Кровь и Розы

Ее ноги расширились для меня, и я ухмыльнулся ее дрожащей влажности. Я вырвал у нее еще один стон, любя ее запыхавшиеся звуки.

Unknown

Я прослеживал разные закономерности, создавая своим языком дорожную карту. Ей это чертовски понравилось, и она умоляла меня.

«Пожалуйста.»

Тихий шепот, который я почти пропустил.

Ее тело было тугим, как тетива, и она ждала, когда я дам ей освобождение, которого она отчаянно хотела.

Мои пальцы раздвинули ее губы, когда мой язык нашел ее твердый комок. Он затвердел под моей безжалостной атакой. Она наполнилась еще соками, и я лизнул их.

«Блять, у тебя такой хороший вкус, Ангел. Я мог бы есть тебя на завтрак, обед и ужин, и я был бы счастливым человеком, — прохрипел я по внутренней стороне ее бедра.

Ее ногти впились мне в шею, и я вернул губы туда, где она хотела меня.

Я просунул в нее палец, только кончик. Мой взгляд поднялся вверх, когда я оценил ее реакцию.

Ее голова была запрокинута в желании, ее глаза были закрыты. Я вошел чуть глубже, когда ее бедра задрожали. Она была напряжена, когда я вытащил палец и снова вставил кончик.

Она девственница.

Что ж, мы были на пути узнать правду, Солоник.

Я продолжал лизать ее, снова вставив палец.

Ее бедра сомкнулись вокруг моей головы, из неё вылетел стон.

Чуть глубже… Я наблюдал, как ее плотное ядро втягивает мой палец. Я слышал, насколько она мокрая, и ее запах был чертовски опьяняющим.

Мой язык вцепился в ее клитор, сильно посасывая, в тот момент, когда мой палец встретил сопротивление, которого я искал.

Девственница.

Мария закричала, ее оргазм поразил ее по моей безголосой команде. Она хлынула мне в рот, и я слизал все соки, которые она мне подарила.

Убрав палец, я просунул язык. Не далеко, но достаточно, чтобы вызвать у нее еще один оргазм, когда я прижал большим пальцем ее клитор.

Все ее тело дрожало, и я услышал тихие всхлипы. Моя голова резко вскинулась, и я понял, что она больше не держится за меня.

Ее руки были прижаты к лицу, когда она зарыдала. Отодвинувшись от ее раздвинутых бедер, я вытер подбородок тыльной стороной ладони.

Ее ноги безжизненно упали на кровать, тело было вялым. Но ее плач задевал мое сердце.

Это чертовски ранило.

Быстро переместившись на спину, я обнял её, и накрыл её тело одеялом.

Она сжалась в моих объятиях, прижав лицо к моей шее. Ее слезы были бесконечны, пока я ее успокаивал. Сладкими словами и нежными ласками.

«Ты была так хороша, Ангел. Так прекрасна. Настолько совершенна. Ты меня поражаешь, — прошептал я ей на ухо. «Ты идеальна».

Время шло, а я не знал, как долго мы так пробыли. Я получил ответы, которые хотел, но мой милый Ангел остался сломленным в моих руках.

Когда ее слезы, наконец, утихли, я приподнял ее подбородок. Наши взгляды встретились. Ее голубые были наполнены слезами и выглядели чертовски красиво. У меня перехватило дыхание.

«Я сделал тебе больно?» — мягко спросил я, вытирая ее слезы. Она прижалась щекой к моей ладони, и я улыбнулся.

«Нет, — прошептала она в ответ немного хриплым голосом.

«Тогда почему ты плачешь?» Я немного надавил.

«Потому что я… никогда не чувствовала такого», — медленно ответила Мария, глядя на меня мягкими глазами.

«А как ты себя чувствовала?»

Она молча смотрела. Я смотрел в ответ, ожидая.

Наконец ее губы приоткрылись, и она заговорила.

И опять же, она точно знала, как вращать мой мир.

«Живой.»

У меня перехватило дыхание, но она продолжила.

«Красивой. Ценной. Особенной.»

Она нежно коснулась моей щеки. «Многие мужчины прикасались ко мне, но никто никогда не заставлял меня так себя чувствовать. Они только брали… никогда не давали. Но ты? Ты дал мне что-то вместо того, чтобы брать.»

