Pop-принцесса

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Карл выложил на стол последнюю карту: восьмерка пик.

— Кто опять выиграл? — ухмыльнулся он, — По-моему… Карл.

— Послушай, Карл, — сказала я. — Это же всего лишь «Безумные восьмерки». Не думай, что ты теперь круче всех. Я припоминаю вчерашнюю игру в покер в Миннеаполисе, когда Кайла проверяла звук, тогда тебе это влетело в копеечку, или не так? А вспомни Сиэтл и Портленд!

Глаза Карла забегали под густыми бровями. Я подняла руку и потрясла в воздухе пятидолларовым волшебным браслетом.

— Вот именно. Тогда выиграла Уандер Блейк, а если ты не перестанешь так бурно радоваться, то этот бедный водитель автобуса, который вез нас из Миннеаполиса в Чикаго, может остановиться и высадить тебя к чертовой матери. Нам осталось еще три города до заключительного концерта в Бостоне, Карл, и на выступлении в универмаге «Уолмарт» на прошлой неделе я видела симпатичный кулончик, который подойдет к этому браслетику. Так что я бы попросила некоторых не вякать.

Надо же разразиться такой пространной тирадой. И все из-за недосыпа и двух банок охлажденного кофе «Старбакс» подряд, причем двойного эспрессо, прямо из холодильника.

— Кому-то надо перейти на кофе без кофеина, — засмеялся Карл.

Из окна автобуса я увидела очертания чикагских небоскребов на фоне неба. Карл и другие ребята обещали сводить меня на «Чикагских щенков».

Бейсбол — еще одно развлечение для Уандер. Но я отвлеклась от лицезрения Города ветров, когда услышала песню, раздающуюся из встроенных колонок. «Попсовый баббл-гам» опустилась на девятую позицию после пятого места на прошлой неделе, а до этого четыре недели подряд удерживала первое место, что может означать только одно…

Кайла распахнула настежь дверь своей спальни в задней части автобуса. Она появилась с мобильником в руке и микрофоном в ухе. Мятая пижама, всклокоченные волосы и демонический взгляд.

— Да выключите вы это радио когда-нибудь?!

И она опять скрылась в своей комнате. Джулз сидела на стуле рядом с кроватью, тоже в пижаме, держа «Плей-стейшн» на коленях. Кайла с силой захлопнула дверь.

Она была счастлива, только когда запиралась в своей спальне с Джулз или одной из танцовщиц, играла на «Плей-стейшн» и предпочитала верить, что выигрывает сама, а не потому что ей поддаются. Кайла была несчастна, когда сквозь дверь ее спальни просачивались звуки хита «Попсовый баббл-гам» из колонок в передней части автобуса, особенно когда в «Хит-параде-40» «Попсовый баббл-гам» поднялась на первое место из сорока лучших. И уже не в первый раз.

Выступление на «Джей-поп», постоянная раскрутка на радио и обсуждаемое на каждом углу свидание с Фреди Портером сделали свое дело — сингл «Попсовый баббл-гам» попал в «двадцатку». А на первое место хит вывел и удерживал его там танцевальный ремикс диджея Монтаны. Поистине гениальное произведение — практически новая композиция. Он взял мой вокал и переложил его на танцевальный ритм. Как будто старый добрый фанк превратили в хип-хоп с примесью техно. Новый ритм практически перебивал значение слов песни. Ведь хитом песню сделал легко запоминающийся припев: минимум слов, причем слова все глупые. Песня «Попсовый баббл-гам» просто прилипала — всем нравилось напевать незатейливый мотив, расслабляться под него в ночных клубах, на пляже или в душе. Но на первое место в летних чартах ее вывел музыкальный пульс, который вдохнул Монтана. Я же была просто хорошенькая девочка на обложке пластинки, та самая, которая танцует с его Наипрекрайснешим Сексочеством Уиллом Нивзом в новом клипе, поставленном на ремикс хита и поспешно отснятом после шоу в Атланте за одну ночь на каком-то складе, переделанном в площадку для рейва.

