Просто соседи

Глава 2

КАЙЛ

Пять дней в неделю мое утро состоит из душа, чашки кофе, а затем выхода на улицу, чтобы поиграть с Хлоей, пока она не ушла на работу.

Я считаю это нашей маленькой милой рутиной.

Она, скорее всего, считает это прологом к тому дню, когда она прикончит мою задницу.

Я постукиваю пальцами по рулю «Хонды» Хлои и смотрю на нее, сидящую на пассажирском сиденье. Она в отчаянии, если публично пьет и позволяет мне отвезти ее домой.

Я бросил парней, как только увидел ее, сидящую в задней части бара и напоминающую старую песню кантри про разбитое сердце. Гейдж бросил на меня взгляд, а затем хитро ухмыльнулся, когда я велел ему похоронить мое тело рядом с телом моей бабушки, если она меня убьет, а моя сестра прислала мне пять смайликов после того, как я отправил ей сообщение о том, что меня не нужно подвозить домой. Они настойчиво предлагали мне завести девушку, как будто это установит мир во всем мире.

— Хватит на меня так пялиться, — рычит она.

— Как? — спрашиваю я.

— Как будто тебе меня жалко.

— Я не жалею тебя. — Я останавливаюсь, чтобы поправить себя. — Забудь об этом. Я тебя жалею.

— Кто-то вырос и показал свою честность.

Я смягчаю свой тон и объясняю.

— Я не жалею тебя по той причине, по которой ты думаешь. Я жалею тебя за то, что у тебя был парень, который не смог заставить тебя расслабиться.

Мой ответ встречает молчание.

— Это было каждый раз?

Ворча, она двигает шеей из стороны в сторону, как будто она болит.

— Я не буду обсуждать это с тобой. Я вообще не должна была тебе говорить.

— Господи, Хлоя, я никому не скажу, что у тебя есть вибратор. Это не редкость, но если ты стыдишься своей сексуальности…

— Я не стыжусь своей сексуальности, — огрызнулась она с усмешкой.

— Мне так кажется. Ты доставляешь себе удовольствие. Кого это, блять, волнует? Меня больше волнует, что ты считаешь странным то, что ты мастурбируешь, но не странным то, что твоему парню наплевать, удовлетворена ли ты.

— Вопреки твоему мнению, не все отношения строятся на сексе.

— Верно, но то, что Кент не заботился о том, чтобы удовлетворить тебя, не было здоровыми отношениями. Это были эгоистичные отношения.

— Мне не нравится быть рядом с тобой, — выдавила она из себя.

— Да ну. Мы соседи. Привыкай к этому.

Она поворачивается на своем сиденье лицом ко мне.

— Кстати говоря, почему ты купил соседний дом? Что ты здесь делаешь?

— Не льсти себе, думая, что я тайно влюблен в тебя, — говорю я со смехом. — Это хороший дом в приличном районе с прекрасным ландшафтным дизайном.

Ложь. Ландшафтный дизайн — полный отстой.

— О, смотри, мы приехали, — говорю я, въезжая на ее подъездную дорожку. — Больше нет времени на твою паранойю о том, что я переехал, чтобы разрушить твою жизнь.

— Пока ты не скажешь мне почему, я так и буду думать.

Я паркую машину.

— Тогда продолжай ошибаться в своих предположениях.

Она начинает говорить, без сомнения, чтобы продолжить этот нелепый спор, но ее рука закрывает ей рот.

— Вот дерьмо, — простонала она.

Черт!

Такие слова не очень приятно слышать от пьяного человека, у которого, скорее всего, низкая толерантность к алкоголю.

Я выключаю машину.

— Вот дерьмо, что?

Дверь распахивается, и ее голова исчезает из моего поля зрения.

Твою мать.

Ее же тошнит.

Я отстегиваю ремень безопасности и иду к ней. Конечно, она блюет. Она не только снаружи, но и сбоку от ее рта и на ее одежде.

Я стягиваю с себя рубашку, делаю шаг в сторону рвоты и вытираю ей рот.

— Господи, поклянись, что завтра утром ты меня не убьешь.

