Молчаливое море

Рассказывает автор:

Широкой извилистой рекой проплыли назад Дарданеллы. Берега их не были так живописны, как побережье Босфора: среди зеленой растительности здесь то и дело виднеются рыжие проплешины пустошей. На склонах холмов прилепились пестрые заплатки селений с неизменными камышинками минаретов. Но вот кончается крутое колено, и перед взором предстает старинный форт. Подслеповатыми бойницами смотрят замшелые стены крепости, словно допытываются: с добром или с худом идете, мореплаватели?

Третье море на пути «Величавого» — Эгейское. Одно из самых любопытных на земном шаре, потому что нашпиговано островами, как суп клецками. Они начинаются сразу за выходом из Дарданелл.

— Гляньте вон на тот остров, — говорит Портнову вышедший на мостик замполит. — Он называется Мавро...

«Мавро, Мавро... — задумался лейтенант, напрягая память. — Ах да, адмирал Сенявин!» И мысленно перенесся более чем на полтораста лет назад. В бледном мареве на горизонте заполоскались на ветру флаги русской эскадры, окутались пороховым дымом от залпов корабельных пушек, а чуть поодаль поднялись яркие сполохи над палубами турецких фрегатов...

— Да, Средиземноморье, — задумчиво произнес Поддубный. — На географической карте тут не увидишь русских названий. Зато перелистайте страницы истории — и здесь сразу запахнет Русью! И, главное, не как завоеватели — освободителями приходили сюда русские моряки... Читали, как адмирал Ушаков провозгласил на отвоеванных у французов греческих островах Ионическую республику? Не княжество, а республику! Он был не только великим флотоводцем, но и большим мечтателем, наш Федор Федорович! — тепло улыбнулся замполит.

Где-то высоко в небе послышался гул авиационных двигателей, из редких перистых облаков вывалился серебристый треугольник. Самолет снижался, увеличиваясь в размерах, и с ревом пронесся над «Величавым». На его фюзеляже простым глазом видны были сине-белые звезды.

— Американский морской разведчик типа «Орион»! — громко выкрикнул сигнальщик.

— Вот и первая ласточка, — вслух подумал Портнов.

— Только не ласточка, а коршун, — усмехнувшись, поправил его замполит. — Эти синие звезды надолго запомнят жители Нагасаки и Хиросимы, мирные труженики Кореи и Вьетнама...

Сделав круг, американский летчик снова повел самолет навстречу «Величавому», держась над морем почти на бреющей высоте.

Смотря на его остекленный фюзеляж, Портнов подумал о том, какое терпение требуется от командиров советских кораблей, постоянно подвергающихся провокационным облетам натовской авиации.

— Наверно, мысленно уже два раза отправил нас ко дну, — проводив самолет взглядом, сказал Поддубный. — Попробовал бы он сунуться к нам всерьез! — кивнул он на зенитные установки.

— А почему мы позволяем им устраивать провокации? — угрюмо спросил Портнов. — Взять бы да и грохнуть разок-другой для острастки хотя бы практической ракетой!

— Ишь ты, какой задиристый, — рассмеялся замполит. — В этом-то наше и преимущество, — продолжал он серьезно, — что наш флаг является здесь флагом мира. Не для того, чтобы развязать, а, наоборот, чтобы не допустить войны, пришли мы в Средиземное море.

Ракетоносец стремительно шел вперед, казалось, не обращая внимания на самолет, только развернулись в его сторону чуткие уши радаров. Покружив еще немного, американец улетел, растворившись в подступающих с запада густых вечерних сумерках. Становилось прохладно, быстро влажнела одежда. Портнов покинул мостик.

Его сосед Смидович лежал на койке в кителе и брюках и даже не обернулся на стук двери, хотя глаза его были открыты. Портнов осторожно, чтобы не зашуметь, прошел к столу и уселся в кресло.

— Ты извини, старик. Хандрю, — вздохнул за его спиной сосед. Потом, помолчав, заговорил снова: — Тебе этого пока не понять. Ты еще рвешься душой в неведомое завтра. Вот проболтаешься на соленой водичке с полгодика, тогда посмотрим... А может, ты с детства спал и видел море?

— Нет, — повернулся к нему Портнов. — Я из Сибири. Море только в кино смотрел. А в морское училище пошел по направлению военкомата. Могли предложить в авиационное или танковое, в любое...

— Ну и что? — скрипнул пружинным матрацем Смидович. — Раскаиваешься теперь? Эх, дураки мы были, ведь столько есть институтов, университетов! Учись — не хочу...

— А я ни капли не раскаиваюсь, — сказал Портнов. — Считаю, что мне повезло.

— В чем? — сердито обернулся и повысил голос Смидович. — В том, что дети будут без тебя расти? Я в прошлый раз уходил, дочка моя ползать не умела, а вернулся — она уже говорить научилась. «Дядька, уйди!» — на меня кричит. И вообще, верно кто-то сказал: моряку жениться — все одно, что интересную книгу купить: приобретешь ты, а читать будут все, кто заинтересуется...

Портнов неопределенно передернул плечами, думая в этот момент об Аллочке. Пусть попробует кто-нибудь когда-нибудь сказать про нее такое!

— Ты меня прости. Я хандрю, — снова вздохнул Смидович и расслабленно откинулся на подушку.