Но лето давно прошло. Сентябрь подходил к концу, турне подходило к концу, и это означало, что «Попсовый баббл-гам» сойдет с первых мест в хит-параде.

Тогда, может быть, Кайла перестанет бросать язвительные замечания, как она это делала на протяжении всей поездки — от города к городу, — по мере того как песня поднималась в чарте на очередную позицию.

«Уандер, может, еще дольше протянешь эту ноту? Ты что, Селин Дион, что ли?» — говорила она в Майами. «Послушай, Уандер. Твое заявление Тигу о том, что ты больше не собираешься сидеть на диете только потому, что звукозаписывающая компания того требует, прозвучало очень искренне, но этот костюм еле сходится на тебе. Может, в следующий раз стоит пропустить ужин в ресторане?» — говорила она в Далласе. «Господи, Уандер, ты знаешь, что какой-то маньяк создал в Интернете сайт, полностью посвященный фоткам твоей груди? Он называется «Сука в стиле баббл-гам»«, - говорила она в Денвере.

Если Кайла полагала, что ее «выступления» заставят меня сойти с дистанции, как это произошло с моими предшественницами, выступавшими у нее на разогреве, то она глубоко заблуждалась. Во время нашего совместного турне мне лишь изредка приходилось наблюдать Кайлу в мерзостном настроении. Большую часть путешествия ее вообще с нами не было, Кайла предпочитала путешествовать в личном лимузине. Она садилась в автобус, только когда переезды длились целую ночь и ей хотелось поспать в своей походной кровати.

Мне даже нравилось, когда Кайла ехала в автобусе, потому что это означало, что я смогу потрепаться с Карлом и поиграть с ним в карты.

Я почти не общалась со своей семьей, зато наша гастрольная компания стала мне как родная. Турне сравнимо с экскурсией по всей стране: телевизор постоянно что-то вещает, музыка гремит, отели первого класса сменяются один за другим. Такое впечатление, что я выиграла дорогой автофургон в телевизионной супер-игре «Угадай, сколько стоит» и отправилась в путешествие с пропуском за кулисы на все концерты. В список моих приключений вошли: катание на лодке по болоту, кишащему аллигаторами, в Ки-Уэсте на юге Флориды; бесконечное наслаждение жизнью под ретро-песенки в Новом Орлеане; пение государственного гимна на родео в Техасе; лазание по Скалистым горам с личной проводницей-рейнджером; полет на вертолете над Большим каньоном; нелегальное пересечение границы с Мексикой после шоу в Сан-Диего, чтобы побродить по Тихуане, и развлечения на пляжах Калифорнии — я каталась на роликах в Санта-Монике и загорала в Санта-Барбаре — с танцовщицами из шоу-балета Кайлы. Мне пришлось купить еще один чемодан для всех белых махровых халатов, которые я стырила в дорогущих отелях, где мы останавливались.

Мне теперь даже нравился сумасшедший темп жизни поп-принцессы: путешествия, репетиции, салоны красоты, выступления, пресс-конференции. Именно о такой жизни мечтала Уандер Блэйк, работая за прилавком в «Дэйри куин», и так жить ей нравилось гораздо больше, чем раньше.

Время было расписано по часам. Не то чтобы я собиралась разыгрывать из себя добренькую девочку, но я повелась на «слабо» Чарльза и решила заняться общественной работой. Тиг по моей просьбе организовывал встречи в детских кружках в каждом городе, где мы появлялись. Иногда мне даже удавалось заманить к детям Кайлу, когда я взывала к ее совести и вытаскивала из постели (если успевала до того, как придет Джулз и отклонит любые мои предложения). Еще у меня каждый день брали интервью для местных радиостанций с целью продвижения нового альбома «Чудо-девочка», и тут же мы записывали рекламные объявления новых композиций на радио типа: «Привет, это Уандер Блэйк, и вы слушаете…» Я также регулярно выступала в торговых центрах, где исполняла «Попсовый баббл-гам» и раздавала автографы в местных музыкальных магазинах. И все же я успевала осмотреть достопримечательности. Когда еще мне удастся вот так выбраться?

