Любовь на уме

Глава 2

— Кстати, от броненосцев можно заразиться проказой.

Я отрываю нос от иллюминатора самолета и смотрю на Росио, моего научного ассистента. — Правда?

— Да. Они заразились ею от людей тысячелетия назад, а теперь возвращают ее нам. — Она пожимает плечами. — Месть, холодные блюда и все такое.

Я внимательно изучаю ее красивое лицо в поисках намека на то, что она лжет. Ее большие темные глаза, сильно подведенные подводкой, непостижимы. Ее волосы настолько черные, что поглощают 99 процентов видимого света. Ее рот полон, изогнут вниз в типичной для нее пошлости.

Нет. Я ничего не поняла. — Это правда?

— Разве я когда-нибудь солгу тебе?

— На прошлой неделе ты клялась мне, что Стивен Кинг пишет спин-офф про Винни-Пуха. — И я поверила ей. Так же, как я верила в то, что Леди Гага — известная сатанистка, или в то, что ракетки для бадминтона делают из человеческих костей и кишок. Хаотичная готическая мизантропия и жуткий сарказм — это ее бренд, и мне лучше знать, чем воспринимать ее всерьез. Проблема в том, что время от времени она вбрасывает какую-нибудь безумно звучащую историю, которая при дальнейшей проверке (т. е. поиске в Google) оказывается правдой. Например, знаете ли вы, что фильм «Техасская резня бензопилой» был вдохновлен реальной историей? До Росио я не знала. И я спала значительно лучше.

— Значит, ты мне не веришь. — Она пожимает плечами, возвращаясь к своей книге по подготовке к поступлению в аспирантуру. — Иди погладь прокаженных броненосцев и умри.

Она такая чудачка. Я обожаю ее.

— Эй, ты уверена, что тебе будет хорошо вдали от Алекса в течение следующих нескольких месяцев? — Я чувствую себя немного виноватой за то, что забрала ее от ее парня. Когда мне было двадцать два, если бы кто-то попросил меня побыть в разлуке с Тимом несколько месяцев, я бы ушла в море. Но ретроспектива доказала, что я была полной идиоткой, и Росио, похоже, в восторге от этой возможности. Осенью она планирует подать документы на нейропрограмму в Джонс Хопкинс, и строчка NASA в ее резюме не помешает. Она даже обняла меня, когда я предложила ей поехать с нами — момент слабости, о котором, я уверена, она глубоко сожалеет.

— Хорошо? Ты шутишь? — Она смотрит на меня как на сумасшедшую. — Три месяца в Техасе, представляешь, сколько раз я увижу Ла Ллорону?

— Ла… что?

Она закатывает глаза и вставляет свои наушники в уши. — Ты действительно ничего не знаешь о знаменитых феминистских призраках.

Я сдерживаю улыбку и отворачиваюсь к окну. В 1905 году доктор Кюри решила вложить деньги, полученные за Нобелевскую премию, в найм своего первого научного ассистента. Интересно, работала ли она в итоге с мягко говоря страшной, поклоняющейся Ктулху девочкой-эмо? Я смотрю на облака, пока мне не надоедает, а потом достаю телефон из кармана и подключаюсь к бесплатному Wi-Fi в самолете. Я бросаю взгляд на Росио, чтобы убедиться, что она не обращает на меня внимания, и отворачиваю экран.

Я не очень скрытный человек, в основном из-за лени: Я отказываюсь брать на себя когнитивный труд по отслеживанию лжи и умолчаний. Однако у меня есть один секрет. Одна-единственная информация, которой я никогда ни с кем не делилась — даже со своей сестрой. Не поймите меня неправильно, я доверяю Рейке свою жизнь, но я также знаю ее достаточно хорошо, чтобы представить себе эту сцену: она в легком сарафане, флиртует с шотландским пастухом, которого встретила в траттории на Амальфитанском побережье. Они решают попробовать грибы, которые только что купили у белорусского фермера, и в середине пути она случайно проговорилась о том, что ей было категорически запрещено: ее сестра-близнец Би ведет один из самых популярных и противоречивых аккаунтов в академическом Твиттере. Кузен шотландского пастуха — закрытый борец за права мужчин, который прислал мне по почте мертвого опоссума, сдал меня своим безумным друзьям, и меня уволили.

