Как с гуся вода, или Фамильяр для ведьмы

Глава 6. Ирвинг Шоуэлл

Всю дорогу Ирвинг пичкал ведьму забавными историями с работы. Проблема взаимоотношений Ирвинга Шоуэлла и людей не из департамента правопорядка куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Ирвинг при первой встрече казался интересным и забавным мужчиной.

Все мы знаем, что женщины любят мужчин с чувством юмора. Видимо, это повелось еще с древнейших времен. Древние люди процветали в основном за счет собирательства. Приятно думать, что древние мужчины каждый вечер приносили своим древним женщинам по мамонту, но на деле мамонтов, готовых стать жертвой древнего мужчины, было не так уж много.

Самодостаточная древняя женщина собирала грибы и фрукты, ела коренья, улиток и яйца. И вот она подкрашивала губы модным в этом сезоне соком шелковицы, гонялась за вороной, чтобы раздобыть пару готических черных перьев для своей прически и изобретала новый узор для вязания, потому что старых в этом новеньком мире еще попросту не было. Древний мужчина же ходил кругами, протаптывая дыры в полу своей пещеры. Мамонта у него не было. А без мамонта он не знал, как привлечь внимание древней женщины. «Какой от меня прок, если у меня нет даже мамонта?» – думал он. К сожалению (или, к счастью, как скажет вам любой студент), латынь в те золотые годы еще не изобрели, поэтому выражения «do, ut des» и «quid pro quo» древнему мужчине в голову не пришли. Тем не менее, сам принцип был ему более чем хорошо знаком. У древней женщины были фиолетовые губы, перья в волосах и вязаная юбка. Не стоит также забывать, что у нее были выпуклости в тех местах, где у древнего мужчины их не было. Нужно сказать, его очень будоражило. Что мог противопоставить всему этому великолепию бедный древний мужчина, у которого не было даже самого завалящего мамонта? Неуютную холодную пещеру, в которой он практически вытоптал дыру, размышляя, как бы блеснуть в глазах древней женщины?

Он долго перебирал свои сокровища. Первым делом отверг изрядно поеденную молью медвежью шкуру, доставшуюся ему от предка. Предка съел медведь при попытке добыть вторую шкуру (оказывается, медведи подобное не поощряют и предпочитают носить свои шкуры на себе) и именно в этот момент древний мужчина решил, что одной шкуры будет вполне достаточно для счастья. Четырех больших черных жуков в плетеном загончике он тоже не счел достаточно хорошим подарком. Побоялся, что жуков дама сердца примет за закуску и съест, а они ему еще были нужны. Жуков древний мужчина давно пытался научить драться, но все как-то безуспешно. Зачем нужно, чтобы жуки дрались, он сам до конца не понимал, как древняя женщина не понимала, почему сок шелковицы так хорош именно этой весной, а не прошлой. Было в мысли о жучиной драке что-то будоражащее. Наверное, лучше только два десятка мужчин и сфера, наполненная воздухом. Над кувшином со странно пахнущим содержимым мужчина задумался. Перебродивший напиток названия пока не имел, но мужчине уже нравился. А вот понравится ли подобное женщине?

Размышлял он долго. Так долго, что, в конце концов, самостоятельно уговорил целый кувшин чудо-напитка и, слегка пошатываясь, пошел к женщине. По дороге он сорвал пару веток, чтобы отмахиваться от москитов. Придя к женщине, ветки он тут же вручил ей. Она настороженно взглянула на них, озадаченно нахмурилась, но все же благосклонно кивнула. Воодушевленный первым успехом мужчина тут же попытался выразить всю глубину своих чувств в самой простой и доступной форме. Женщина не оценила. Побила его все теми же ветками. Отчаявшийся мужчина, наверное, отправился бы домой, в свою пещеру, где провел бы остаток своих дней в одиночестве, но не будем забывать, что в нем весело плескался целый кувшин безымянного напитка. Мужчина приосанился и сказал, что эти ветки просто ерунда по сравнению с тем, какая оказия произошла с его приятелем позавчера. Далее последовала история на древнем языке с непереводимой игрой слов и выражениями, которые ныне непременно сочли бы неприличными. Довольно скоро древняя женщина рассмеялась и даже попыталась разгладить листья подаренных ранее веток. Ночевать мужчина в свою пещеру не пришел.

Женские сердца с давних пор завоевываются чувством юмора. Это оружие, благодаря которому сдаются даже самые неприступные бастионы. Ирвинг Шоуэлл умел быть забавным, смешным, очаровательным до тех пор, пока держал себя в руках. Стоило ему забыться, как в ход шли необычайно интересные истории с работы. Истории о том, как кто-то целовал лягушек, таскал на себе двери, чтобы ненароком не ограбили дом, нырял в пруд в попытке спасти утонувшую луну и ел пироги из младенцев, на поверку оказавшиеся банальной солониной. Последний рассказ особенно сильно шокировал дам, так что об успехе древнего мужчины Ирвингу оставалось только мечтать. Нет-нет, кратковременные победы в его жизни бывали, но ни одно его свидание не завершалось хорошо, если он позволял себе быть собой. Тем необычнее оказалась реакция ведьмы, которая хоть и фыркала пренебрежительно, пару раз даже рассмеялась.