Даже выступать на разогреве у монстра Кайлы было забавно. Я пела всего-то двадцать минут, каждый раз в конце исполняя «Попсовый баббл-гам».

Но в том и заключалась моя работа — завести публику, не обращая внимания на то, что люди еще рассаживаются по местам, затарившись попкорном и газировкой, и терпят мое присутствие на сцене, пока не выйдет настоящая звезда — Кайла. Каждый день я ставила перед собой задачу завоевать публику и находилась в полной боевой готовности. «Как дела, Хьюстон?» Можно вставить любое название города в это приветствие, не забыть упомянуть имя любимого местного диджея и излюбленный ресторанчик в городе, где завтракала, а потом — петь, петь и петь. Стандартная формула, но попадание стопроцентное. Я не испытывала сценического волнения, мне было не страшно, когда я смотрела на море лиц и говорила себе: «Облажаешься один раз — и останешься ни с чем». У меня никогда такого не было, чтобы я впала в ступор, увидев перед собой зал в десять с небольшим тысяч человек. Я настраивала себя на то, что толпа зрителей — это большой сгусток света, и после этого начинала выступление. К тому времени как свет рассеивался, уже проходила половина выступления, дети вскакивали со своих мест, танцевали и визжали. Я помнила слова Чарльза о том, что настоящая потеря — это когда теряешь возможность прожить свою жизнь. И я поклялась, что воспользуюсь полученным шансом и буду отрываться за нас двоих.

После того как в четвертом городе меня вызвали на бис, Кайла сократила время моего выступления до пятнадцати минут, объяснив это тем, что мне надо беречь голос для моих обязательных дневных появлений на публике. Кайла уже была звездой большого масштаба, и ей не требовалось выступать днем. Она была вольной птицей и могла делать, что хотела, впрочем, в основном спала или болтала по мобильному телефону с Дином Маркони. Кайле не удалось убедить помощника режиссера, что песню «Попсовый баббл-гам» надо убрать из моего репертуара.

Мы подъезжали к Городу ветров, когда Карл встал, подошел к колонкам и уменьшил звук. «Попсовый баббл-гам» теперь звучала, как тихий шелест. Затем Карл вернулся на свое место через проход от меня. Иногда, когда мы садились рядом и играли в карты, мы пристально вглядывались друг в друга, будто пытались раскрыть карты партнера, но не в покере, а в жизни. Карл сначала смотрел мне в глаза, затем на зеленую фланелевую рубашку, которую я постоянно надевала, потому что в автобусе было нежарко (да-да, только поэтому, запах Лиама, оставшийся даже после стирки, тут ни при чем), а у меня была привычка обхватывать себя обеими руками, чтобы согреться, и смотреть Карлу в глаза, размышляя, знает ли он о нас с Лиамом.

Раздался звонок его мобильника, и я поняла, что звонит Лиам, потому что Карл сказал: «Ну чего тебе, панк?» Из их разговоров, которых я уже вдоволь наслушалась, притворяясь, что дремлю у окна, я знала, что Карл называет сына «панк». Но слово «панк» Карл рычал тоном, полным любви. Например: «Эй, панк, мать сказала, что ты на плохом счету у декана. Что это с тобой? Ты хочешь, чтобы тебя отчислили? Не надо идти по стопам своего старика отца». Или еще: «Йоу, панк, похоже, это карбюратор. Покажи машину Сэлу в Куинси, когда поедешь в колледж. Он ждет тебя. Нет, об этом не волнуйся, я все оплатил. Не говори спасибо, панк, а поезжай и сделай».

Если бы папа называл меня «панком», стала бы я его больше любить и звонить каждые три дня? Скорее всего, нет.

Кайла позвала Карла, заорав из другого конца автобуса. Он передал трубку мне: