В плену магнетизма

Эпизод 2

К двадцати годам я стала старшим лаборантом в отделе разработки и поддержания магнитного, антирадиационного щита, при научном центре Заслона один.

У меня была четкая цель, но путь к ней настолько диффузный и тернистый, что иногда кажется, будто это не цель вовсе, а просто мечта.

Отец не верил в неё с самого начала и по этому она не получила финансирование, но я держалась за неё, а мои друзья держались меня и нас сформировалась своего рода волонтерская команда утопистов – идеалистов.

Данила Чаврин мой друг и помощник в исследованиях. Учился на хирурга, даже практиковал какое то время. Но ушел из медицины, по причинам, которые решил не озвучивать нам, его друзьям. Теперь помогает мне в лаборатории. В Заслон он попал с потоком беженцев, когда ему было пять лет.

В 2090 годах, измученные солнечной и атомной радиацией, болезнями, голодом, нападениями заражённых Свинным вирусом алчущих монстров, люди стали спешно покидать дома и искать убежище. Города, на основе научных центров Заслона, в то время приняли более пятиста тысяч беженцев со всей России и не только.

Семья Маши Сергеевой, моей подруги, как и семья Данилы, просила у Заслона убежище. Её тогда ещё не было, она появилась на свет спустя три года. Девочка не любила читать и была не способна к наукам, её истинное призвание – танцы, не нашло применение в научном городе, поэтому Маша, как и многие другие беженцы, занимала статус обслуживающего персонала. Она работала кухонным сотрудником при столовой лаборатории отдела разработки и внедрения. Всё своё свободное время прибегала ко мне, с пирожками и салатиками. Помощи в работе от Маши было мало, но этот позитив, столько положительных эмоций, новых сплетен и новостей, могу утверждать со всей достоверностью, ни от кого больше почерпнуть невозможно.

Артур Гиоргадзе – помощник кладовщика основного склада. Он сначала пошёл по стопам своего отца, инженера – геодезиста. Тот погиб под землёй из-за обвала, при строительстве новой лаборатории, для изучения нейтрино. И Артур, глубоко переживавший гибель родителя, ушёл из геодезии, сменив профессию инженера, на кладовщика.

Тамерлан Бачуров – лётчик испытатель. С недавних пор пошёл добровольцем для полётов в Пустоши. Я подозреваю, что он это сделал ради меня. В надежде впечатлить и добиться моего расположения. Он конечно красавчик, высокий и мускулистый, кареглазый, улыбчивый брюнет. Но я не могу ответить взаимностью, так как мне сложно думать о ком-то, или чём-то кроме своей работы.

И конечно же наш айтишник Борис Голушкин. Потомственный хаккер в пятом поколении. Он не расстаётся со своими гаджетами ни на одну минуту. Общается, ест и спит с ними в обнимку. Я иногда удивляюсь, как мы вообще познакомились и подружились? Но сразу вспоминаю, стоит ему оторвать свои огромные бирюзовые очи от экрана монитора. Такой милой мордахи нет даже у самых очаровательных медвежат, со старых фото, когда животные ещё населяли нашу планету.

Друзья помогают мне в исследованиях, кто, как может, поддерживая меня, когда опускаются руки. Всё упирается в недостаток опытного материала. Под материалом я подразумеваю мутировавших больных, заражённых Свинным вирусом, которые обитают в пустоши. Полёты туда без особого допуска запрещены, а чтобы получить этот допуск нужно разрешение Главного научного директора Центра Заслона, то есть моего отца. А он, в последний наш с ним скандал, ясно дал понять, что моя теория – это бред, основанный на фантазиях выжившей из ума старухи. И что я должна сосредоточиться на другом. Под другим он подразумевал подготовку ботанического отсека на его корабле. Мне это интересно, но я никогда не признаюсь ему в этом.

Со смерти мамы, у нас с отцом натянутые отношения. Единственные позитивные моменты, когда мы забываем наши разногласия, увлекшись работой, мы спорим над очередной теорией, и подначиваем друг друга над неудачным опытом или экспериментом…

***

– Здравствуйте Ольга Васильевна.