После того, как я закончил использовать свою любимую рубашку как тряпку для блевотины, я помогаю ей выйти из машины. Она не спорит, не сопротивляется, но я вижу унижение на ее лице. Я последний человек, от которого она хочет помощи. Моя рука лежит у нее на плече, другая — на пояснице, а ее бок упирается в мой. Она указывает на дверной ключ на звонке, и я отпираю дверь, прежде чем войти. Лампа в углу комнаты дает свет, чтобы я мог пройти, не натыкаясь на мебель.

— Обычно я не люблю быть нянькой для пьяных, — говорю я, когда она указывает на то, что, как я предполагаю, является ее спальней. — Даже для моей младшей сестры, которая может держать спиртное лучше, чем ты. Господи, ты чертовски слаба.

Она возражает со стоном и показывает средний палец, и я не могу удержаться от смеха.

Это мой первый раз, когда я вхожу в ее дом. Он милый — повсюду много женского дерьма. Мы проходим мимо детской комнаты, и она указывает на открытый дверной проем. Я включаю свет и попадаю в ее спальню. Это не то, что я ожидал от нее — не слишком строгая. Она ярко-фиолетовая с золотыми акцентами, разбросанными повсюду.

— Пойдем, уложим тебя в постель, — говорю я, направляясь к ней.

Мое заявление — это скорее догадка.

Она хочет лечь в постель?

Принять душ?

Спать у туалета?

Я принимаю кровать как ее решение, когда она позволяет мне привести ее туда и обхватить за талию, чтобы удержать ее. То, как я кладу ее на кровать, далеко не изящно, и я слышу стук, когда ее голова ударяется об изголовье.

Упс.

В любом случае, я не пытаюсь быть здесь мистером Романтиком.

Она потирает голову, пожевывая нижнюю губу.

— Я буду спать одна.

Я поднимаю руки вверх и гримасничаю.

— Эта шикарная кровать в твоем распоряжении. Пользоваться блевотными, пьяными девчонками — не мое хобби. Я бы не поцеловал тебя прямо сейчас, даже если бы ты умоляла меня. Блевотина от жареной картошки не возбуждает.

Она устраивается поудобнее, все еще в своей одежде и обуви, и я задаюсь вопросом, будет ли она так спать. Я бы предложил ей помощь, но я не хочу рисковать тем, что она на меня сорвется. Она растягивается на кровати и натягивает одеяло, пока оно не упирается ей в подбородок. Ее светлые волосы наполовину прижаты к кровати, наполовину спутаны, и она смотрит на меня с размазанной тушью вокруг голубых глаз.

Даже в пьяном виде Хлоя чертовски великолепна во всех смыслах: ее светлая кожа, веснушки, разбросанные по носу и щекам, и пухлые губы, которые в первый и единственный раз, когда мы целовались, были на вкус как конфета. Интересно, они до сих пор такие же на вкус?

— Я думала, что любая женщина, готовая переспать с тобой, — это возбуждающий фактор, — отвечает она, гордясь своим возвращением.

— Как обычно, твои мысли неточны, Нэнси Дрю. — Я делаю размашистый жест в сторону прихожей. — Кстати, ты прячешь здесь детей?

Она может встречаться с кем-то, у кого есть дети. Но он должен быть против того, чтобы оставаться у нее или выходить с ней на публику, потому что я никогда никого не видел.

Она качает головой, а потом икает.

— Я помогаю сестре с племянницей и племянником.

Я вдыхаю.

— А, я видел, как она их подвозила несколько раз.

— Тебе нужно перестать преследовать меня.

— Тебе нужно перестать думать, что я считаю тебя достаточно важной, чтобы преследовать.

Это быстро заставило ее замолчать.

Я иду назад, глядя на нее.

— Что-нибудь еще нужно?

— Нет. Я в порядке.

— Ты уверена? Воды? Адвил? Твой вибратор?

Она хватает подушку и бросает ее в меня.

— Убирайся!

Я поворачиваюсь, но оглядываюсь на нее через плечо, прежде чем уйти. Мой голос смягчается.

— И, Хлоя, спасибо, что не выпустила эту статью.

Я спросил женщину, которая работает в типографии, и она подтвердила, что имени Лорен нигде в газете не было.

