Путь океана: зов глубин

* * *

— Капитан! Там что-то есть! — завопил Мишель. Рыжеволосый бородач-плотник был единственным членом Лавразской команды, кто до сих пор ни разу не вызывал на себя гнева капитана.

На недвижимой водной глади подзорная труба выхватила белое пятно паруса и почерневший обломок рангоута.

— Немедленно осмотреть! Шлюпки на воду! — рявкнул Марсий.

Вырвав вёсла у «ленивой лавразской обезьяны», он прыгнул в лодку сам. Горькое предчувствие сопровождало всё время, пока он грёб. Могло ли её тело запутаться в этой парусине? Тело. Конечно же речь уже только о теле. О трупе. У миледи консула не было шанса выжить и продержаться столько времени.

— К-капитан… — срывающийся шёпот Мишеля, идущего в шлюпке позади для подстраховки, прозвучал колоколом.

Марсий развернулся и увидел в прозрачной глубине тень слишком большого для дельфина размера. Вода вспучилась глянцевым гребнем и заставила их с плотником схватиться за борта лодки. Нарвалы и кашалоты на Лавразе не водились.

Глубинники.

Если бы Марсий не знал, насколько опасны эти твари, особенно подлёдные, он бы не придал значения их появлению. Но он слишком хорошо помнил, как чутко они реагируют на любые звуки с поверхности. Глубинники были полноправными хозяевами известных ему акваторий, умными и злыми, и особенно опасными они становились во время охоты. Стайные плотоядные чудовища, которые бы и походили на китов, если бы не плети омерзительных длинных щупалец, запутывающих любые атаки, кроме огнестрельных.

Жестом он приказал Мишелю заткнуться и двигаться обратно к кораблю, а сам бесшумно погрёб к лежащим на воде обломкам.

Марсий умел практически всё. Не умел он только надеяться и молиться. Надежда для него стала очередной продажной девкой, на которую ведутся разве что сопляки. Он уже сформулировал в голове отточенные фразы для рапорта: «с глубоким прискорбием», «тело пропавшей без вести»…

Но чёрт подери, есть же шанс?.. Ну пусть даже малый?

Лодку качнуло.

Под водой вдруг стемнело. На поверхности появились пузыри. Плохо дело.

Но он обязан убедиться…

Сине-зелёные бездны послештормовых вод выгибались над проплывающими глубинниками в их толще. Рваные ошмётки низких туч, словно старое тряпьё, свисали над волнами, но после излившегося с небес хаоса никаких осадков с них больше не могло и быть. Только свежий сильный ветер, студёный Мистраль, мог прогнать тучи и сделать наконец чистым исстрадавшееся небо.

Он мрачно оценил обугленный обломок грот-мачты и только вздохнул, глядя на тёмные разводы на изодранных лохмотьях, оставшихся от некогда белоснежных брамселей.

Марсий досадливо подцепил грубое полотно и увидел на рангоуте бледное пятно ладони и мокрую светлую прядь.

В груди сжалось.

Капли пота, пропитав брови, норовили затечь ему в глаза. Дрожащей рукой он приподнял парусину и увидел белобрысую головку. Казалось, леди консул спит, прислонившись щекой к мачте.

— Ласковой глубины вам, леди де Круа, — прошептал он, грустно разглядывая бледное лицо Селин с серо-синими губами.

Марсий понимал, что перед ним утопленница. И если подводную часть ее не успели обглодать морские твари — уже хорошо.

Собравшись с мыслями, он аккуратно взял её на руки, затащил тело в лодку и с облегчением вздохнул. Местная фауна пренебрегла добычей. И передать останки удастся в приличном виде. Если приодеть во что-то получше, чем эта вымокшая изодранная розовая тряпица едва напоминающее дамское бельё

Побелевшая, пронзительно-холодная, но ещё не закостеневшая.

Ненавистная надежда снова взмахнула своим куцым хвостом.

Марсий приподнял голову утопленницы, засунул палец в приоткрытый рот и надавил на язык.

Безуспешно. Шлёпнул её по холодной щеке. Снова нажал на язык. Наконец он перекинул тело через колено и продолжил свои попытки. Девушка дёрнулась.

— Тааак!

Селин вдруг начала судорожно дёргаться, и в лодку хлынул поток морской воды.

— Давай-давай! Дыши!!! — заорал Марсий и умолк, вспоминая об опасности чутких морских тварей.

Лодка ходила ходуном, рискуя опрокинуть их обоих в воду.

Виконтесса мучительно закашлялась. Её колотило. Марсий содрал с себя бушлат вместе с рубашкой и завернул в них Селин.

Розовеющие губы тряслись, будто откусывая, хватали воздух. Когда вдруг из воды выскочила огромная чёрная туша морского гиганта, пролетела прямо над ними и скрылась в воде.

Высокая волна швырнула их обоих на дно лодки. Марсий едва успел схватить Селин в охапку и прижать к себе.

Он рывком выпустил из искусственной руки лезвия и только потом понял, каким бессмысленным и жалким был этот жест против глубинных монстров. Но он сделал бы его вновь и вновь, даже понимая, насколько это было бесполезно…

Всего в нескольких метрах над ними, взмахнув плавниками, по низкой дуге пролетел огромный глубинник, закрыл собой рассветное солнце и окатил водой.

Массивная туша плюхнулась в воду, и лодка едва не перевернулась из-за волн.

Сердце капитана бешено стучало.

Рядом выскочил ещё один монстр.

И ещё.

Через место стоянки «Стремительного» проходила целая стая. Огромные водяные горы, поднятые полчищем глубинников, сталкивались и бились, опрокидывая друг на друга пенные шапки. Вода кипела, словно в насмешку над тихим послештормовым безветрием.

Марсий зажмурился и вжался в дно лодки, закрыв собой слабо сопротивляющуюся девушку.

— … не тронут… — вдруг прохрипела Селин.

— С чего вам знать? — Он вспомнил те немногие останки, что находили после нападений глубинников, и содрогнулся.

Только когда стая ушла, и волны улеглись, он взялся за вёсла и начал грести к кораблю.

У него не осталось сил отпустить дежурное дурачество или даже ухмыльнуться Селин, которая закуталась в бушлат и украдкой разглядывала его татуировки на торсе и руках.

Марсий размышлял, что сейчас, должно быть, в глазах леди де Круа он выглядит весьма импозантно, с таким-то рельефным телом и вбитой в него летописью заслуг перед Гильдией. Размышлял он и о том, что многочисленные мореходские узоры, покрывающие почти всё его тело, не скроют от проясняющегося взгляда пассажирки и рубцы ожога на руке с протезом.

И ещё капитан Марсий очень, очень не любил расспросы.

Следы полуночной схватки со стихией растаяли в обманчивом покое мягких линий волн. Уходящий день алел закатом, и только обломок грот-мачты с обгоревшим парусом напоминал «Стремительному» и его экипажу о том, как изнурительно прошла ночь.