Письма на воде

При мысли о ней Ван Со вынырнул из оцепенения и огляделся, в очередной раз удивляясь, почему её нет среди придворных дам, прислуживающих королевской семье на фестивале. Где она? Что с ней?

Неужели он лишится и её тоже, если попытается остановить отравителей наследного принца? Он же тогда просто умрёт там, в Шинчжу, совсем один. Без неё.

Ну почему она отказалась сбежать с ним из дворца? Почему?!

Его руки, лежавшие на коленях, комкали одежду, в то время как он из последних сил старался не выдать охватившего его смятения.

Между тем собравшиеся на празднике оживились, затеяв поэтическое состязание. Начиная с короля, все по цепочке передавали друг другу право произнести витиеватые строки, сопровождая своё выступление глотком вина из хризантем, которым посвящался фестиваль. Но Ван Со даже не обратил на это внимания и не думал, что будет, если на него укажет предыдущий игрок. Его взгляд был прикован к чаше с вином на столе у наследного принца, которое тот ещё ни разу не пригубил.

«А вдруг это будет вино, а не чай?» – промелькнуло у Ван Со в голове.

А если… А если он промолчит, не вмешается и просто позволит случиться задуманному? Вот сейчас, всего лишь бездействуя, увидит, как Ван Му выпьет приготовленную ему чашку отравленного чая, потом согласится занять его место и сам станет наследным принцем. Взойдёт на трон и… превратится в марионетку влиятельных кланов, организовавших это покушение, и прежде всего – клана его матери.

Это – дворец, будь он проклят! Разве не говорил ему Чжи Мон, что империи строятся на крови? Разве не внушал, что нужно уметь приносить жертвы ради великих целей? Но… неужели трон – это его цель? Неужели он готов поступиться всем ради власти: собственной совестью и честью, расположением отца, привязанностью Бэк А – всем, что у него сейчас было?

А самое главное – Хэ Су?

Сможет ли он после всего этого смотреть ей в глаза, чистые и непорочные, как первый снег?

Ван Со сходил с ума и остатки самообладания тратил только на то, чтобы не выдать своего состояния. Он следил за Чжи Моном, но тот вовсю развлекал принцев и упорно избегал встречаться с ним взглядом.

«Что же делать?» – билось у него в висках до тех пор, пока ушей не достиг приказ:

– Пусть наследному принцу принесут чай!

Ван Со почувствовал, как у него мгновенно пересохло во рту, и взглянул на королеву Ю. Та смотрела на него в упор, а её губы подрагивали, кривясь в язвительной усмешке, которую она даже не прятала. Её взгляд насмехался над ним, спрашивая: «Что будешь делать теперь? Выбор за тобой!»

И он его сделал.

Поднявшись из-за стола, Ван Со поклонился королю:

– Я бы хотел обратиться к наследному принцу.

– Можешь говорить, – позволил Ван Му, впервые за все эти смутные дни посмотрев ему прямо в глаза.

– Дело в том… – начал Ван Со и задохнулся: наследному принцу принесли чай, и несла его Хэ Су.

Хэ Су!

«Пострадает только служанка, которая подаст наследному принцу отравленный чай!» – прозвучал в его голове холодный голос матери.

Ван Со метнул испуганный взгляд на королеву и поймал её ответный – насмешливый и мстительный взгляд превосходства. Так смотрит человек в шаге от триумфа, тем более такого чёрного и жестокого, как тот, которого жаждала его мать.

Больше Ван Со не колебался. Ни секунды. Решение, которое он так долго панически искал, пришло само. И вмиг всё встало на свои места. Так просто…

– Что ты хотел сказать? – вывел его из оцепенения голос наследного принца.

– Я доставил тебе немало неприятностей, – заговорил Ван Со, и с каждым словом голос его звучал увереннее и громче. – Но я хотел бы, чтобы ты угостил меня тремя чашками вина для укрепления наших отношений.

– Хорошо, – кивнул Ван Му. – Правда, это чай, а не вино.