Наши лбы соприкоснулись, губы были в миллиметрах. «Спасибо», — прошептала она.

Она благодарила меня… но я был не лучше их. Какой это был жестокий мир. Иногда монстры оказываются прямо перед нашими глазами, а мы их не видим.

И вот так Мария была слепа.

Я предавал ее. Я кормил ее ложью, но не мог заставить себя остановиться.

Я хотел, чтобы в ее глазах был такой взгляд, который говорил мне, что я был всем. Я хотел этого взгляда столько, сколько мог.

И я еще не был готов его потерять.

Так что я позволил моему Ангелу поверить в эту ложь. Я позволил ей поверить, что я другой.

Наши губы соприкоснулись в нежнейшем поцелуе. Это было очень медленно. Мой затвердевший член все еще болел и умолял о внимании, но я отказывался сосредотачиваться на нем.

«Ночь почти подходит к концу», — сказал я, когда мы отстранились, чтобы подышать воздухом. Ее глаза остекленели от боли и печали, прежде чем закрыться.

«Не волнуйся, маленький Ангел. Это не конец. Это только начало. Теперь ты моя. Сегодня твоя последняя ночь здесь. Я забираю тебя».

Мой голос привлек ее внимание, ее глаза снова открылись. Слегка улыбнувшись, я поцеловал ее в лоб, позволив губам задержаться там еще на мгновение.

«Пойдем отсюда», — пробормотал я, помогая ей встать с постели.

Я держал ее за запястье. С ней позади меня мы вышли из комнаты. Все взгляды были прикованы к нам, и Мария подошла ближе, прячась за мной, используя меня как свой щит.

Солоник выступил вперед, протестуя приоткрыв рот. Гнев в его глазах был неоспорим.

Подняв руку, я остановил его еще до того, как он начал. У меня не было времени на его чушь.

«Два с половиной. Прими это или нет. Мне все равно. Но я ухожу отсюда с ней. Это твой единственный вариант, — медленно заявил я, приподняв бровь.

Его рот открылся от такой цены. «Два с половиной миллиона?» — пробормотал он.

Это было больше, чем он требовал. Но иногда нам приходилось играть в свою игру, чтобы выиграть.

Я молчал, ждал. Хотя с каждой секундой терял терпение.

«Хорошо», — наконец согласился он.

Аллилуйя, засранец. Его принятие ничего не значило для меня. Я бы все равно забрал Марию, даже если бы он не согласился.

Он повернулся к публике, подняв бокал с вином. «Мою рабыню продали за два с половиной миллиона долларов. На данный момент она находится на попечении Господина Льва Иваншова».

Он остановился, глядя на меня краем глаза. «Ну, это до тех пор, пока он не решит продать ее после своего небольшого веселья. Кто бы не захотел девственную киску?»

Раздался смех. Остальные усмехнулись.

Исаак выглядел готовым к убийству. Агрон и Гавриков просто молча наблюдали за происходящим, всё воспринимая, как всегда.

Я не пропустил легкого вздоха Марии, когда ее пальцы сжали мою руку. Я сжал ее запястье сильнее, оказывая минимальное давление.

«Я ухожу. Наслаждайтесь остатком ночи, джентльмены, — громко объявил я.

Повернувшись к Солонику, я взглянул на него взглядом. «Деньги будут на твоем счету к восходу солнца».

Не дожидаясь его ответа, я уже подталкивал Марию к двери. Но, как надоедливый ублюдок, он встал передо мной.

«Подожди», — пробормотал он с легкой ухмылкой.

Он щелкнул пальцами, и я увидел женщину, идущую вперед… с гребаным поводком.

«Правила гласят, что нельзя выходить из здания, не ведя рабынь на поводке. Это для безопасности, Лев. Я думаю, там будет лучше, — отчитал он, фальшиво нахмурившись.

Я посмотрел на поводок, мое отвращение было ясным как день. Не было смысла это скрывать.

«Мне он не нужен», — громко сказал я, привлекая к нам всеобщее внимание.

«Что ты имеешь в виду? Есть правила. Поводок нужен, чтобы держать их под контролем, — прошипел он.

«Ненавижу повторяться, но я сделаю это, потому что ты, наверное, чертовски глухой. Я сказал, что он мне не нужен, — так же спокойно продолжил я.

