Полуночные тени 2. Ветер полнолуния

На земле, на разворошенном, раскиданном, залитом черной кровью сене лежал, растянувшись, тощий волколак.

— Цел? — Мано присел на корточки рядом с королевским псом, протянул фляжку: — Пей.

Игмарт схватил, выпил жадно, не отрываясь. Фляжка дрожала в его руке, окованный серебром край горлышка отчетливо стучал о зубы.

— Цел, не ранен? — настойчиво повторил Мано.

— Был бы ранен, уже на луну бы выл, — влез Рихар. — Только отмыться все равно надо.

Марти кивнул, вернул фляжку. Встал, шатаясь. Осторожно стянул стеганку. Левый рукав оказался порван в клочья, из прорех на груди торчали мокрые клочья шерсти. Волколачья кровь промочила доспех едва не насквозь, но если бы не стеганка… Полная луна, время, когда даже безопасный в обычные ночи перерожденец одним укусом превратит в собственное подобие. Был королевский пес, стал бы королевский оборотень.

Стеганка полетела в огонь, за ней отправились сапоги, штаны и рубаха.

— Иди сюда, — Мано подтащил Марти ближе к огню, осмотрел всего, с головы до ног — нет ли следов от зубов или хотя бы свежих царапин. Особо пристально оглядел руки, шею, лицо — там, где кожа была открыта. Хмыкнул: — Вот уж точно, дуракам везет. — Рявкнул на своих: — Чего рты разявили, дров подбрасывайте! А ты, парень, иди к ручью, отмойся.

От стеганки валил густой вонючий дым. То ли еще будет, поморщился Анегард, как волколак гореть начнет. Уходить надо. Вот уж ночка выдалась.

— Кстати о ротозеях, — Игмарт подхватил свой мешок, обвел стражников недобрым взглядом. — Кто дежурил?

— Я, — просипел Шонни. — Всеми богами клянусь, никого не видел! Все тихо было…

— Верю, что не видел, — хмыкнул Марти. — Караульщик, не пришей кобыле хвост.

— Я с ним разберусь, — пообещал Анегард. — А ты не топчись тут, иди отмывайся. Не искушай Звериную матерь.

Марти кивнул. Небось не хуже Анегарда знал — попади кровь или слюна волколака в самую ерундовую царапину, и укуса уже не нужно, готов перерожденец.

Рука болела зверски. Каким невероятным везением он успел сунуть в пасть волколака защищенное стеганкой предплечье, Марти сам не знал. Мгновением бы опоздал — и лежал бы с разодранным горлом. Да уж, легко отделался — так легко, что впору всем богам скопом благодарности возносить. Зверь, похоже, молодой попался, неопытный, убивать не умеет, ну так долго ли научиться. Марти тоже когда-то не умел.

В тусклом предрассветном свете видно было плохо, но свежий синяк на руке темнел внятно и опух — не дотронуться. Несколько дней, пожалуй, рука нерабочая будет. Благо, левая. Сильны у зверя челюсти, если б не стеганка, кость бы в осколки. Да что кость, хмыкнул про себя Марти, если б не стеганка, раздробленные кости меня бы уже не волновали. Правильно мальчишка сказал, на луну бы выл.

Вода в ручье выстыла за ночь, едва ледком не подернулась. Зубы стучали уже не от страха — от холода. Марти криво усмехнулся: давай, королевский пес, утешайся самообманом. Руки тоже от холода до сих пор дрожат? В волчьей шкуре бегать-то не хочется.

Мылся, пока Мано не пришел проверить, жив ли еще. Негнущимися пальцами едва развязал мешок; влезть в рубаху десятник помог, а то всё руки мимо рукавов попадали. Хорошо, запасные штаны были теплыми, для зимы подбирал, а вот куртка подкачала. Куртку эту Марти любил: нарядная тонкая замша не стесняла движений, можно вырядиться бестолковым щеголем и не бояться случайной драки. Но сейчас с удовольствием поменял бы на тяжелую стеганку-душегубку. Мано, видно, подумал о том же, спросил:

— Потеплее ничего нет?

