Soulmates Never Die

— Устала?

Донхи неопределенно пожимает плечами и протягивает непочатую пачку сигарет шефу. Мин заученным движением отрывает пленку и фольгу, выстреливает сигарету и возвращает пачку владелице.

— Это ты сегодня типа вообще не курила?

— Это типа вторая, — Донхи фыркает насмешливо и ведет головой на бок, будто кошка. Шеф качает головой, затягиваясь:

— Совсем себя не бережешь.

— Сказал человек, докуривая эту гадость.

— Не ерничай мне тут.

Они тихо смеются, и Юнги, возвращаясь обратно в клуб, уже привычно треплет Сон по макушке.

— Намджун сегодня не смог прийти, завал на работе, так что не обижайся на него сильно, лады? Я знаю, что он тебе обещал выходные вместе.

Донхи от удивления роняет сигарету на покоцанный жизнью асфальт.

— С какого вообще хрена ты решил, что я на него обижаюсь?!

Но Юнги уже скрылся за спасительной дверью.

— Выходные вместе, херня какая…

Донхи прячет руки в карманы и, сгорбившись, бредет домой. Она и правда не обижена на Намджуна, честно. Она за него переживает.

Признаться себе в этом ой как нелегко.

***

— Комбинезончик! — Намджун сдавливает Донхи в своих медвежьих объятиях, и девушка протестующе хрипит, недовольно стуча кулаком по его груди. Весьма крепкой, стоит признать. Юрист наконец решается сжалиться и отпускает откашливающуюся еще добрые две минуты девушку. — Ты давно еще и курьером суши подрабатываешь?

— Открою тебе большую тайну, — Донхи бесцеремонно вытягивает из заказа Джуна бутылку колы и выпивает половину, — это тот же ресторанчик, что и пицца.

— Правда, что ли? — гроза всего отдела в их фирме Ким Намджун растерянно чешет затылок, после примятую подушкой щеку и наконец вспоминает заспанным мозгом, о чем он хотел спросить. — Я у тебя последний сегодня?

Донхи молча кивает, уже привычно разуваясь без приглашения, и Намджун невольно умиляется: процесс воспитания-приручения продвигается вполне так неплохо. Сон тем временем цепляет куртку на вешалку, и Джун успевает заметить, что она для зимы слишком холодная. Комбинезончик тем временем находит свои тапочки (вообще-то, они были мамы Намджуна, но та уже с полгода в эту квартиру ни ногой), отбирает у парня пакет с жратвой и направляется в сторону кухни.

— Кстати, красавчик, — слышен щелчок электрического чайника, — у тебя полотенчико упало.

Намджун чувствует себя до невозможного глупо.

***

— Послушай, мы знакомы уже хороших полгода, поэтому не сердись на меня сильно, ладно?

Они сидят в гостиной, вывалив ноги на журнальный столик под мерное гудение вытяжки — лень идти курить на кухню. На полу куча упаковок от еды, на экране телевизора вот совсем некстати поет Золушка, а Намджуну, по большому мнению Донхи, захотелось похерить весь вечер.

— Мне уже не хочется слушать дальше, — она нервно щелкает крышечкой зиппо и подозрительно смотрит на мгновенно подобравшегося парня. Будто готовится хватать и держать.

— Ты разрешишь тебе помочь? — Намджун смотрит серьезно, будто еще и пытается высмотреть все движения мимических мышц, и Донхи как можно пренебрежительнее фыркает.

— Ты и так помогаешь, — нехотя признает; щелканье крышки всё чаще, — хоть я столько раз просила не лезть в мои дела.

— То есть Да отъебись ты было вежливой просьбой? — парень насмешливо поднимает бровь, получая в ответ наглую ухмылку и кивок. — Стерва ты.

— Сам решил со мной связаться, так что не жалуйся, — она наконец прикуривает, и Намджуну дико хочется наклониться к ней, выбросить из этих чертовых тонких губ сигарету и накрыть их своими.

Его впервые в жизни преследует желание быть нежным.

