Кровь и Розы

Я мог слышать только звук своего дыхания и рев крови, струящейся сквозь уши.

Мои глаза были обращены на нее, когда она использовала меня для утешения. Мои пальцы все еще гладили ее щеки, голос Солоника все еще звучал в моих ушах.

Она девственница.

Невозможно! Как она могла быть девственницей? В таком месте?

Первое, что она потеряла бы, попав в такое место, — это девственность. Потом своё достоинство. И, наконец, свой разум.

Я снова посмотрел на Солоника и я просто знал… что он не лгал. Он не станет лгать об этом.

Вспомнив ее застенчивый взгляд, невинность в ее взгляде, я понял, что мой маленький Ангел остался нетронутым в тех местах, к которым сейчас прикоснусь только я.

Моя.

Мое сердце на удивление билось размеренно, но все мои инстинкты рычали за нее.

Владение.

Одержимость.

Всё, черт возьми, моё.

Необходимость заклеймить её ударила меня сильнее, чем раньше. Зверь внутри меня завыл от собственничества.

Осознание было похотью, силой и всеми остальными чертовыми эмоциями, выходящими на поверхность.

Я их приветствовал, обнимал.

Также как я собирался ее обнять.

Я сглотнул комок в горле и, наконец, снова обрел голос.

«Сколько?» — просто спросил я, отчаянно пытаясь покончить с этим.

«Два миллиона», — громко сказал он.

Все замолчали из-за цены. Даже девственница не стоит так дорого. Солоник давил, надеясь, что я скажу нет.

Максимальная цена за девственницу — полтора миллиона. И за эту цену ушло немного.

Два миллиона… об этом не могло быть и речи.

Солоник это знал. Он торжествующе ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

Чего он не понимал, так это того, что какую бы цену он ни предложил, я скажу «да».

Она была моей.

И не дай бог мне отказать… им не понравятся последствия.

«Хорошо, — сказал я.

Он потерял улыбку, его руки упали по бокам. «Что?» — пробормотал он.

Исаак скрывал смех кулаком, а Агрон и Гавриков хихикали.

«Отлично, Лев!» — крикнул Агрон, подмигивая.

«Но я хочу проверить сам». Обернувшись к голубоглазому Ангелу, я схватил ее за шею.

Собственническая хватка, чтобы показать ей, кто именно контролирует ситуацию. Не она. Ни один из тех мерзких ублюдков, которые смотрят на ее обнаженное тело так, как будто оно принадлежит им. И уж точно не Солоник.

«Иди в спальню. Я хочу, чтобы ты лежала на кровати и ждала меня».