Внешность может обмануть

— Мне неприятно.

— Что же тебе приятно? Где тебя погладить? — прошептал он. Я поморщилась. Стало стыдно. Я закрыла лицо руками. Внезапно все закончилось. Он меня отпустил. Я услышала, как щелкнул ремень безопасности. Можно было этим воспользоваться, но Борис сжал мое плечо. Сжал довольно крепко. Свободной рукой он расстегнул мою куртку. Запустил руку водолазку. Я почувствовала его пальцы на животе. Толстые неприятные пальцы гладили мою кожу. Неприятно. Гадко. Противно.

— Перестань!

— А что я такого делаю? Чего тебе не нравится?

— Все!

— Нет, Иришка. Тебе стыдно. Но тебе нравится то, что я делаю. Хочешь, я докажу?

— Нет.

— Сними кофточку. Больше сегодня ни о чем просить не буду. Как это сделаешь, так через пять минут отвезу тебя домой.

— Правда? — спросила я. Меня трясло.

— Зачем мне тебя обманывать? Все ищешь подвох.

— Ты ко мне пристаешь.

— Давай помогу, — игнорирую мои слова, сказал Боря.

— Мне страшно.

— Знаю, что страшно. Но меня бороться не стоит, — сказал он. Задирая водолазку. — Ты сама себя задерживаешь. Я же своего добьюсь.

Он убрал руки от лица. Стал помогать снимать куртку. Вся ситуация была настолько абсурдной и страшно, что я впала в ступор. Противно, страшно, непонятно. Его руки быстро освобождали тело от одежды. Я попыталась сопротивляться, но он только рассмеялся.

— Поздно, красотка. Ты меня заинтриговала, — сказал он, стаскивая с меня водолазку. — Успокойся. Не стоит пугаться. Сказал же, что ничего делать не буду.

Он прошел пальцами по коже, прошелся по ключицам, провел пальцами по ребрам.

— У тебя соски встали. Ты откликаешься на мои прикосновения.

— Это от холода.

— От холода? — он рассмеялся. — На все имеешь ответ. Палец тебе в рот не клади. Откусишь.

Он смял пальцами мои губы. Надавил на нижнюю губу той рукой, которая обнимала меня за плечи. Я закрыла глаза. Он нагло гладил мою губу, то и дело проталкивая палец к зубам, сталкиваясь с ними и сразу отходя назад, чтоб вновь вернуться.

— Нет, Иришка, ты хорошая и добрая. Только кажешься колючей.

— Я…

Он протиснул палец между моих зубов. И в этот момент коснулся губами груди через лифчик. Его слюнявый язык нашел сосок. Стал его обводить. Слегка прикусывал. Меня затрясло. Он тут же вытащил мою грудь из лифчика. И тут же перестал терзать мой рот, чтоб смять грудь. Пальцами стал теребить соски. Дикие ощущения, щекотка, стыд и холод — все смешалось. На глазах выступили слезы.

— Что хочешь, красотка?

— Не знаю.

— Вот этого? — спросил он, просовывая руку между моими ногами. Надавил.

— Нет! Я…

Тело скрутило. Выгнулось ему навстречу. Дыхание перехватило. Он меня отпустил. Провел ладонью по груди и отпустил.

— Понравилось? — спросил Борис.

— Позор какой-то.

— В чем позор? — уточнил он. — Между нами ничего не может быть позорного.

— Я не хочу…

— Иришка, ты хотела этого. Я же заметил интерес в глазах. Иначе бы не стал с тобой связываться.

— Нет.

— Да. Ты сейчас доказала это. Или повторим? — он провел ладонью по моей еще оголенной груди. — Хочешь?

— Нет. Борис, я не могу.

— Что не можешь?

— Мне страшно.

— Я же сказал, что не буду тебя насиловать. Обещал же только перышки потрепать, — он достал с заднего сидения бутылку. Отпил. Я поправила бюстгальтер. Надела водолазку. — Будешь пить?

— Давай.

— Злишься на меня? Только честно.

— Не злюсь, — ответила я. — Не знаю. Как-то страшно.

— Бояться-то чего теперь? Поздно уже.

— Ты прав. Урок я получила. Не стоило садиться к тебе в машину.

— Я тебя пробил, Иришка. Морально. Ты симпатичная девушка, смелая и любопытная. Из-за этого ты и повелась. У тебя, видимо, небольшой опыт отношений.

