Save your soul, Beauty

— Да, здесь каменная кладка. Да, я не покупал новую мебель. Да, цветовые решения ещё с тех времён. Лайя, ты такая любознательная, — совсем тихо произнёс он последнюю фразу. Бёрнелл совсем позабыла о своём страхе. Влад осторожно заправил прядку волос ей за ухо, которая мешала Лайе видеть. — Хочу тебе кое-что показать.

Бёрнелл не отпрянула, когда он дотронулся до неё, и при этом ощущала волнение, которое теперь вибрацией отдавало по всему телу. Почему она так реагирует на него?

Вампир проводил Лайю в последнюю комнату по коридору: это оказалась библиотека. Здесь была всего пара окон, освещение создавалось за счёт настенных канделябров и свечей. Тусклый свет, проникающий сквозь окно, добавлял мистики, причудливые тени скульптур-горгулий играли на каменных стенах. Бёрнелл с осторожностью провела по кожаному тёмно-алому креслу пальчиком, ощущая гладкость материала. В помещении пахло стариной и сыростью.

Но главным объектом восхищения было не убранство комнаты, а десятки больших стеллажей с книгами.

— Волшебное место. Я так люблю книги. А тут столько всего, — дотронулась Бёрнелл предельно аккуратно до пары потрёпанных корешков.

— Я тоже очень люблю книги. Это у нас семейное. Среди книг я всегда чувствую себя, как дома, где бы я ни находился. — Именно на этих словах Лайя увидела другого Влада: не вампира, не проклятого человека. Словно он вновь стал ребёнком, который прибегал в библиотеку, чтобы окунуться в другой мир. Дракула о чём-то задумался и ничего не говорил. Видимо, что-то вспомнил.

Бёрнелл продолжила проходить мимо стеллажей, не переставая удивляться объёму хранящихся здесь произведений. Она не могла поверить, что ещё час назад ехала сюда, охваченная ужасом от возможных последствий.

Лайя прошла чуть дальше, как вдруг увидела розу под куполом на резном круглом столике. К великому сожалению Лайи, роза, похоже, почти погибла: вокруг неё находилось множество лепестков, а на самой розе держались последние два. Девушке вдруг стало почему-то больно, она ведь никак не может помочь. И почему он держит розу в колбе? Она только хотела приподнять стекло, как услышала полный отчаяния голос Влада за спиной.

— Не трогай! Оставь.

Лайя, ощущая волну стыда, поспешно отошла. Она внезапно вспомнила, как в детстве смотрела один мультфильм, и теперь старалась восстановить в памяти нужные детали.

— Зачем ты держишь эту розу? Она ведь почти увяла.

— Она уже увяла, Лайя. Просто не трогай её и всё.

— Но ты зачем-то её здесь хранишь, — сдвинула девушка брови, и неожиданно её поразила невероятная догадка. — Это твоя душа, да? Примерно так было в мультфильме!

Дракула рассмеялся, но сдавленно и коротко.

— Не думала, что мультфильм — практически и есть моя судьба? Только с несчастным финалом?

Мгновением позже упал предпоследний лепесток с розы. Лайя не могла пошевелиться, наблюдая за этим.

— У меня день рождения сегодня, — хрипло произнёс вампир. — Если бы не отпадающие лепестки, я бы уже не помнил дату.

— И что будет, когда упадёт последний? Ты умрёшь? — с огромной тревогой в голосе спросила Лайя.

— Да какая разница, что будет. Нет, не умру. Не всё так просто. Всего лишь окончательно потеряю рассудок. Лучше бы умер. Так легче. Но не могу, — отвернулся он от розы и поджал губы.

— Так печально… Но наверняка можно что-нибудь сделать.

— Да что ты говоришь? Вся сострадательная, однако тряслась, пока ехала сюда. Ты же сбежать хочешь прямо сейчас, Лайя. Ты до смерти боишься меня и того факта, что я вампир. Скажешь — нет? — Владу не нужен был ответ, он говорил не останавливаясь. — Ты никуда не уйдёшь. Можешь попробовать сбежать — найдёшь дверь закрытой. Телефон тоже попробуй поискать. Если удастся отыскать — возможно, и получится кому-нибудь дозвониться. Только я сомневаюсь. Знаешь ли, давно планировал всё это.