Нет, спасибо. Я слишком люблю свою работу (и опоссумов) для этого.

Я создала @WhatWouldMarieDo во время первого семестра аспирантуры. Я преподавала нейроанатомию и решила дать своим студентам анонимный опрос в середине семестра, чтобы получить честные отзывы о том, как улучшить курс. То, что я получила, было… не то. Мне сказали, что мои лекции были бы интереснее, если бы я читала их голой. Что мне следует набрать вес, сделать пластику груди, перестать красить волосы в «неестественные цвета», избавиться от пирсинга. Мне даже дали номер телефона, по которому я могу позвонить, если у меня «когда-нибудь будет настроение для десятидюймового члена». (Да, точно.)

Сообщения были довольно ужасными, но то, что заставило меня рыдать в кабинке туалета, — это реакция других студентов из моей группы, включая Тима. Они посмеялись над этими комментариями как над безобидными шалостями и отговорили меня сообщать о них на кафедру, сказав, что я буду поднимать шум из-за пустяков.

Разумеется, все они были мужчинами.

(Серьезно: почему мужчины?)

В ту ночь я заснула в слезах. На следующий день я встала, подумала, сколько еще женщин чувствуют себя такими же одинокими, как я, и импульсивно загрузила Twitter и сделала @WhatWouldMarieDo. Я прикрепила плохо отфотошопленную фотографию доктора Кюри в солнцезащитных очках и биографию в одну строчку: Делаю периодическую таблицу более девчачьей с 1889 года (она/ее). Мне просто хотелось кричать в пустоту. Честно говоря, я не думала, что кто-то вообще увидит мой первый твит. Но я ошибалась.

@WhatWouldMarieDo Что бы сделала доктор Кюри, первая женщина-профессор в Сорбонне, если бы один из студентов попросил ее читать лекции обнаженной?

@198888 Она бы сократила его период полураспада.

@emily89 Положила немного полония ему в штаны и посмотрела, как сморщится его член.

@bioworm55 Разбомбила его, разбомбила его!

@lucyinthesea С вами такое случалось? Боже, мне так жаль. Однажды студент сказал что-то про мою задницу, и это было так отвратительно, и никто мне не поверил.

Более полувека спустя, после нескольких премий журнала Chronicle of Higher Education, статьи в New York Times и около миллиона подписчиков, WWMD — мое счастливое место. Самое приятное, что я думаю, что то же самое верно и для многих других. Этот аккаунт превратился в своего рода терапевтическое сообщество, используемое женщинами для того, чтобы рассказать свои истории, обменяться советами и… поворчать.

О, мы стервы. Мы много сучим, и это великолепно.

@BiologySarah Эй, @WhatWouldMarieDo, если бы ей не дали авторство на проект, который изначально был ее идеей и над которым она работала больше года? Все остальные авторы — мужчины, потому что *конечно* так и есть.

— Вот это да! — Я скривила лицо и процитировала Сару в Твиттере.

@WhatWouldMarieDo Мари подсыпала бы немного радия в их кофе. Кроме того, она бы подумала о том, чтобы сообщить об этом в Управление по добросовестности исследований своего института, обязательно документируя каждый шаг процесса.

Я нажимаю «Отправить», барабаню пальцами по подлокотнику и жду. Мои ответы не являются главной достопримечательностью аккаунта, ни в малейшей степени. Настоящая причина, по которой люди обращаются в WWMD, это…

Ага. Это. Я чувствую, как моя ухмылка расширяется, когда начинают поступать ответы.

@DrAllixx Это случилось и со мной. Я была единственной женщиной и единственным ПОС в списке авторов, и мое имя внезапно исчезло во время редактирования. Напишите мне, если хотите пообщаться, Сара.

@AmyBernard Я член ассоциации «Женщины в науке», и на нашем сайте есть советы для подобных ситуаций (они, к сожалению, распространены)!