— Не было этих отношений. Так, гулять гуляла, но даже до такого не дошло, — ответила я, застегивая куртку.

— Ты ведь проиграешь наш спор.

— Я не буду больше спорить.

— Как это ты не будешь спорить? Как будто так легко наш спор расторгнуть. Слушай, я тебя все равно продавлю. Знаешь, что сделаю?

— Что?

— Поломаю тебя. Будешь за мной собачонкой бегать. Тебе это надо?

— Нет.

— Я и сам еще не знаю, насколько мне будет интересно с тобой. Поэтому давай немного поиграем, пообщаемся, а потом разбежимся. Или я разозлюсь и тебя подломаю, как это сделал сейчас.

— А ты разозлился?

— Нет. Это урок по слабости и контролю ситуации. Рядом со мной у тебя шансов не будет, если я тебе этот шанс не дам. Но я буду аккуратно действовать. Цели навредить тебе у меня нет.

— Больше не буду общаться. Это все не для меня.

— Что не для тебя?

— Такое общение.

— Я тебе свою позицию сказал. А ты подумай.

Он завел машину. Выехал на дорогу. Я сделала еще один глоток воды. Закашлялась. А потом захотелось плакать.

— Иришка, отходить начала?

— Возможно, — ответила я, размазывая сопли.

— Куда едем? Около какого дома останавливаться?

— Двадцать седьмой дом.

— Хорошо, — сказал он. Свернул в сторону Дачной улицы. — Ты с кем живешь?

— У родителей, — ответила я.

— И как отношения с родителями?

— Нормальные.

— Кем работают?

— Тебе это зачем? — спросила я.

— Любопытство, — сказал Боря. — Ладно, это все не важно. Приехали, принцесса.

— Спасибо говорить не буду.

— Это обидно, — хмыкнул Боря. — Поцелуешь в щечку на прощание?

— Не хочу.

— Тогда в другой раз, — ответил он. — Беги птичка.

Я быстро вышла из машины и поторопилась домой. Он нажал на клаксон. Я обернулась. Мигнул фарами и уехал.

Нырнув в подъезд, я быстро поднялась на четвертый этаж. Попыталась найти ключи, но их не было. Где-то потеряла. Возможно и в машине. Пришлось звонить. Дверь открыла мама. Из комнаты вышел папа с кружкой в руках.

— Чего так поздно? — спросил он.

— Так заболтались с Васей, — сказала мама. — Не знаешь, как бывает? Молодо-зелено.

— Чего за Вася? — заинтересовался папа.

— Так Васька с первого этажа.

— Он сбежал, — ответила я. — Из-за твоего сватовства, мам, меня чуть один тип не изнасиловал.

— Как? — охнула мама.

И тут меня прорвало. Я расплакалась. Чего-то так все накатило, что я не выдержала. Мама хотела меня успокоить, обнять, но как-то не получилось. Я забилась в угол прихожей. Закрыла лицо руками. Мне не хотелось ничего. Только забыться.

А потом была теплый душ, какао и уютная пижама. Шерстяные носки и свежее постельное белье. На маму я была обижена и разговаривать с ней не хотела, но мама требовала подробностей. А я не хотела вспоминать. Мне хотелось забыть все и больше не вспоминать. В конце пришел отец. Выгнал маму из комнаты и велел оставить меня в покое. Взял стул. Сел рядом.

— Только не надо мне читать лекции. Я ошиблась…

— Ир, забудь все это. Ничего ведь не случилось.

— Я испугалась. Там такая сила… Прям власть. Надо мной. Я больше не могла контролировать себя, — ответила я. — Это страшно.

— Страшно. Но это жизнь, — ответил он.

— Я не хочу, чтоб такое повторилось.

— У тебя два пути, чтоб такое не случилось. Стань сильнее. Мускулы там, анаболики. Грубоватый голос, как у мужика, чтоб к тебе боялись подойти. Или стань хитрее. Сильными можно руководить и с ручки их кормить.

— Я так не умею.

— Учись. Ты же независимо хочешь жить. Одна.

— Я не хочу, чтоб такое повторялось. Лучше одной быть.

— В этом и причина. Будь тогда хитрее, — сказал папа. — Нужно быть ко всему готовой в этой жизни: и к хорошему, и к плохому. Плохого будет больше.

