Стеклянная Крепость

— Возможно, они не имеют никакого отношения к тому, что, как я чувствую, формируется вокруг нас, — тихо сказала Теноктрис, возможно, обращаясь скорее к самой себе, чем к своим младшим товарищам. — Но их встреча с нами в море необычна, и способ построения сил очень необычен; почти уникален по моему опыту.

— Почти уникальный, — добавила Шарина, деликатно подчеркнув это определение.

— Да, — сказала волшебница. — Я чувствовала нечто подобное за несколько мгновений до того, как меня вырвали из моего времени и остров Йоле погрузился в морские глубины.

***

Один из охранников Гаррика отдал свое копье товарищу, чтобы у него была свободная рука, чтобы дотянуться через перила до двенадцатилетнего мальчика, взбирающегося по раскачивающейся лестнице впереди пятерых взрослых. — Давай, парень, — сказал он.

— Осторожнее, дружище! — крикнул пухлый лысый мужчина, стоявший сразу за мальчиком. — Это Принц Протас, правитель нашего острова!

— Тогда тем больше причин не дать ему упасть в воду, — сказал Гаррик, делая шаг вперед. — Как мне сказали, здесь так глубоко, как только может быть во Внутреннем Море.

Он взял мальчика за правую руку, в то время как солдат обхватил его под левым плечом, и вместе они подняли его на борт. Протас поджал под себя ноги так, чтобы пальцы ног не коснулись перил. Хотя он ничего не сказал, но вежливо поклонился Гаррику и склонил голову перед солдатом, затем проскользнул вперед, чтобы убраться с дороги, насколько это было возможно на палубе военного корабля.

Пухлый чиновник поднялся к перилам. Гаррик кивком подозвал охранника, чтобы тот помог ему, но сам демонстративно не подал руки.

— Это, должно быть, Лорд Мартоус, — прошептала Лайана ему на левое ухо. — Протас — сын Короля Черворана, но, по моей последней информации, правителем является Черворан.

Среди прочих обязанностей Лайаны она была мастером шпионажа; или, скорее, она была начальником шпионской сети, которая информировала Гаррика о событиях на всех островах, независимо от того, происходили они на островах, вернувшихся под королевский контроль, или нет. Ее отец был путешествующим купцом. Лайана по собственной воле — Гаррик не знал бы, о чем ее попросить, — превратила сеть деловых связей отца в полноценную разведывательную службу. Это принесло королевству больше пользы, чем могли бы принести еще десять армейских полков.

У Лорда Мартоуса было несчастное выражение лица, когда он с трудом поднимался на борт в руках солдата. Гаррик поделился своим разумом с духом Короля Каруса, своего древнего предка и последнего правителя Старого Королевства. Теперь изображение Каруса ухмыльнулось и сказало: — Насколько я знаю этого типа, он выглядит несчастным большую часть времени, когда бодрствует. То, что его перебросили через перила, просто дает ему более вескую причину, чем обычно.

Мартоус поправил свою одежду быстрыми похлопываниями ладоней, ожидая, пока остальные члены делегации поднимутся на палубу — помощники или слуги, одетые попроще. Один из них нес сверток в красном бархате.

Делегаты были одеты в мешковатые шерстяные брюки и блузы, фетровые шапочки и тапочки с загнутыми кверху носками. У Мартоуса и Протаса на рукавах и штанинах были вышиты вертикально длинные треугольные полосы из золотой ткани; у остальных мужчин одежда была простой. Шерсть была практически белой, но было ясно, что общество Фест-Атары не придавало большого значения ярким украшениям.

Гаррик предпочитал простоту стилям великих городов королевства — Валлеса и Эрдина на Сандраккане или даже Каркозе, которая теперь была всего лишь столицей незначительного острова Хафт. Это была королевская столица во времена Старого Королевства, и она оставалась претенциозным местом, несмотря на то, что ее слава осталась в прошлом на тысячу лет.