Ван Со с признательностью улыбнулся:

– В такой день, как этот, даже чай опьянит меня.

– Отдай ему чашку, – приказал наследный принц.

– Слушаюсь, – тут же откликнулась Хэ Су и, шагнув к Ван Со, с поклоном протянула ему чай, который только что налила для Ван Му.

Ван Со взял из её рук тёплую чашку и… разжал пальцы.

Его учили, как поступать в подобных ситуациях. Генерал Пак тренировал не только его боевые навыки, но и развивал в нём способность сопротивляться ядам. Принц не знал, что было отравлено – напиток в чайнике или сама чашка, поэтому воспользовался возможностью уменьшить риск: разбил сосуд.

– Пожалуйста, простите меня! – ахнула Хэ Су.

– Это моя вина! – обойдя её, обратился Ван Со к королю. – Я не смог удержать чашку.

От него не укрылась презрительная усмешка королевы Ю. Но это уже не имело никакого значения.

– Принеси другую чашку, – велел наследный принц растерявшейся Хэ Су и сам налил в чистый сосуд чай из хризантем.

– Первая чаша, – улыбнулся ему Ван Со, принимая из рук Хэ Су то, что могло перечеркнуть его жизнь, – за то, чтобы ты жил очень долго.

И он выпил всё, что было в чашке, ощутив на языке горьковатый терпкий вкус лепестков осенних цветов – ничего более.

– Вторая чаша, – поднял он свежую порцию чая в почтительном приветственном жесте. – Ты будешь участвовать в битвах за Корё, и я желаю тебе… – и тут его желудок опалило огнём. Такого быстрого действия яда он не ожидал! Но он лишь улыбнулся наследному принцу и продолжил: – Я желаю тебе, чтобы удача была на твоей стороне.

И выпил вторую чашку, в этот раз ощущая, как жидкое пламя стекает по его горлу, выжигая всё на своем пути.

«Это была не просто одна чашка! – смотрел Ван Со в глаза королеве Ю, пока Хэ Су наливала ему в третий раз. – Вы отравили весь чай».

«А ты, – перевёл он взгляд на ту, кого любил больше жизни, – собственноручно подаёшь мне яд».

Его руки дрожали, когда он потянулся за третьей чашкой. Но не от страха – от боли, которая ядовитыми жалящими змеями расползалась у него внутри и не давала контролировать движения.

– И последняя чаша, – проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и ровно. Ему нужно было договорить! – Как бы ни пытались посеять между нами раздор, я клянусь, что всегда буду предан тебе.

Огонь у него на губах и во рту слился с огнём, охватившим всё его тело. А он пил и смотрел на Хэ Су. Быть может, в последний раз.

Яд был ему незнаком. И хотя генерал Пак с детства приучал его к различным зельям, с такой стремительной и бурной реакцией организма на отравление Ван Со ещё не сталкивался. И, возвращая Хэ Су чашку трясущимися руками, думал только о том, чтобы успеть уйти отсюда до того, как потеряет сознание.

– Я благодарен тебе за твою искренность, – сказал Ван Му и обратился к королю: – Ваше Величество, вы же слышали это? Как я могу потерять такого брата, как он? Пожалуйста, отмените своё решение вернуть его в Шинчжу.

Мысль о том, что наследный принц не держит на него зла, согрела сердце Ван Со и тут же затерялась в паническом ожидании развязки. Яд действовал очень быстро. Или он был слишком сильным, или три чашки были критической дозой. В любом случае время струилось сквозь пальцы и пора было уходить отсюда, чтобы спрятаться, скрыться от всех, не дать увидеть, что с ним произошло, не позволить кому-либо связать его недомогание и смерть с чаем, а через него – с Хэ Су.

Нужно было отвести от неё подозрения и неминуемую расправу.

Между тем Хэ Су поклонилась наследному принцу:

– Чай почти закончился. Я принесу вам ещё.

И она удалилась, прихватив с собой пустой поднос.