Марти мотнул головой; с волос полетели брызги. Признался:

— Я ведь дальше вашего замка не собирался, к чему лишнее брать. Ничего, сторгую в деревне чего-нибудь.

— Через деревню не пойдем, — сообщил Мано. — Лишние вопросы. Потрясу парней, у кого что есть.

— Спасибо.

Говоря откровенно, и не так приходилось мерзнуть, но нежданная забота порадовала. Еще не хватало свалиться в горячке на полпути к Герейну. Марти хмыкнул. Сказал, заметив вопросительный взгляд Мано:

— Если все-таки оборочусь, первым Шонни покусаю, за растяпство. А потом пусть Анегард меня на Герейна напустит. Все толк.

— Дурень, — проворчал десятник. — Не оборотишься уже.

— Мало ли. У тебя еще бражка есть? Согреться.

— Спрашиваешь… сам же всю выдул.

— Ладно. — Откровенно говоря, выпитая фляга крепкой десятниковой бражки будто в прорву канула, даже в голове от нее не зашумело. Хотя, может, без нее сейчас было бы холоднее.

— Еще через реку перебираться, — буркнул десятник. — Лес они без господина рубить боятся! Управляющий на что посажен?

— На то, чтоб подать собирать, — пожал плечами Марти. — Это ж барона Драгора земли, он за малейшее самоуправство шкуру сдерет. Насчет моста ему наверняка отписали, теперь ответа ждут. Пока дождутся, да какой еще ответ… В общем, застряли тут купцы крепко.

— Глупо.

— Не все ж, как твои Лотары.

Пока купался, стоянку успели свернуть, заседлали коней, кинули в костер остатки дров. Марти закашлялся от вони паленой шкуры и горелого мяса, взобрался в седло, спросил Анегарда:

— Коней держишь, да?

— Держу. Тебе-то что?

— Да так… — подумалось: если бы не Лотар, пустил бы гнедой в седло? Не шарахнулся бы со всей дури? Марти тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Что уж теперь, чему быть, с тем и жить.

Заговорил о другом:

— В деревню заехать надо.

— Зачем? — Анегард поглядел с искренним недоумением. — Слухи плодить?

— Вот именно. Деревенских не знаешь? Или думаешь, такой костерчик не заметят? — Кивнул на столб черного дыма, рассекающий посветлевшее предрассветное небо. — Да они решат, что волколак нас всех перекусал, вот мы и уехали, не простившись. А нам еще возвращаться через эти места.

Добавил тихо, заметив, как нахмурился Лотар:

— Поверь моему опыту.

Решило дело бредущее навстречу деревенское стадо. Пастух, щуплый дедок, спросил сердито:

— Чего горит? Почему не затушили?

— Волколак, — Лотар поморщился, отвечая: не иначе, решил Марти, все-таки не хотел объясняться с деревенскими.

— Эк, — дедок защелкал бичом, останавливая стадо. — Как же это? Отколь?

— Да вот, — хмыкнул Марти, — набежал.

— Из королевских лесов, видать, — вздохнул дедок. — Оттоль, случается, набегают. Сами-то как, целы?

Марти искоса взглянул на Анегарда. Усмехнулся:

— Не бойся, дед, нас жечь не придется. Вовремя заметили. А коровенок бы лучше в другую сторону нынче пустить.

— Сам бы я не догадался, — буркнул дедок. — Ишь, вояка. К старосте-то зайдите, ему обсказать надо. Как бы ни пришлось по второму разу на зачистку идти… эх, грехи наши…

С тем и разошлись, и, если Марти хоть немного понимал младшего Лотара, тот сейчас клял во все корки волколака, деда-пастуха, деревенских скопом во главе со старостой, а первым делом самого Игмарта.