У Лайи словно земля ушла из-под ног, ей захотелось во что-нибудь вцепиться для поддержания равновесия. Давно планировал?! Она сорвалась с места и побежала, ища выход из обители монстра. Смогла добежать до выхода, только он и правда оказался закрыт. Стала искать, где оставила сумочку — но сумочки не было на кованном столике. Она вспомнила, как Антон — слуга Дракулы — поприветствовал её, она отдала ему свой плащ и, видимо, тогда же и сняла сумку. Влад увлёк её разговором. В сумке был телефон.

Но ведь её наверняка будут искать. Как оказалось, Влад написал сообщения Сандре и Милли о том, что Бёрнелл получила новый заказ и хочет пару неделек поработать в полном спокойствии. Услышав это, Лайя закричала: они всё равно будут потом меня искать! Вампиру же было всё равно на это, он лишь хмыкнул.

— Ждёшь, что я расплачусь? — с дикой ненавистью взглянула она на него. — Пошёл ты к чёрту.

— Мы уже на месте, — иронизировал Влад. — В комнату тебя проводить? Давай покажу картину для реставрации.

У Бёрнелл во рту сохранялась горечь, тошнило от происходящего с новой силой. Хотелось как-то спасти себя. Зайдя вместе с Дракулой в комнату, она оглянулась: кровать с балдахином, приятные небесные оттенки, большое окно с четырёхлистником, мебель из кедра, всего одна картина на стене с изображением пасторального пейзажа. Однако в этот раз обстановка не вызывала чувство прекрасного; Лайя была загнана в красивую клетку, без понятия, зачем вампиру это надо. Он не давал прямого ответа на вопрос. Развернул ткань, вытащил картину для реставрации, стал рассказывать её историю, в то время как девушка только и раздумывала, что станет для неё оружием, если вдруг понадобится. Настольная лампа? Вроде тяжёлая.

Хорошо, ударит его, побежит к выходу. Дальше что? Влад намного быстрее, вряд ли ей удастся его вырубить. Разве она сможет открыть дверь? Разбить окно? Но на них эти каменные перегородки, через которые она вряд ли пролезет… Лайя ненавидела свою расчётливость прямо сейчас. Может, ей просто стоило действовать? Хотя что хорошего устраивать попытку побега и злить Дракулу? В конце концов, её всё равно когда-нибудь найдут. Милли знает про Влада. Да, ей неизвестно, где он живёт, но всё-таки девочка сообразительная.

Дракула заметил, что Лайя прослушала всё сказанное им. И позже Бёрнелл поймёт, что реставрация картины — лишь предлог для того, чтобы она оказалась здесь.

— Куда ты всё смотришь? Думаешь, как сбежать? — обнажил он клыки. — Лайя, mia cara*, давай без глупостей. Тебе понравится здесь. Будем беседовать. Даже одежду я уже тебе приготовил. — Подошёл он к массивному дубовому шкафу и раскрыл его, представляя взору Бёрнелл огромное количество самых разнообразных платьев на вешалках.

— Что… что это? — на выдохе произнесла она, дотронувшись до шершавой фактуры. — Это ты мне… Влад. Сколько девушек жило здесь?

Бёрнелл повернулась к нему, в ожидании ошеломительного ответа, но Дракула молчал, чем ухудшал положение.

— Много, Лайя».

В реальности Дракула продолжил трапезу, при этом то и дело кидая короткие взгляды на задумчивую девушку. Бёрнелл вновь посмотрела на пасту и только отвлеклась от приятного воспоминания, как опять подумала об этом — как Влад сначала гладил её по щеке, обводил губы пальцем, как угощал фруктом и нежно касался её рта. В тот момент всё казалось слишком интимным, да и сейчас от воспоминаний было не легче. Вампир словно понимал, о чём Лайя так старательно думала, и вцепился в неё гематитовым взглядом, не давая спокойно выдохнуть. Дыхание стало рваным.

