Ксандер

— Ни хрена ты не отдашь! Он полностью заряжен, и все, что нужно сделать — прицелиться и нажать на курок.

Должно быть, Део принимает молчание шокированной Стеллы за согласие, потому что кивает и убирает пистолет обратно под прилавок, не говоря ни слова.

— Если кому-то понадобится заказать запчасти, пока меня не будет, пусть заполнят эту форму, — он бросает на верстак папку с копиями бланков. — А если кто-то захочет купить товар, доступный для продажи, то у этого товара есть ценник. Нет ценника — товар не продается. Уверен, с твоим образованием ты грамотно все посчитаешь. Налог с продаж девять процентов. Добавь его сверх цены. И бери только наличные. Никаких чеков. Никаких кредитных карточек. Никаких банковских переводов. Никаких долговых расписок. Только наличные. Кладешь деньги в сейф только когда клиенты уйдут. Иди сюда.

Стелла отступает в сторону, когда дядя отодвигает табурет за кассой, чтобы приподнять черный резиновый коврик и открыть довольно большой сейф, встроенный в пол.

— Бросаешь деньги в щель на передней панели. Наличные в кассе предназначены только для размена. Например, кто-то протягивает тебе две двадцатки за товар в тридцать долларов, ты кидаешь эти двадцатки в эту щель, когда клиент уходит. Никто не должен видеть, как ты поднимаешь этот коврик. О сейфе знает лишь семья. Поняла?

— Да, дядя.

— Если клиент попытается тебя кинуть, то сразу направляешь на него пистолет и он сваливает, потом закрываешь ворота гаража и крепко их запираешь. Я вернусь, как только смогу.

— Почему бы просто не закрыться на весь день?

— Нельзя. Магазин должен быть открыт, когда придет старик Вик. Если он придет до моего возвращения, отдай ему это. — Део кладет на прилавок конверт из манильской бумаги без надписи, толщиной в добрых два дюйма.

— Что это?

— Деньги.

— Надеюсь, только деньги.

— Нет.

— Черт.

— Ага.

— Даже спрашивать ничего не буду.

— И не надо, — дядя стучит костяшками пальцев по столешнице, а затем хватает ключи за кассой. — Я пошел. Не подведи.

— Пока, дядя Део, — Стелла машет ему и садится на стул.

Когда он уходит, она иронично смеется, потому что мама не хотела оставлять ее дома одну, и вот она здесь — совершенно одна.