Ничего, ухмыльнулся Марти, зато стеганку себе раздобуду. Или хоть тулуп какой.

Пока объяснялись со старостой, пока, раз уж оказали ненароком деревне услугу, у старосты же в доме завтракали, пока Лотар выспросил о броде и о деревнях за рекой и сторговал провизии в дорогу, солнце поднялось высоко. А к броду и вовсе пришли за полдень.

У старосты, услыхав о броде, Марти подумал было, что деревенские нарочно не торопятся рассказать о нем купцам: деревне, небось, столько невольных гостей ого в какую прибыль. Но, увидев своими глазами, только головой покачал: тяжко нагруженные купеческие возы здесь не пройдут. Коням по грудь будет, да течение. Деревенские не зря прозвали свою речку Бурлянкой: вроде и не широкая, но сердитый норов с первого взгляда видно.

Счастье еще, что дно не илистое.

После ночного купания вода показалась почти что теплой. Марти даже позлорадствовал, глядя на стучавших зубами анегардовых парней. На том берегу сразу развели костер, заварили горячей похлебки, пустили по кругу бутыль с бражкой — Мано еще поворчал, что никаких запасов не наберешься на эдакую прорву. Марти завернулся в подаренный старостой тулуп, вслушивался, как бежит по жилам тепло, вспоминал не раз езженую дорогу на Азельдор. Думал: если повезет, за боговорот доберемся. Дальше по торговому тракту путь, места расчищенные, предзимье здесь обычно сухое, распутицы можно не опасаться. Да и Лотар времени в пути зря не теряет, в этом он молодец. Хорошей закваски парень, хоть и щенок щенком пока.

Отогревшись, Марти покопался в мешке, нашел склянку с бальзамом от ушибов. Бальзам почти закончился, на пару раз еще хватит, и все. Надо было у Лотаров в замке запас восполнить, дурень, не сообразил. Хоть у Сьюз бы попросил. Хотя, если подумать, Сьюз не до него было. Старого Лотара лечила, молодого в дорогу собирала… Вот у Анегарда, кстати, наверняка есть. Но просить Марти не хотел. Пока свое есть, своим и обойдется.

При свете дня рука выглядела неприятно. Вспухшая, багровая. Могло быть хуже, напомнил себе Марти. Бальзам слегка пощипывал, впитываясь; он не унимал боль, но, Марти знал, через несколько часов хотя бы отек пойдет на убыль.

— Сильно тебя, — присвистнул кто-то из ребят.

Шонни спасибо, чуть не ляпнул Марти. Удержался — незачем ссориться. В кои веки как на человека посмотрели. Повторил вслух недавнюю мысль:

— Могло быть хуже.

— Быстрей, — поторопил Анегард. — Доберемся до деревни, там отдохнем. Нам не помешает поспать хоть одну ночь в тепле и безопасности.

В тепле, это да, согласился Марти, но безопасность, это он размечтался. Конечно, постоялый двор — не лес и не поле, но даже самые крепкие запоры не всегда спасают от незваных гостей. Сказал негромко:

— Эй, Лотар. Ты вот что имей в виду, в этих землях разбойникам переводу нет. Тракт богатый, леса густые, столица далеко.

— Столица-то при чем? — хмыкнул Анегард. — На разбойников не король охотится, а бароны.

— Здешние бароны охотятся все больше за королевскими милостями, — объяснил Марти. — А с высот королевского двора, знаешь ли, рухнувший в твоих землях мост или там десяток-другой ограбленных купцов кажутся такой безделкой.

Анегард нахмурился. Кивнул:

— Учту.

Мано, слышавший весь разговор, встал, рявкнул:

— Сворачиваемся, живо! Ишь, расселись, под крышей расслабляться будете. В седлах не спать, ворон не считать, самострелы держать под рукой. Не на прогулочке!

— Пока еще как раз на прогулочке, — пробормотал себе под нос Марти. Анегард услышал, но не сказал ничего. Только хмыкнул насмешливо.