Семь «Я» Семеновых

Именно Ксюха принесла тогда ей свой любимый журнал, где Лена и обнаружила заметку о Рязанове. Мол, «непотопляемый режиссер снова в деле». Семенова пришла к нему на пробы, и не прошла. Но мысленно была всегда с ним, потом, через год, после успеха трагикомедии, где она изображала ненормальную наркоманку, Рязанов пообещал взять ее в свое кино. Тогда — то Лена его соблазнила. Ей 23, ему 38. Потом начался изнурительный роман без будущего. Он написал сценарий, специально для Елены. И обещал, что эта картина сделает ее звездой. Может и сделает, но ей хотелось, что бы он сделал ее, совей женой.

Лена пригладила челку на его лице, покрытом испариной. И глубоко задумалась. Вот он, такой желанный ею, лежит на ее диване, весь такой беспомощный и полностью в ее власти. И что с ним теперь делать? Так ли он ей нужен?

Семенова накрыла мужчину пледом и легла в свою роскошную постель с шелковыми простынями.

Спустя, казалось, несколько минут жуткий вопль нарушил ее сладкий сон.

Ее мужчина требовал воды. Потом еще и еще. Стонал, жаловался на боль в желудке, голове и еще черт знает, где. В конце концов, Лена перестала приходить на его зов. Проклятье! А завтра у них пресс — конференция! Последняя, перед выходом фильма! Дьявол!

Наконец, наступило утро. Запел будильник. Семенова злобно зашвырнула его за шкаф, но все же поднялась. Через десять минут явятся косметолог, парикмахер, стилист, агент и еще целая куча людей, которые из простого человека звезду.

Растрепанная, в мятой ночнушке, женщина побрела в ванную комнату, и там наткнулась на бодрого Рязанова. Он брился, хмурясь от головной боли. Взглянул на хозяйку квартиры, и удивленно замер.

— Господи, Лена, я тебя не узнал!

Семенова взглянула на свое отражение. Кто бы сомневался! Она выглядела УЖАСНО!!!

— Теперь я понимаю, почему замужние женщины неважно выглядят, — сквозь зубы сказала она, и потянулась за зубной щеткой.

— Но ты мне такой больше нравишься, — сообщил он, и, отключив электробритву, притянул женщину к себе за талию.

— Зато ты мне таким не нравишься! — сообщила Лена, и довольно грубо вырвалась из его объятий, — Тебя вырвало на мой ковер! Ты называл меня именем своей жены! Ты орал всю ночь, как бегемот в брачный период! И не дал мне выспаться! Что, у тебя уже ничего не болит?!

Гриша в ужасе напрягся, и покраснел. От ее воплей у него так затрещала голова, что все перед глазами потемнело. Семенова тут же заметила его состояние, и виновато смолкла.

— Ой, прости, прости. Таблетку дать? — Семенова бережно коснулась небритой стороны его подбородка.

— Я что, правда, называл тебя Настей?

Лена злобно насупилась, и вытолкнула гостя из своей ванной.

— Аптечка в белой тумбочке у моей кровати! — сообщила она, и специально громко захлопнула дверь в ванную.

Рязанову предстоял трудный день.

15.

аша утерла слезы, и снова села за руль. А перед ее глазами по-прежнему пробегала картина. Ее муж, Антоша, и эта рыжеволосая стажерка, на его рабочем столе… ее ноги на его бедрах, и это ледяное: «Что ты тут делаешь?». Что она делает на фирме собственного мужа?!

Неожиданно на дорогу выскочил молодой человек с кровоточащим носом и разбитым фотоаппаратом. Он схватил камень и запустил им в след грязной, белой «Митсубиси». Все это произошло в какие-то доли секунд. Даша ударила по тормозам, но слишком поздно. Парень оглянулся, отскочил. Но капот Дашкиной «Тайоты» поддел незадачливого репортера, тот оттолкнулся от машины, и упал на обочину.

Семенова выскочила из-за руля и подбежала к пострадавшему. Тот уже медленно садился.

— Господи, как вы? Я вас не зашибла? Нет?

Парень встал на ноги, и посмотрел сквозь Дашу. Та оглянулась, проследив за его взглядом.

Из дома, от которого отъехала белая грязная «Митсубиси», вышла заплаканная женщина в белом халате, спустилась на несколько ступенек с крыльца, проводил взглядом автомобиль, который только что уехал, поднялась по ступенькам обратно, и, прихватив неаккуратно набитый вещами чемодан, скрылась за белой дверью красивого, двух этажного дома.

Парень шмыгнул носом.

— Может к врачу?

Он, наконец, обратил на Дашу свое внимание. Симпатичный, подумалось ей. Голубоглазый, светленький. Вот только кровоподтеки под носом эффект портят.

Парень тоже ее рассматривал. И тут Даша вспомнила о своей трагедии, и туши на щеках и размазанной помаде.

— Перестаньте пялиться и скажите, как вы себя чувствуете? Я не могу стоять на улице в таком виде ТАК долго!

Парень криво усмехнулся.

— Мне будет лучше, если вы подбросите меня до редакции.

— Значит, жизненно важные органы не задеты, — сказала Даша, и оба двинулись к ее машине, — Что вы пытаетесь здесь вынюхать? Здесь, кажется, не знаменитость живет.

— Купите наш журнал, и узнаете много интересного! — дежурным тоном высказал парень.

— Очень мило, — хмыкнула Даша, и села за руль, — Где находится ваша редакция?

Парень сказал место.

— Хорошо, мне как раз по пути.

Даша завела автомобиль. Парень принялся осторожно копаться в своем фотоаппарате. Умудрился таки, нашел какую-то кнопку, и заветная крышка, с устрашающими звуками распахнулась. Журналист изъял заветную флэш — карту, из своего фотоаппарата, и довольно улыбнулся.

— Аккуратнее ведите, а то водитель вы не важный, — заявил он.

Казалось, у незнакомца поднялось настроение.

— До нашей встречи, я считала себя хорошим водителем, — хмуро заявила Даша.

— Ой, ну что вы такое говорите, дорогуша! Женщина на дороге, все равно, что обезьяна с гранатой!

— Так вы шовинист?!

Парень нахмурился, и открыл рот, в надежде что-то сказать.

— Да, и, пожалуйста, не зовите меня «дорогуша». От этого попахивает пошлостью. Кто эти люди, которых вы так жестоко выслеживаете?

— Не надейтесь, не скажу. Это моя работа.

— Что ж, ваше дело.

— Меня зовут Андрей, а тебя?

Даша кинула на Андрея красноречивый взгляд.

— Боюсь, я не успею представиться, вот ваша редакция. Счастливо!

Парень заинтересованно изучил ее лицо.

— Ты мне кого-то очень напоминаешь. Может, скажешь, как тебя зовут?

— Именно поэтому, не скажу. Я спешу.

Андрей нехотя выбрался из Дашиной машины, та, не долго думая, сорвалась с места.

Радио напоминало о реальности.

«Обмани, но останься…» — умоляли девушки, из знаменитой группы, со странным названием.

Может кого-то, это и устроит, подумалось Дашке, но только не ее.

Мужчина либо с ней, либо нет. Третьего не дано.

За поворотом показался Дашкин дом.

Небольшой, уютный, двухэтажный домик из красного кирпича, стоял в стороне от всего спального района, и как- то немного в леске. Даша любила этот дом, но ей придется его покинуть.

Девушка вошла в красивую дверь с яркими витражами, едва прикрыв ее за собой, и двинулась к лестнице, как вдруг у нее закружилась голова. Уже третий раз за одну неделю. Перед глазами потемнело, ком сжал горло. Мурашки пробежали по коже. Сейчас ее стошнит!

Едва удерживая равновесие, Даша добежала до туалета. Опустошив желудок, она села на пол.

Наверняка тест на беременность, что она сделала перед отъездом, проявился. Какая она дура, хотела, чтобы они ответ с Антоном вместе посмотрели! Посмотрели и ответ, и вопрос! Все! Все решено! Какой бы не был тест, положительный, либо отрицательный, Антон не должен знать…

Слезы снова хлынули из глаз. Ей было так холодно сидеть здесь одной, на холодном кафельном полу, возможно беременной и оплакивать, возможно, развод.

Когда слезы иссякли, Даша нашла в себе силы дотянуться до сумочки, и достать узкий клочок бумаги с полосками лакмуса.

Тест оказался положительным.

Она молча пялилась на бумажку, и не верила глазам. Наконец, она беременна! Счастлива ли она?

Увы и ах! От счастья остались жалкие обрывки и осколки.

Хлопнула входная дверь.

Даша вздрогнула. Он пришел. Он приехал за ней следом. А может за вещами?

Девушка быстро поднялась с пола, подняла сумочку, спрятала тест, умылась.

— Даша?

В девичестве Семенова, а теперь уже Титова, утерла лицо большим белым полотенцем и взглянула на отражение мужа в зеркале.

— С тобой все в порядке? — учтиво спросил Антон.

Даша спокойно вернула полотенце на место, и обернулась и посмотрела на мужа, как на сумасшедшего.

— Что тебя интересует конкретно? Ты предал меня, унизил в глазах своих работников, и моей семьи, разбил мои надежды, растоптал наши мечты, уничтожил, то, что было дорого мне и тебе. НАМ, понимаешь? Теперь нас НЕТ. И семьи нет. Я не хочу видеть тебя какое-то время. И прошу тебя, не звони, не ищи встреч, не говори со мной. Мне очень больно.

Дарья сделала глубокий вдох, чтобы не разреветься и прошла мимо него, в ИХ спальню. Декоратор здесь поработал на славу. Белые занавески, розовое, кружевное покрывало, золотая тесьма. На стене свадебные фото в позолоченных рамочках, кружевные молочные панели, кремовый туалетный столик, розовый пуф, и огромный букет красивых, кремовых роз, на столике у кровати.

Этот букет Антон принес только вчера. Открытка покоилась у переливающейся вазочки: «Я все еще люблю тебя. Антон». К чему эта ложь? А сегодня уже не любит?

Даша подошла к белому шкафу с зеркальными дверями, и медленно открыла. Антон наблюдал за ней, стоя в дверном проеме в ванную комнату. Он выглядел растоптанным, униженным, побежденным,… но Даша старалась не смотреть на него. Если она сейчас все простит, он никогда не поймет той боли, что причинил ей. Нет, виноватой физиономией ее не проймешь!

— Я прошу тебя уехать, — расстегивая голубую шелковую рубашку, произнесла Дарья, — Сейчас.

Она откинула рубашку на пол, туда же последовала юбка. Антон не двигался с места.

Девушка достала темно-фиолетовый сарафан, и белую водолазку.

Антон шагнул к ней.

Даша застегивала пуговицы. Одну, еще одну, и еще одну…

— Даша… — раздалось над самым ее ухом.

Титова оглянулась, встретившись с глазами мужа. Злоба, так долго томившаяся в ее сознании, наконец, вырвалась наружу.

Дарья схватила розы, что он принес вчера, и швырнула их прямо ему в лицо. Цветы, поелозив шипами по коже Антона, градом рассыпались по ковру.

Его глаза приобрели стальной блеск.

— Убирайся!!! — завопила она, и прежде чем ее голос стих, он ушел, закрыв за собой дверь.

Даша упала на ковер и завыла, обхватив себя руками. Никак нельзя назвать те звуки, что она издавала, рыданиями. Ей было так плохо, так тошно, так противно. От него воняло ее духами…

16.

Приемное отделения Дашиного гинеколога почти пустовало. Девушка только что вышла из кабинета врача и опустилась в кресло на подкосившихся ногах. Итак, она беременна. Сомнений быть не может. Шесть недель.

Шесть недель она носит в себе ребенка, а узнала точно только сейчас. Ведь сколько раз было, что казалось, беременна, ан нет. И вот теперь малыш готов прийти в этот мир. Но его мама пока не готова принять его, ведь у него не будет отца. Даша не могла представить своего детства без папы.

Иван Семенов был любящим отцом, всегда уделял внимание детям, пока те не вырастали. Казалось после пятнадцати, дети переставали быть ЕГО. Когда папа звонил ей в последний раз? Уж и не вспомнить.