Гаррик ухмыльнулся Лорду Мартоусу — лысеющему коротышке, невзрачному мужчине из сельской местности, который был взбешен тем, что к нему и мальчику, от которого зависел его статус, не отнеслись с большим почтением. Это означало, что претенциозность была одним из самых сильных человеческих импульсов.

— Давай, иди, Басто, иди, — позвал Лорд Мартоус помощника, борющегося со свертком. Затем на восходящей ноте: — Нет, не смейте...

Последнее замечание относилось к Лорду Аттаперу, командиру «Кровавых Орлов» и человеку, для которого безопасность Гаррика была важнее, чем для самого Гаррика. Аттапер, коренастый, сильный мужчина лет сорока, проигнорировал протест точно так же, как игнорировал все другие попытки указывать ему, как делать его работу. Он выхватил пакет из рук помощника и развернул его, в то время как помощник поднялся на борт, и Мартоус зашипел от разочарования.

— Мне жаль, что вам пришлось карабкаться наверх, как обезьяне, Принц Протас, — сказал Гаррик, улыбаясь мальчику, чтобы успокоить его. Протас явно нервничал и был неуверен в себе, боясь сказать или сделать что-то не так в обстоятельствах, которые, как он знал, были важными. — Я ожидал встретить вас — и вашего отца, конечно, — на суше через несколько часов.

— Король Черворан мертв, сэр, — сказал Протас с подчеркнутой официальностью. Говоря это, он заставил себя смотреть прямо на Гаррика, но затем с трудом сглотнул.

— Да, да, именно поэтому мы вынуждены были выйти вам навстречу, — сказал Мартоус, поджимая губы, будто посасывал что-то кислое. — Его высочество скончался совершенно неожиданно, когда шел на ужин вчера вечером. Весьма огорчительно, вполне. Он упал прямо на пол. Я испугался, что стюарды уронили что-то на пол, и он поскользнулся, но он просто... умер.

— Вероятно, я мог бы дать вам совет по ведению домашнего хозяйства в большом помещении, — сказал Гаррик, улыбаясь вместо того, чтобы зарычать на неспособность придворного перейти к сути, — но я сомневаюсь, что вы встретились с нами здесь именно поэтому, ценой дискомфорта и определенной степени опасности. Не так ли, милорд?

Мартоус выглядел удивленным. — О, — сказал он. — Ну, конечно, нет. Но я подумал — то есть совет подумал, — что, поскольку вы прибыли как раз вовремя, вы могли бы председательствовать на церемонии апофеоза Короля Черворана и придать, ну, блеск этому событию. И, конечно, нам нужно было объяснить вам это до того, как вы сойдете на берег, потому что церемония должна быть проведена завтра утром, первым делом. Видите ли, кремацию нельзя откладывать надолго в такую погоду.

— Апофеоз? — переспросила Лайана. Обычно она открыто не вмешивалась в государственные дела, но Лорд Мартоус, очевидно, был дворцовым лакеем, и не из очень большого дворца, если уж на, то пошло. — Вы верите, что ваш покойный правитель станет Богом?

— Ну, я не знаю, конечно, я не знаю, — смущенно ответил Мартоус. — Но простые люди, вы сами знаете, они любят зрелища. И, что ж, это традиция здесь, на Фест-Атаре. И, в конце концов, это не может повредить.

— Не похоже, что это оружие, милорд, — сухо сказал Аттапер. — Мне вернуть его вашему слуге или вы хотите взять это сами?

В бархатной обертке находилась деревянная шкатулка, покрытая фольгой, украшенной астрологическими символами. Внутри лежала диадема с топазом размером со сжатый кулак Гаррика. Камень не был особенно прозрачным или блестящим, даже для топаза, но Гаррик не припомнил, чтобы когда-либо видел более крупный драгоценный камень.

Протас, всеми забытый во время общения взрослых, сказал звонким голосом: — Мы принесли ее вашему главному принцу, уважаемый. Он сам решит, как с ней поступить.