— Так говоришь, как будто я не могу к вам прийти.

— Прийти можешь. И помощь получишь. Но когда говоришь, что ты умная и независимая, то не солидно по каждому поводу к нам бежать и слезы лить, — сказал папа.

— Я поняла, — ответила я. Он махнул рукой.

— Этот мирок он безопасный, но за стенами там всегда опасно. Надо быть к этому готовой, — ответил папа.

— Я поняла.

— Вот и молодец. Спи, а завтра сделай выводы, — ответил папа.

Он ушел, а у меня слезы высохли. Как-то жестко меня поставили на место. Я удивилась. Думала, что пожалеют, но жалеть никто не стал. Кроме мамы, которой не терпелось узнать подробности. Стало как-то обидно.

Зазвенел телефон. Я вначале не хотела отвечать, но на десятой минуте все же решилась принять звонок.

— Алло.

— Ты как? Отошла? — спросил Боря.

— Зачем ты мне звонишь?

— Узнать, как ты до дома дошла. Все рассказала родителям? Они меня теперь на вилы хотят поднять?

— Нет. Грубо говоря, сама виновата.

— Бедненькая. Хочешь, пожалею?

— Не хочу!

— Не ругайся. Я же от чистого сердца, — сказал Боря. По звуку было, что он жует. — Чего сейчас делаешь?

— Сплю.

— В чем спишь?

— Шел бы ты…

— Грубить не надо. А то приду и научу как надо со старшими разговаривать. Про спор помнишь? И про то, что я не люблю, когда мне врут?

— Помню.

— Так в чем спишь?

— В пижаме.

— С мишками?

— Котятами.

— М! С котятками значит! Напомни мне, принцесса, сколько тебе лет?

— Ты не знаешь моего возраста. Не спрашивал его.

— Хорошо, сейчас спрашиваю.

— Двадцать три, — я вздохнула.

— Двадцать три и пижамка с котятками. Ну, допустим. Мне самому много что нравится необычного.

— Я у тебя ключи выронила. В машине.

— Завтра посмотрю. Сейчас, извини, но к тебе не поеду. Время позднее. Да и ты меня не пустишь. Тебе надо остыть. Успокоиться.

— Кто в здравом уме на ночь потащится ключи привозить?

— Когда-то я так делал. Вытаскивал у понравившейся девушки ключи. Хороший повод, чтоб еще раз встретиться, — ответил Боря.

— Так это ты вытащил их у меня?

— Нет. Лишь студенческий билет. Так что не ищи его.

— Без него я завтра не попаду в институт.

— Поэтому утром с тобой пересечемся. И я тебе его отдам, — ответил Боря.

— Значит, ты еще и вор?

— Я специалист широкого профиля, — хмыкнул он. — Но обо мне разговаривать скучно. Давай поговорим лучше о тебе.

— А что говорить обо мне? Я почти сплю.

— У тебя голос несонный. Во сколько обычно ложишься спать?

— В одиннадцать, если не надо что-то учить.

— У меня до двух часов сна нет.

— Я не буду тебя развлекать до этого времени.

— Я этого не прошу. Хочу с тобой лишь немного поговорить перед сном. Значит, пижамка с котятками. С шортиками?

— Она теплая. И мне не нравится эта тема для разговора.

— Хорошая тема. Уютненькая. К тому же тебе напомнить про пятьдесят штук? Или думала, что их легко заработать? Тебе нравится мягкость и уют?

— Да. Не вижу ничего в этом плохого.

— Тогда понятно, почему у тебя такая нежная кожа. Мягонькая. Надо будет утро побриться. С такой нежной кожей у тебя будет раздражение от моей щетины.

— Я не буду с тобой целоваться. Завтра не воскресенье, — сказала я. Зевнула.

— Поцелуи — это всего лишь поцелуи. Я же тебе не предлагаю друг другу доставить приятное перед работой. Надо ко всему подходить медленно.

— Пять дней — это медленно?

— Хватит, чтоб тебе привыкнуть ко мне и не ввести отношения в режим ожидания, — ответил Боря. — Скинешь мне фотографию в пижамке?

— Нет.

— Я тебе завтра принесу вкусняшку.

— Не нужны мне никакие вкусняшки.

— Вкусняшки всем нужны, — возразил Боря. — Одна фотография и я от тебя отстану. Давай, принцесса.