Десятка Лоу

* * *

Остаток ночи ушел на то, чтобы добраться до места крушения. Зарево пожара окрасило горизонт в цвет свежеразделанного мяса. Я выжимала из мула все, но машина вяло переваливалась с дюны на дюну и не держала курс из-за порывов ветра, скрипя от песка в механизмах. Когда наконец пахнуло горелым, ночь уже отступала, а ветер слабел, уходя вслед за темнотой в другое полушарие.

За свою жизнь я повидала множество кораблекрушений, но такого еще не видела: корабль сгорел полностью, дотла, яростное пламя превратило песок в стекло. Невозможно было определить, как он выглядел и сколько душ встретило на нем столь яркий и жестокий конец. Когда колеса захрустели по обломкам, я остановилась, пытаясь обнаружить хоть какой-то признак жизни. Нельзя здесь задерживаться надолго. Зарево неминуемо привлечет падальщиков вроде Ловцов уже в ближайшие пару часов. Я пнула ботинком оплавленную землю. Откуда здесь вообще взялся этот корабль? На сотни миль вокруг ни одного порта, только разбросанные по Пустошам поселки. Ошибка навигации? Я взглянула вверх, в сереющее небо. Откуда он падал? Спешившись, я подошла к краю кратера и глянула вниз. Жар опалил лицо. Искать что-то здесь бесполезно, одни почерневшие обломки.

Я пошла прочь, но меня вдруг рвануло на восток, кишки словно скрутило. Снова стремительно накатили отрывочные видения: кровь из горла, черные птицы, холодный металл… Они явно не закончили со мной.

Сплюнув, я выпрямилась и направилась точно на восток, навстречу поднимающемуся солнцу.

Заря в Пустошах удивительно красива, но за такие виды нужно платить высокую цену: постоянные голод, холод, одиночество и подступающее безумие. Немногие готовы ее платить.

Я оплатила эти рассветы, оплатила многократно, но сейчас, когда на небе, как чернила на шелковой бумаге, распускались краски, не обращала внимания на эту дикую красоту. Под ногами тянулась глубокая борозда, в конце которой у покореженных остатков эвакомодуля на песке лежали две неподвижные фигуры.