Гаррик вежливо кивнул юному принцу. — Прошу прощения, милорд, — сказал он, извиняясь. — У нас было долгое путешествие, и, похоже, оно сделало нас менее вежливыми, чем следовало бы.

Он взял корону-диадему. Золотой обруч был толще и шире сзади, чтобы уравновесить вес огромного камня, но даже в этом случае он имел тенденцию выскользнуть вперед из его пальцев.

Кэшел отвел Шарину и Теноктрис на корму, но теперь отступил в сторону и позволил женщинам присоединиться к группе чиновников. Когда он поймал взгляд Гаррика поверх головы Теноктрис, он широко улыбнулся. Кэшел держался поближе к Шарине, но его не интересовало, что прибыли обсудить местные жители, и он не притворялся, что это не так.

Кэшела не интересовала власть. Он был необычайно сильным человеком, и кроме того, у него были и другие способности. Если он сам и не был волшебником, то не раз сталкивался с враждебными волшебниками и сокрушал их. Одно это принесло бы ему значительный авторитет, если бы он этого захотел. Добавьте к этому, что он был другом детства принца Гаррика и женихом принцессы Шарины, и большая часть королевства принадлежала бы Кэшелу по его просьбе.

Но он этого не просил. Кэшел не знал бы, что делать с королевством, если бы оно у него было, и в любом случае это было не то, чего он хотел. Что, конечно, было во многом причиной того, что он был самым близким другом Гаррика — Гаррик тоже не хотел власти.

— Может быть, и так, — сказал на это Карус. — Но королевство хочет тебя; ты все равно нужен ему, и это к лучшему. В противном случае лучшее, на что могли бы надеяться горожане, — на жестокого воина, который ничего не знает, кроме как сокрушать неприятности своим мечом, пока неприятности не сокрушат его в свою очередь. Кто-то вроде меня — и мы знаем, к какому плохому результату это приводит.

Призрак в сознании Гаррика улыбнулся, но не было никаких сомнений в том, что за его насмешкой над самим собой скрывалась непреложная правда. Гаррик ухмыльнулся в ответ; делегаты увидели это выражение и неправильно его истолковали.

Лорд Мартоус напрягся и сказал: — Корона может показаться вам жалкой вещью, милорд, простым топазом. Но это древний камень, очень древний, и он благоприятствует нам на Фест-Атаре. Мы надеялись, что вы вручите его Принцу Протасу после церемонии обожествления его отца.

Гаррик взглянул на мальчика и обнаружил, что тот болтает с Кэшелом. Вероятно, это заставило их обоих чувствовать себя более комфортно, чем, если бы они участвовали в дискуссии, которую вели Гаррик и Мартоус.

И мысль, и факт, стоящий за ней, понравились Гаррику, но он вежливо стер все следы неправильно понятого юмора со своего лица, прежде чем сказать: — Я посоветуюсь со своими советниками, прежде чем вынести вам окончательное решение, милорд, особенно с Лордами Тадаи и Уолдроном, моими гражданскими и военными командирами. Этого не произойдет, пока мы не окажемся на суше.

— Но вы, же принц... — запротестовал посланник.

— Это верно, — ответил Гаррик, чувствуя, как призрак Каруса посмеивается над тем, как он справился с этой незначительной глупостью. — Я принц и принимаю окончательные решения в соответствии с полномочиями, предоставленными моим отцом, Королем Валенсом III.

Валенс был настолько погружен в себя в своих покоях в дальнем углу дворца, что слуги сами выбирали ему еду. Он не был особенно стар, но жизнь и череда неудачных решений печально разрушили его разум, который и в лучшие свои дни не производил особого впечатления.

— Но у меня есть сотрудники, которые отслеживают вопросы, в которых мне не хватает личных знаний, — продолжил Гаррик. — Боюсь, политические, и культурные обстоятельства Фест-Атара относятся к этой категории. У меня нет намерения — оскорблять вас и ваших граждан, действуя в ненужном невежестве. Мы не ожидали смерти Короля Черворана, и королевству потребуется некоторое время, чтобы решить, как реагировать.