— Я и не жалуюсь, — под лукавым взглядом осекается и исправляется. — Почти. Но вообще, дело не в этом…

— Не надо, блондинчик, — она мягко касается его запястья своим, и это впервые, когда её касание вот такое — легкое, ласково-успокоительное. — Мне не нужна помощь.

— И всё же, — он вытягивает из кармана халата конверт и подталкивает к ней, — я хочу тебе помочь.

Через несколько мгновений хлопает дверь.

На заказе пиццы Намджуну говорят, что у них не работает никто с именем Донхи.

***

— Тэхён!

Парень растерянно оборачивается, не дойдя каких-то двадцать метров до своего колледжа, и тут же попадает в крепкую хватку. Намджун смотрит обеспокоенно, задыхается в попытке что-то сказать, и младший спешно протягивает ему бутылку с водой.

— Донхи… Она… Она со мной уже два месяца не связывалась. Ни на доставке не могу найти, ни на работе своей, еще и Юнги-хён сучится, не выдает её график…

— Не надо было мою ошибку повторять, — Тэхён поддерживает старшего за локоть и дает время отдышаться. — Она так бесилась, ты бы видел, даже похуже, чем тогда со мной.

— Она ж мне даже извиниться не дала, — почти оскорбленно тянет юрист и надувает губы, как ребёнок.

— Она со мной почти добрых полтора года не связывалась, а ты говоришь о жалких двух месяцах, — Тэхён умело уворачивается от истинно хёнского подзатыльника и улыбается. — Я попытаюсь снова с ней поговорить о тебе, может, она наконец смилостивится.

— То есть, ты уже пытался за меня просить? — Намджун смотрит не то что удивленно — ошарашенно, но в ответ получает только солнечную улыбку.

— Конечно, ты же её друг. У нее не так много хороших друзей, чтобы долго обижаться на такое.

Сияющий младший уходит на лекцию, а Намджун с умиленной улыбкой смотрит парню вслед.

Вечером Тэхёну привозят самую большую пиццу, какую только смогли сделать.

***

Пицца и Звёздные войны?

Намджун недоуменно смотрит на незнакомый номер, смаргивает усталость — он снова начал еще один выгодный проект — и наконец тихо офигевает.

Помнится, на эту фразу я должен ответить что-то в стиле «А не пошел бы ты нахуй?»

Не будь вредной сучкой

Намджун смеется, обращая на себя внимание сотрудников, и наконец с облегчением выдыхает. Он не знает, что и как ей сказал Тэхён, но черт возьми, главное результат — и Донхи пишет ему первой. Наверное, раньше такого не случалось.

Если я закажу пиццу, её привезешь ты, или «у нас не работает никто с таким именем»?

После этого Намджуну приходится ждать ответ хороших полчаса. То ли Сон занята, то ли решается, стоит ли открывать карты…

Просто закажи

— Юхууу!

Намджун крутится в кресле под обеспокоенными взглядами коллег (помешался, что ли?) и рассыпает вокруг листы чернового варианта контракта.

Телефон пиликает снова, заставляя его замереть с так и вытянутыми руками вверх в слегонька дебильноватом положении. Намджун осторожно опускает их и с опаской жмет на мигающий значок сообщения.

И никогда больше не вспоминай об этом случае. Повторить тоже не пытайся.

Намджун горько ухмыляется, растерянно ерошит волосы, испортив идеальную укладку, и со вздохом опускает голову на стол.

Вредная девочка не хочет разрешить ей помочь. Закрыла себя в крепкой тюрьме из своих же решений, не дает другим почувствовать её боль и помочь, только упрямо карабкается вверх, к своей свободе…

Не понимая, увы, что препятствует ей больше всего она сама.

========== The Bitter End ==========

Every step we take that’s synchronized

Каждый наш шаг - нога в ногу

Every broken bone

И каждая сломанная кость

Reminds me of the second time

Напоминает мне о том, как во второй раз

That I followed you home

Я провожал тебя домой

- Ты знаешь французский?

- Угу, - роется в холодильнике, абсолютно не смущаясь наличия хозяина оного рядом, - вполне даже неплохо, а что?

- Да так, фигня подумалась.

Намджун вовсе не хочет признаваться, что из головы всё так же не выходит это проклятое Protégé moi. Потому что он ценит её доверие и ни в коем случае не может его предать – да хотя бы и вопросами о том, как, почему и откуда взялся тот ублюдок.

- А еще что-то скажи, а, - и улыбается своей любимой хитрожопой, но Донхи не успевает её увидеть – отвернулась, чтобы помешать суп. Намджун честно пытается забыть те единственные минуты её уязвимости, когда, несмотря ни на что, внутри тлело желание – укутать своим теплом, защитить одним только своим присутствием, зарыться пальцами в немножко отросший ёжик растрепанных волос, накрыть опухшие от слёз веки губами…

- Sommes nous les jouets du destin, - тихонько, будто только пытается вспомнить слова, принимается напевать себе под нос, - souviens toi des moments divins planants, eclates au matin et maintenant nous sommes tout seuls*… А дальше не припомню.

А больше и не надо, думает Намджун, которому мозг закоротило от одного только произношения и того, как тонкие губы изгибаются, произнося эти душевыносящие звуки (ну именно Намджунову душу они вынули в одно мгновение). Хорошо, что комбинезончик деловито копается в шкафу – голодный взгляд её бы не просто напугал до смерти с таким-то прошлым, он бы её убил.

Её убило бы это желание почувствовать под губами соленую кожу, проследить изгиб шеи, вычертить впадинку ключицы, за которую Джун готов душу продать – настолько редко ему удается её увидеть.

- У тебя хорошее произношение, даже странно – я вечно думал, что ты даже школу окончить не успела.

Закрывается. По ней это даже видно: замирает на мгновение, а после него – мышцы напряжены, в глазах – сталь и прохлада, но Намджун делает вид, что не замечает этого, и вскоре Донхи расслабляется.

Но делает дистанцию между ними немного ощутимее.

Чёрт.

***

- В пятницу придешь? – Сокджин, как всегда – хён, и это у него скрыть не получится даже сквозь все его свитерочки-улыбочки-кружевные манжетики. Как бы хён не корчил из себя милашку, внутри он просто ух, и Намджун всегда им восхищался даже больше, чем Юнги (а Юнги-хён – это ж… это ж эталон!).

Так что смотрит Джин ласково-пронзительно, улыбочка у него участливо-намекающая, а за руку хён хватает крепко, другой рукой держит за подбородок так, чтобы глаза видеть, и Намджун нервно сглатывает – Сокджин хочет не просто поговорить, нет. Он желает душу вынуть, рассмотреть всё под микроскопом, сложить и запихнуть обратно – и у него есть на это право.

Пугает то, что душу он вынимать собирается не Намджуну.

- Я беспокоюсь за тебя, Намджунни, - мягко-заботливо, но искренне, как и металл в последующих словах. – В тебя я верю полностью, но вот в ту девушку – не могу никак. Ты же до сих пор о ней ничего не смог узнать.

Намджун согласно хмыкает, потому что да, не смог, потому что никто из знакомых ищеек/прокуроров/полицейских (нужное подчеркнуть) не сумел ничего откопать. Но, тем не менее, руки старшего отодвигает от себя, подбородок, однако, не опуская – смотрит с тем же металлом, с той же яростной хваткой, которая принесла ему карьерный рост.

- Хён, мне уже не двадцать, если ты вдруг забыл. Я благодарен тебе за заботу, но в этот раз предпочту обойтись со всем своими силами. Кроме того, если ты узнаешь комбинезончик получше, то и сам полюбишь её: тебе всегда нравились ёршистые, забитые жизнью дети – такие, какими были я, Хосок-а и Юнги-хён, - улыбается с намеком, потому что бэкграунд у них сложный, трудный, и Сокджину пять лет назад пришлось хорошенько изгваздаться в дерьме, чтобы вытянуть троих донсэнов из полного абсолютного дна. Сейчас Намджун задумывается о том, что ему бы девушку хорошую найти – как никак, тридцатник хёну скоро, а он всё пытается их проблемы разруливать.