Невольница императора

* * *

— Ровно год назад в это время я был самым счастливым человеком на земле. У меня было все, что только может пожелать душа: богатства, власть и любимая женщина рядом, которая носила под сердцем мое дитя.

Я вспомнила советника и внутри вся содрогнулась, но решила не перебивать. Очень уж трудно Касу давалось каждое слово.

— А потом эта злополучная охота. Рина так любила ездить верхом! И я не мог ей ни в чем отказать, понимаешь? — он заглянул мне в глаза.

Огромного труда стоило не убежать с воплем: столько боли в них плескалось, столько страдания — через край. Я лишь кивнула, позволяя ему говорить дальше.

— Я не смог поехать в тот день, потому что принимал делегацию с восточных земель. Но отправил вместе с ней Ремхайна, нашего лекаря и кучу ее служанок, не считая двух дюжин самых лучших воинов. Я и представить не мог, что что-то может случиться. Мина, она так просила меня отпустить ее на эту нечистову охоту! Говорила, что в следующий раз не сможет поехать из-за срока тяжести и хотела бы еще раз повеселиться напоследок перед долгими лунами затворничества. А я, дурак, поддался!

— Но ты ведь говорил мне, что император виноват в смерти твоей жены! Я думала, ты действительно виноват. Но тебя там даже не было! — не выдержала я.

— Виноват, Мина! — он подскочил. — Виноват! Если бы я меньше внимания уделял государственным делам и больше — своей жене, этого ничего не случилось бы!

Я тоже встала и подошла к нему, взяв его за обе руки, поглаживая ладони большими пальцами, пытаясь хотя бы как-то успокоить его. Его била крупная дрожь.

— Умом я понимаю, что это несчастный случай, — спустя несколько вдохов и выдохов сказал он. — Но…

— Кас, — я приблизилась к нему еще немного, теперь наши тела соприкасались. — Это не был несчастный случай.

Он замер. Даже, кажется, дышать перестал.

— О чем ты? — ладони его сжались, обхватив мои.

— О твоем советнике.

— Нет… — в первый миг на его лице мелькнула растерянность, потом непонимание и злоба. — Нет, ты ошибаешься. Ремхайн на такое не способен. Да, он ввел войска в горы без моего ведома, но я сам виноват. За последние полгода полностью отошел от государственных дел, — он не переставая качал головой. — Первое время после ее смерти я еще пытался править, но постепенно все стало неважно. Я не хотел жить и не мог спать, если не напивался до беспамятства. И тогда мой лекарь придумал это: я должен был сменить обстановку и жить как обычный человек. И я тайно сбегал в город, оставаясь там по несколько дней. Кутил, спал с блудницами, дрался, — Кас тяжело дышал. — И мне понравилась такая жизнь, она временно помогла не сойти с ума. А все, что связано с управлением империей, я переложил на плечи своего советника. Ремхайн всегда был мне верен. Его единственного я мог бы назвать другом. Это я, я один во всем виноват!

— Левый столб в изголовье кровати, — сказала я тихо.

— Что?.. — не понял мужчина.

— Проверь его. Там будет нож.

Глаза Каса смотрели на меня с мольбой, словно он не хотел, чтобы это оказалось правдой.

— Мина… Нет, он не сделал бы такого. Только не он, — это он произнес уже шепотом.

— Проверь, — голос звучал глухо, но твердо.

Медленно, словно во сне, император приблизился к тому месту, на которое я указала, и вытащил нож. Большой, с темной кожаной рукояткой. Металл тускло отражал огни свечей. Хакасан с брезгливостью отбросил его в сторону, словно это какое-то мерзкое насекомое.

— Нет! — закричал он. — Нет!

Правитель кинулся на стол и одним резким движением скинул с него тяжелое блюдо с фруктами и вино. Стекло разбилось вдребезги, а под ногами образовалась бордовая лужа. Хакасан смотрел на творение своих рук и как будто не понимал, что произошло. Он сел на корточки и, опустив голову в колени, стал раскачиваться из стороны в сторону, опираясь спиной о стенку постамента, на котором стояла кровать.

Наверное, здесь очень толстые стены и двери, раз такой грохот никто не услышал и не заявился проверить, все ли в порядке.

Я бесшумно подошла к правителю и опустилась рядом с ним, тщательно следя, чтобы не напороться на острые осколки. Положила руку ему на плечо. Он с раздражением скинул мою руку, я видела, что его спина сотрясается в рыданиях. Совсем беззвучных. Встала на колени, уже не обращая внимания на стекло вокруг, и обняла его за шею и плечи, тесно прижавшись к нему всем телом. Острая боль пронзила кожу, когда один из осколков прорезал ее, но я не отпускала этого мужчину, потому что знала, что он сейчас нуждается во мне, даже если сам не хочет этого признавать. Он больше не сопротивлялся. Только сотрясался всем телом.

Я ничего не говорила. Что можно сказать в такой ситуации? Что можно сделать, когда один из самых близких людей тебя предал, убил твою жену и нерожденное дитя, а теперь пытался убить и тебя?

Мы сидели так очень долго. Мои конечности совсем онемели, я даже перестала чувствовать боль от осколка, впившегося в колено. В какой-то момент закончили играть музыканты, наверное, решив, что правитель уже отдыхает. Мы остались в полной тишине. Догорели свечи. Только неяркое пламя в очаге еще освещало пространство.

Наконец Кас тяжело прерывисто вздохнул и поднял голову.