Девушка увидела, как вампир поглаживал бокал, то замедляя движения, то ускоряя, и мечтала запретить себе представлять иное, но больше не могла. У неё помутился рассудок, и Лайя с тяжёлым вздохом подперла голову рукой. Была не в силах запретить себе фантазировать.

«Влад просто проводит пальцами по бокалу. Ничего особенного», — повторила Бёрнелл про себя, только мозгу было всё равно, она словно вновь испытывала прикосновения Влада на своей коже, и этого ей хотелось больше всего. Тело напряглось, девушка сильнее скрестила ноги.

А Дракула всё смотрел, понимая, через что вынуждает её проходить, но и сам не хотел останавливаться. Лайя слишком много сопротивлялась, да и за укус ей надо ответить.

К своему собственному удивлению, у Лайи всё-таки сохранилось немного здравомыслия. Влад сказал, что ему нравится ломать. Неужели она сейчас сломается? Вот так легко? Просто потому что сама себе что-то придумывала? Вряд ли он её намеренно соблазнял, так ведь? Девушка старательно вспоминала их прошлые беседы, стараясь ухватиться за какую-либо тему, как за спасательный круг.

— Смысл, — прошептала она, заставив вампира остановиться. — Ты зачем-то меня здесь держишь. Зачем? Из-за проклятья? В чём оно заключается?

— Лайя, у тебя экзистенциальный кризис? — усмехнулся он, подавшись вперёд. — Всё намного проще, чем ты думаешь. Держу я тебя здесь, потому что я так захотел. Да, Лайя, всё просто.

— Допустим. Но и для меня должен быть смысл, зачем я здесь? Чему я научусь, благодаря такому жизненному уроку? — рассуждала она, при этом не смотря на вампира.

— Вот как ты думаешь. Что ж, хотя бы не веришь в фатализм, — хмыкнул он и отпил из бокала. — Смысл есть для тех, кто его придумывает. В остальном же мир — чистый хаос.

— Влад, но всё же… Проклятье можно снять? Помню, в мультфильме…

— Да-да, нужно было, чтобы кто-то чудовище полюбил. Забавная история.

— А у тебя…

— У меня? Лайя, меня много кто любил, — невесело рассмеялся он и встал с деревянного стула. — Дело не в любви. За мной бегали, меня умоляли быть с ними. Герцогини, принцессы, просто крестьянки, современные звёзды; из-за меня даже совершали самоубийство. Лайя, проблема в том, что внутри у меня пустота. Я ничего ни к кому не чувствую. Я могу испытать вожделение, но любовь… что это? Стал изучать философию, погружаться в высокое, искать себя… Но я не чувствую, Лайя. Не испытываю сострадания. Я эмоциональный инвалид.

Эти слова набатом зазвучали у Бёрнелл в висках. Она выпрямилась на стуле.

— Значит, это ты никого не можешь полюбить. По-настоящему.

— Да, Лайя. Мне на всех наплевать.

— Ты стал таким из-за проклятья?

— Частично. Но и до проклятья я был тот ещё… За это и получил, — злобно расхохотался он. — Чем дольше живу, тем больше хочется чего-то чистого, нравственного, Лайя. Однако другим я не могу быть. Как там у апостола Павла про любовь было? Не помнишь? Зато я помню. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Красиво, Лайя, да? А глядишь в мир, а там ничего подобного, — искривился его рот в усмешке. — Печально это. Я сам хочу владеть, познать, но не любить.

Сказанное Владом нагнало на Бёрнелл дикую апатию. Помочь ему не представлялось возможным; вместо этого, похоже, она навечно его пленница. Хотя, как навечно — пока не сломается и не умрёт, и на её место не придёт следующая. По всей видимости, именно так и происходило до этого. Девушка сжала челюсти, борясь с тошнотой.

— У меня всё было в жизни и всё есть: куча денег, хотя я и отдаю часть на благотворительность, любимое дело, этот замок… А чего-то всё равно не хватает. К слову, Лайя, что происходит, когда человек насыщается всеми благами?