Ее глаза сузились на моем пути.

— Не за что. Я рискую потенциальным повышением — и все потому, что ты угрожал.

Она права.

Мне было неприятно угрожать ей, но я защищаю людей, которые мне дороги.

Я поворачиваюсь на пятках, ее ключи все еще в моей руке, и выхожу из комнаты. Я закрываю за собой ее входную дверь, кольцо с ключами покачивается на пальце, пока я иду домой.

Я начал свой день, сказав Хлое доброе утро.

Я заканчиваю свой день, пожелав ей спокойной ночи.

Завтра она скажет мне «отвали».

Это круг «мы — враги» с тех пор, как у меня опустились яйца. * * *

Мой телефон вибрирует от сообщения, как только я вхожу в парадную дверь.

Гейдж: Ты дома?

Я бросаю оба наших ключа в специально отведенную для них ячейку для ключей, прежде чем ответить.

Я: Только что вошел. Что случилось?

Гейдж: Ты дома один?

Я: А что такое? Лорен хочет прийти и составить мне компанию?

Мой телефон вибрирует у меня в руке несколько секунд спустя, и я отвечаю после двух звонков.

— Еще раз скажешь что-то подобное, и я приду и надеру тебе задницу, — предупреждает Гейдж, как только я беру трубку.

Я усмехаюсь.

— Ты не справляешься с ролью жениха, если звонишь мне так поздно и не прижимаешься к ней… или что вы там, отстойные, моногамные люди, делаете в наши дни.

— Я не делюсь своими секретами о спальне.

Гейдж — мой лучший друг, но Лорен — деликатная тема для него. Он любит ее больше, чем кого бы то ни было, с тех пор, как мы были детьми.

Я притворно обижаюсь.

— Даже с лучшим другом?

— Особенно с моим лучшим другом, который годами называл ее Сатаной.

— Некоторые сочли бы это имя лестным. Итак, чем я обязан столь срочному звонку, который не может подождать до завтра?

Гейдж — мой партнер, и мы с ним встречаемся рано утром, поэтому мы редко ведем ночные беседы.

— Называй меня любопытным, но мне интересно, ночуешь ли ты у своей соседки.

Я прохожу на кухню, беру бутылку воды и направляюсь в свою спальню.

— Миссис Кеттл? Мы ходили в школу с ее сыном. Отвратительно, чувак.

Он смеется.

— Эй, может, тебе пора сменить типаж. Ничего хорошего у тебя не вышло.

Я не ищу ничего серьезного и не уверен, что когда-нибудь найду.

— Я не у Хлои. Пьяные цыпочки, которые едва могут ходить, не делают мой член твердым.

Он выпускает длинный вдох, прежде чем ответить.

— Господи, Кайл. Я не имел в виду, что ты трахаешь ее. Я хочу знать, где находится ее голова по поводу публикации этой истории.

Я бросаю свою украшенную рвотой фланель в корзину для белья и раздеваюсь.

— Ты спрашиваешь, допрашивал ли я ее, пока ее рвало?

— Нет. Я спрашиваю, расспрашивал ли ты ее, когда посещал ее офис или когда проводил с ней ночь в углу паба. Пожалуйста, убедись, что эта история не будет запущена.

— Я точно знаю, что она не напечатает это в газете на этой неделе. Как ты узнал, что я был сегодня в ее офисе?

— Ее помощница, Мелани.

— Лорен знает, что ты болтаешь с помощницей Хлои, Мелани?

— Я ни с кем не общаюсь. Мелани общается с Джоуи и рассказала ему. Джоуи передал сообщение мне.

Проклятый Джоуи.

Больше никаких советов по поводу женщин от меня для него.

— Значит, ты использовал болтливость Джоуи в своих интересах? — спрашиваю я.

— Очевидно. — Он вздыхает. — Дай мне чертовы подробности о том, что у нее в голове.

— Сначала я надеялся на сказку на ночь.

— Когда-то давно одному чуваку нужно было рассказать своему другу подробности. А он не рассказал. Ему оторвали голову. Конец.

— Я люблю счастливый конец. — Я беру полотенце и включаю душ. — Думаю, я ясно выразился, но я еще поговорю с ней, хорошо?