Ван Со провожал её тоскливым взглядом, чувствуя, как его всего колотит от жуткой боли, лавой поднимавшейся изнутри и грозящей выдать его.

Сжимая предательски дрожащие руки, он обратился к королю, моля Небеса только о том, чтобы они позволили ему договорить и уйти:

– Прошу простить меня, но мне нужно покинуть вас.

Договорить и уйти – большего ему и не требовалось.

Согласный кивок короля он уже видел сквозь горячий туман, застилавший глаза.

Поклониться – и не упасть.

Развернуться – и не упасть.

Дойти до конца веранды – и не упасть…

Ван Со твердил себе это, с трудом передвигая ноги. Тело его уже не слушалось. А пол под ним качался и проваливался, превратившись в болотную трясину.

Шаг.

Ещё один.

И ещё.

Спускаясь с веранды, Ван Со ощутил, как рот его наполняется кровью. Как же быстро! Как быстро…

В галерее он споткнулся и едва не упал, удержавшись на ногах лишь потому, что схватился за столб. Впереди в кровавом тумане от него удалялась Хэ Су, или это было только видение – принц уже не осознавал. В глазах у него всё плыло, голова кружилась, а сжигающая адским пламенем боль рвала на части его тело.

Ван Со не осознавал, он ещё двигается или это ему только мерещится, и в последнем усилии протягивал руку к зыбкой фигуре той, что уводила его отсюда, уводила из жизни, сама о том не подозревая…

Он всё-таки шагнул вслед за ней, оторвавшись от опоры, но на следующем шаге боль исторглась из него фонтаном крови, и, падая, он успел увидеть, как Хэ Су обернулась и с криком бросилась к нему.

Кажется, она приподняла его и положила его голову себе на колени, отчаянно призывая кого-нибудь на помощь. Кажется, он пытался сказать ей, чтобы она ушла, ведь ей нельзя было находиться рядом с ним, когда их обнаружат…

Но кровь нескончаемым густым потоком хлестала из горла. Воздуха не хватало. И времени тоже.

А ведь он так и не успел сказать ей, что любит… Как же так?..

Последнее, что мелькнуло в охваченном пламенем сознании Ван Со, – это бездонные глаза Хэ Су, в которых отражалась покидающая его жизнь…

========== Часть I. Алые сердца Корё – 11. Не покидай ==========

Комментарий к Часть I. Алые сердца Корё – 11. Не покидай

Иллюстрация к главе: https://yadi.sk/i/t8HwExicZ1P2Qw.

Автор – Проигравший спор ♡

Настроение: Davichi – Forgetting You (Moon Lovers: Scarlet Heart Ryeo – OST)

Меж нами лежат

бессчётные тысячи ли{?}[Ли – китайская единица измерения расстояния, в древности составляла 300 (360) шагов (около 500 м). Расстояние в «тысячи ли» в китайских идиоматических выражениях означает очень долгий путь.],

И каждый из нас

у самого края небес{?}[Отрывок из первого стихотворения, входящего в сборник китайской классической поэзии I– II вв. «Девятнадцать древних стихотворений» (пер. Л. Эйдлина).].

Девятнадцать древних стихотворений,

1-е стихотворение

Ван Со плавал в болезненном забытьи, лишь изредка ненадолго приходя в себя, а затем вновь утопая в тумане, обволакивающем его непроглядным коконом.

Он не понимал, сколько времени прошло, кто находится рядом и что вообще происходит. С ним что-то делали, давали ему какое-то питьё, меняли одежду, но кто и зачем – всё это от него ускользало. Единственное, что он осознавал в полной мере, – это выгрызающую его изнутри боль, которая снова и снова исторгалась из него кровавой рвотой, но никак не желала покидать его измученное тело.

Ему становилось всё хуже. Он слабел, и сил не оставалось даже на мысли, которые растворялись в беспамятстве и смутно уловимых образах. И зацепиться было не за что, кроме боли, а она не оставляла просвета для того, чтобы хоть как-то воспринимать себя и окружающую действительность.