Я освободил Марию из своей крепкой хватки в доказательство. Она слегка отшатнулась в шоке, и я сделал шаг вперед, прочь от нее.

«Мне не нужен гребаный поводок, чтобы держать свою рабыню под контролем», — сказал я, делая еще один шаг от Марии.

Еще один шаг к двери. Еще один шаг от нее.

«Моих слов достаточно», — объявил я всем.

Смотрите и учитесь, ублюдки.

«Мне не нужен поводок, чтобы она могла следовать за мной. Мне не нужен поводок, чтобы командовать ею. Достаточно слов».

Не поворачиваясь, стоя все еще спиной к Марии, я протянул руку ладонью вверх и ждал.

«Иди сюда, Мария».

Тишина. Все замерли. И они смотрели.

Они смотрели, как я учил их искусству доминирования.

Ноги придвинулись ближе, и я почувствовал приближение ее тепла. И, наконец, она вложила свою ладонь в мою.

Мои пальцы переплелись с ее, и я прижал ее к себе.

«Вот так, джентльмены, вы управляете своими рабынями. Если вам нужен гребаный поводок, чтобы держать все под контролем, тогда вы не гребаные Господа. Для рабыни слова ее господина — закон. Слова настоящего доминанта всегда будет достаточно». Я говорил всей комнате, прижимая к себе Ангела.

«Вам просто нужно знать, как им быть. Поводок на их хорошеньких шеях не делает из вас Господина. Если это заставляет вас все контролировать, значит, вы тру́сы. Это делает вас слабыми».

«Итак, джентльмены, не будьте тру́сами. Узнайте истинное искусство держать все под контролем. И это конец урока. Наслаждайся остатком ночи», — я закончил.

Не дожидаясь реакции, я вышел. Взяв Марию за руку, мы вместе вышли за дверь.

Она закрылась с громким грохотом, оставив нас в холодном темном коридоре. Я быстро снял пиджак и накинул его на тело моего Ангела, прикрывая ее как можно лучше.

Я ненавидел ее голое шествие, но это был единственный выход. Если бы я прикрыл ее раньше, это было бы подозрительно.

Теперь мы были одни. Нако-блять-нец-то.

«На улице нас ждет машина. Будет немного холодно. Прости, тебе придется потерпеть несколько секунд, — пробормотал я.

Она не ответила и не издала ни звука, пока я обнимал ее. Прижимая ее к себе, мы пошли к ожидающей машине.

Я быстро залез внутрь и усадил Марию на сиденье. Я сел лицом к ней и наблюдал за ее реакцией.

Она выглянула в окно, оставаясь странно тихой. Мария притянула пиджак к своему телу, крепко сжимая его, как будто никогда не хотела отпускать.

И я не хотел, чтобы она отпускала.

«Ты в безопасности», — пробормотал я в бесшумной машине, когда она тронулась.

Она продолжала смотреть на улицу, ее глаза скользили по каждому дереву, свету и проезжающей машине. Мой маленький Ангел выглядел завороженно, ее глаза мерцали в темноте, когда каждый свет отражался в ее голубых шарах.

«Ты спас меня», — тихо сказала она, все еще не глядя на меня.

Ты спас меня.

О, Ангел, если бы ты только знала правду.

Я спас ее по своим эгоистичным причинам. Еще один монстр в темноте, готовый сожрать ее.

Наконец, она повернулась ко мне. Ее лицо мягкое… все в ней мягкое. Ее плечи опустились низко, как будто тысячи болей наконец оставили ее.

По ее мнению, она была свободна.

Когда мы смотрели друг на друга, ее губы приоткрылись, чтобы что-то сказать. «Господин…» — начала она, но я быстро двинулся вперед.

Она ахнула, от удивления отшатываясь, но я уже загнал ее в свою ловушку. Мои пальцы схватили ее за подбородок чуть более грубо, чем предполагалось.

Мои прикосновения удерживали ее на месте, ее широко раскрытые глаза смотрели на меня, пока я говорил.

«Я уже говорил тебе раньше и скажу еще раз, маленький Ангел. Не называй меня Господином, — грубо сказал я, прижимаясь к ее губам. «Лев», — пробормотал я.