – «что-то изменить». Прямо забавно! Если даже он, проводник, ничего изменить не может, то она-то куда? Конечно, память он ей не сотрёт и от пророческих озарений о будущем не избавит, но она и так играет свою роль во всей этой истории и делает всё, что требуется. А если что, он поможет, направит и намекнёт, толсто или тонко – это уже в зависимости от ситуации.

– Госпожа, – продолжал убеждать её Чжи Мон. – Вы уже прикоснулись к лицу Ван Со!

– Значит, – пробормотала Хэ Су с надеждой в глазах, – теперь судьба принца изменится?

– Я этого не знаю, – ответил Чжи Мон, чувствуя, как стрелка барометра лжи ухнула на максимум, неприятно царапнув душу. Но тут у него выбора не было – приходилось врать. А для успокоения совести можно и правды добавить, и даже не поскупиться. – То, что люди называют волею Небес, это же на самом деле судьба. Разве это не значит, что всё будет так, как суждено? Кто знает? Мы, люди, не можем избежать воли Небес. Пусть всё идёт своим чередом.

А уж он позаботится о том, чтобы это всё шло в нужном направлении, и, если потребуется, придаст необходимый вектор и ускорение.

Ещё бы ему не мешали, особенно сам Ван Со!

***

Хотя четвёртый принц и был хронической головной болью Чжи Мона, периодически переходящей то в стадию ремиссии, то в обострение до мигрени, у астронома имелось также немало и других забот, которые он стоически рассматривал как сопутствующий ущерб на пути к своей великой цели.

Взять хотя бы остальных принцев, этих ненасытных юных вампиров, постоянно пьющих его кровь. Или несносного генерала Пака… Или вообще – святые Небеса! – генерала Пака вместе с принцами. Хуже не придумаешь! То ещё испытание для нервной системы, даже самой закалённой, но куда деваться: наша служба и опасна, и трудна…

Это испытание было настолько невыносимым, что Чжи Мон нет-нет, а позволял-таки припадки жалости к себе, вопреки собственному призванию и мужеству.

Один из таких припадков случился с ним во время утренней прогулки короля Тхэджо после встречи с министрами. Астроном по своему обыкновению сопровождал правителя, но в этот раз к ним дёрнуло присоединиться и генерала Пака.

Если Чжи Мон и не переносил кого-то, так это его. Тонкую возвышенную натуру звездочёта коробил не только неопрятный внешний вид генерала, который, по мнению главного придворного эстета, никак не соответствовал красоте и утончённости королевского дворца и окружавших его пейзажей, но и вопиющая простота этого мужлана, его прямота и раздражающая детская наивность, приправленная отсутствием природного такта и должного воспитания, не отполированного духовными практиками и просветительской литературой.

Как можно всё время говорить то, что думаешь? Это не признак искренности, а свидетельство невероятной глупости, невежества и неосторожности. Как можно не принимать в расчёт устои и порядки, заведённые во дворце, и лезть со своим мнением, не стесняясь ни короля, ни его ближайшего советника?

Чжи Мон вспомнил, как генерал Пак явился к правителю Корё прямо после своего прибытия в Сонгак: не переодевшись, не приведя себя в порядок в купальнях после многодневного конного похода, не пропитавшись красотой дворцовых садов и цветников, настраивающей на благие мысли и изящные изречения. Вспомнил – и его передёрнуло.

И пусть сейчас, на прогулке, генерал выглядел более-менее пристойно, но вот мысли его и способ их выражения всё ещё не претерпели благодатную огранку придворным этикетом.

А речь шла ни много ни мало – о замужестве единственной дочери генерала Пак Сун Док. Её прочили в жёны одному из принцев Корё, которые, не подозревая о матримониальной дискуссии на их счёт, развлекались после занятий на открытой чайной веранде.

Чжи Мон почтительно стоял за спиной короля Тхэджо и слушал рассуждения по поводу потенциального жениха для Пак Сун Док. На его прогрессивный взгляд, по абсурдности эта ситуация больше походила на выбор племенного жеребца, чем на устройство судьбы двух молодых людей. Но вспомнив, где (и главное – когда) он находится, астроном заставил себя сосредоточиться на происходящем, чтобы не проворонить что-нибудь важное.

И ведь чуть было не проворонил!

– Думаю, четырнадцатый принц просто идеально подойдёт госпоже Сун Док! – влез в диалог короля и генерала опомнившийся звездочёт. – Они оба любят боевые искусства, и их гороскопы подходят друг другу.

– А если они всё время будут драться? – пробурчал недовольный его предложением генерал. – Да они же просто разнесут свой дом!

– Тогда что насчёт тринадцатого? – поджал губы Чжи Мон. – Он самый красивый мужчина в Сонгаке. Ей будут завидовать все девушки Корё!

– Они забросают её камнями, – тут же выдал очередную нелепицу будущий тесть. – Я не хочу этого!

Нет, вы только посмотрите на него – и тот ему не так, и этот не этак! Ну, точно, королевские конюшни и племенные жеребцы!

С досадой глядя на привередливого заводчика (Святые Небеса! Разумеется, великого генерала!), астроном похолодел, услышав короля Тхэджо:

– Четвёртый принц! – задумчиво проговорил будущий свёкор, не замечая, как на него со священным ужасом уставились оба горе-советчика. – Не знаю, как насчёт других, а эти двое вместе тренировались. Возможно, между ними возникла симпатия.

От такого покушения на святое, даже чисто гипотетического, Чжи Мон поперхнулся и не успел ответить, а в это время генерал, сам того не зная, своим брюзжанием спас ситуацию.

– Одна всё время охотилась на медведей, другой гонялся за волками! Они ни разу не встречались после занятий, – как-то уж очень старательно хихикнул генерал.

– Тогда кого нам выбрать? – всплеснул руками Чжи Мон, демонстрируя нетерпение, чтобы поскорее свернуть этот спектакль. И, не сумев отказать себе в удовольствии лишний разочек поддеть генерала, с воодушевлением ответил на свой же собственный риторический вопрос: – Ах да! Восьмой принц! Он ведь должен повторно жениться. Но там совершенно разные уровни интеллекта, образования и общего развития…

Разумеется, толстокожий генерал пропустил его ехидный намёк, но уловил главное – номер восемь!

– Эй! – вознегодовал возмущённый совершенно не тем, чем следовало, папаша. – Почему это вы перечислили только этих принцев, а? Посмотрите, вы забыли назвать одного из них!