Привлекательная женщина, которую не пугают разговоры о его работе. Если бы Ирвинг Шоуэлл не был сражен Гертрудой раньше, у него не осталось бы ни единого шанса. Одинокая рыбалка окончательно утратила свою прелесть. В фантазиях Шоуэлла ведьма с насмешливыми карими глазами отныне воцарилась на пьедестале и заняла почетное первое место.

Оказавшись у себя во дворе, ведьма повела себя странно: первым делом схватила метлу и, постоянно озираясь, двинулась осматривать периметр.

– А метла зачем? – легкомысленно спросил Ирвинг, следуя за ней. – Куда-то собралась?

– Этот твой профессор сожрал призовые настурции и полностью проигнорировал мои чары.

– Как это, проигнорировал?

– А так, – огрызнулась она. – Как с гуся вода все. Видимо, не понравились они ему. Безоружной я против него больше не выйду.

Ирвинг нахмурился. Либо это не Шерман, либо Шерман, но он не в духе. В любом случае, прежде всего нужно отыскать птицу, а там уже будет понятно.

Гусь обнаружился за углом. Он был занят. Он ухаживал за своими белоснежными перьями.

– Профессор Шерман? – с надеждой спросил Ирвинг. – Эраст Шерман? Меня зовут Ирвинг Шоуэлл, я из департамента правопорядка, я здесь, чтобы найти вас и вернуть.

Зря он надеялся, что все будет так просто, потому что гусь невозмутимо продолжал чистить перышки и даже ухом не повел. Впрочем, последнее может быть связано с тем, что ушей у него не было. У гусей есть уши? Наверное, есть. Должны же они слышать других гусей. И людей, которые рассказывают им, что сотворили эти гуси с бесценными цветами.

– Не знаю, профессор он или нет, но за разрушения он ответит, – сердито бубнила ведьма.

– Гули-гули-гули, – окликнул почтенного чародея Ирвинг. Никакой реакции. – А я так надеялся, что у него сохранился рассудок.

– Если это вообще он, – заметила Гертруда.

– Либо он, либо нет. Одно из двух, понимаешь? – философски заметил сыщик.

– И не поспоришь.

Уставший от замерших на месте и шепчущихся людей Каприз с яростным лаем бросился вперед, полный решимости изгнать наглого захватчика со своей территории. Гусь прицельно тюкнул собаку в нос и та с обиженным воем отлетела назад, прячась за хозяйскую юбку.

– Ну все, сейчас я ему задам. Моего Каприза обижать никому не позволю, – глаза ведьмы заблестели от азарта и предвкушения схватки. Она осторожно заглянула за угол, покрепче перехватила метлу на манер копья и самым своим пафосным тоном сказала: – Прикрой Каприза, сыщик. Помни, преступник по кличке Профессор вооружен до зубов своими острыми зубами и невероятно опасен. – Обернувшись, похлопала Ирвинга по плечу и сказала: – Удачи, боец. Если не вернусь, отомсти за меня.

– Непременно, – хмыкнул Ирвинг, начавший подумывать о том, что такая ведьма им очень даже не помешает в департаменте правопорядка. С ней точно не соскучишься.

Гертруда Улверстон бросилась в атаку. Гуся она собиралась изловить мягко, но решительно. Для этой цели она даже призвала из сарая старую рыболовную сеть. Она была вооружена и готова. Блестящее наступление разбилось о сущий пустяк: гусю никто не сообщил, что ему следует быть изловленным и упакованным в сеть. Одна лишь идея подобного вызвала в нем глубочайшее отторжение. Он запрокинул голову и возмущенно загоготал. Ирвинг не сомневался, что ничего цензурного в этом гоготании не было.

Девушка бросилась на него, пытаясь завернуть птицу в сеть. Гусь метнулся в сторону, не переставая возмущенно ругаться. Она за ним. Гусь щипнул противницу за лодыжку. Она почти схватила его, скользнув пальцами по гладким перьям. Битва тысячелетия продолжалась. Заклинания были бесполезны, так что оба участника могли рассчитывать лишь на свои силы.

Ирвинг хотел вмешаться, но наблюдать оказалось куда интереснее. Раскрасневшаяся ведьма с тяжело вздымающейся грудью и растрепавшимися длинными волосами была чудо как хороша. Интересно, если ее крепко поцеловать, румянец у нее на щеках будет такой же? И как далеко он расползается? В воображении Ирвинга платье девушки уже скользило по загорелым плечам вниз, обнажая…

– Гав! Гав-гав-гав! Вуфф! – пушистый белоснежный шарик вступил в схватку – это Каприз не смог оставаться в стороне, когда обижали хозяйку. Пес кружил вокруг ведьмы и гуся, то и дело пытаясь ухватить гнусное создание за крыло. Гусь успешно отбивался от атак, пребольно щипаясь.

Нет, ну это уже никуда не годится. Придется вмешаться. Ирвинг тяжело вздохнул, оплакивая незаконченную грезу, и шагнул к птице.