@TheGeologician Прохожу через ту же ситуацию сейчас, @BiologySarah. Я сообщила об этом в ORI, и все еще продолжается, но я рада поговорить, если вам нужно проветриться.

@SteveHarrison Чувак, последние новости: ты лжешь самой себе. Твой вклад недостаточно ценен, чтобы заслужить авторство. Твоя команда сделала тебе одолжение, позволив какое-то время быть рядом, но если ты недостаточно умна, то ты УХОДИШЬ. Не все дело в том, чтобы быть женщиной, иногда ты просто НЕУДАЧНИЦА.

Это общепризнанная истина, что сообщество женщин, пытающихся заниматься своими делами, должно нуждаться в мнении случайного мужчины.

Я давно поняла, что общение с обитающими в подвалах, которые приходят на сайт в поисках драки, никогда не будет хорошей идеей — последнее, чего я хочу, это обеспечить бесплатное развлечение для их хрупкого эго. Если они хотят выпустить пар, то могут купить абонемент в спортзал или поиграть в видеоигры от третьего лица. Как нормальные люди.

Я пытаюсь скрыть восхитительный вклад @SteveHarrison, но замечаю, что кто-то ответил ему.

@Shmacademics Да, Мари, иногда ты просто неудачница. Стив бы знал.

Я хихикаю.

@WhatWouldMarieDo О, Стив. Не будь слишком строг к себе.

@Shmacademics Он просто мальчик, стоящий перед девочкой и просящий ее сделать в два раза больше работы, чем он, чтобы доказать, что она достойна стать ученым.

@WhatWouldMarieDo Стив, ты старый романтик.

@SteveHarrison Пошли вы. Этот нелепый натиск на женщин в STEM разрушает STEM. Люди должны получать работу, потому что они хороши, а не потому что у них есть вагины. Но теперь люди чувствуют, что они должны нанимать женщин, и они получают работу вместо мужчин, которые имеют более высокую квалификацию. Это конец STEM, и это неправильно.

@WhatWouldMarieDo Я вижу, что ты расстроен этим, Стив.

@Shmacademics Вот, вот.

Стив блокирует нас обоих, и я снова хихикаю, привлекая любопытный взгляд Росио. @Shmacademics — еще один очень популярный аккаунт в академическом Твиттере, и, безусловно, мой любимый. В основном он пишет о том, как нужно писать, высмеивает элитарность и академические башни из слоновой кости, а также указывает на плохую или необъективную науку. Поначалу я относилась к нему с недоверием — в его биографии написано «он/его», а мы все знаем, какими могут быть мужчины в Интернете. Но в итоге мы с ним заключили своеобразный союз. Когда повелители стеблей обижаются на саму идею женщин в STEM и начинают бить вилами по моим упоминаниям, он помогает мне их немного высмеять. Я не знаю точно, когда мы начали переписываться, когда я перестала бояться, что он тайный геймер-пенсионер, который хочет меня засечь, или когда я начала считать его другом. Но вот, спустя несколько лет, мы здесь, общаемся на полдюжины разных тем пару раз в неделю, даже не обменявшись настоящими именами. Странно ли это — знать, что у Шмака трижды были вши во втором классе, но не знать, в каком часовом поясе он живет? Немного. Но это также раскрепощает. К тому же, высказывать свое мнение в Интернете может быть очень опасно. Интернет — это море, полное жуткой, киберпреступной рыбы, и если Марк Цукерберг может закрыть веб-камеру своего ноутбука куском изоленты, то я оставляю за собой право сохранять болезненную анонимность.

Стюардесса предлагает мне стакан воды с подноса. Я качаю головой, улыбаюсь и пишу Шмаку.

Мари: Кажется, Стив больше не хочет с нами играть.

Шмак: Я думаю, Стива недостаточно держали, когда он был головастиком.

Мари: Лол!

Шмак: Как жизнь?

Мари: Хорошо! Крутой новый проект начинается на следующей неделе. Мой билет подальше от моего противного босса.

Шмак: Не могу поверить, что этот чувак все еще здесь.

Мари: Сила связей. И инерции. А что насчет тебя?