Я подпрыгиваю и хватаюсь за перила. Мысли и воспоминания снова отключили меня от реальности на… Эммм?.. Сколько же время?

– Двенадцать часов почти. – пожилой и всегда приветливый хозяин квартиры на первом этаже, с улыбкой провожает меня взглядом.

Я что, сказала это вслух?

– Спасибо Константин Ярославович. Приятного вечера… То есть ночи.

Громко шлепая усталыми ногами я поднимаюсь на четвёртый этаж в свою холостяцкую квартиру.

Воспоминания о бабушке и маме тревожат меня всё чаще. Я это связываю со своим застоем в работе. Чувствую, что где-то рядом, но не могу ухватить нить.

Захлопнув дверь, меняю своё агрегатное состояние, сползая по двери перетекаю на пол. МойнШтейн1. Устала. Надо поесть и поспать. Сон, для меня жизненно необходим. Сейчас, когда аппетит совершенно химерическое явление, я должна заставлять себя есть и спать. Никому не говорила, но мне страшно. Тесты не подтвердили, но боюсь вирус нашёл меня. Я ем и сплю только из чувства необходимости. Искусственно погружая себя в сон специальными таблетками, и витаминами компенсирую отсутствие аппетита.

Разогрев купленные в столовой голубцы сажусь с тарелкой за бумаги.

Что же я упускаю? Как мне выявить этот скрытый молекул, который так хаотично ускользает от меня?

Мысли прерывает сигнал рации. После апокалипсиса, телефонную связь совместили с радиосвязью и наладили не везде, только в сохранившихся научных городах.

Я беру теле-рацию. Частота 470! Дима!

Брат пропал на несколько месяцев. Улетев из города на базу "Заслон 5" в Новороссийске, Дима редко выходил на связь, ссылаясь на отсутствие времени.

Но сегодня, на том конце был не он, а его приятель, про которого брат все уши прожужжал в последнем эфире. Шаян Люмьер, молодой учёный, работающий над созданием аппарата, преобразующего материю. Он, на ломаном русском сообщил, о том, что брат сильно ранен. Полторы недели назад в очередной миссионерской вылазке на остров "Отверженных".

Новые острова появились в Черном море, после того, как солнце выпарило 40% воды в тихом и Атлантическом океанах, вызвав резкое обмеление всех водоёмов земли. За счёт таяния ледников, и выпадения обильных осадков, уровень воды в океанах и морях постепенно восстановился, навсегда изменив очертания береговой линии. Вода ушла и не вернулась только в центральной части материков, образова там песчаные Пустоши.

– Олли! Пожалуйста! Ему… Как это… Беадли… Стал… – снова заминка – Вëрс…

– Что с ним – я не выдержала, перебила его русско-английские потуги – Where is he? – мой английский ограничивался латинскими терминами.

Политика России, после конфликтов со странами Европы и Америкой, в 2020 годах, предполагала отказ от всего иностранного. Россия закрылась от всего мира. Все научные труды переводили на русский язык, экспорт, импорт замкнулись внутри страны. Производство стало взаимозаменяемым и самодостаточным. Взаимодействие со странами на том этапе оборвалось, вплоть до дня апокалипсиса.

Но даже тогда, когда границы стран практически размылись, города наподобие “Заслона 1” продолжали функционировать и коммуницировать исключительно на русском языке. Я родилась и выросла, выражаясь бабушкиным языком, в Русской России. Но мои знания языков не ограничивались только русским. Я владею разговорным английским и японским, понимаю также китайский и немного немецкий.

– Where is he? – повторила я с напором.

– Оу! Sorry, I… You have such a beautiful voice! Sorry.

Красивый голос!? Да что он мелет! Брат в больнице, неизвестно в каком состоянии, а он голосочек мой заценил!…

– Where!? Is!? He?! – мой голос задрожал выдавая мою нервозность. В трубке повисло молчание. Похоже я обидела его. Я открыла было рот для извинения, но Шаян меня опередил.

– New Russia. Новороссийск – коверкая ударения произносит он.

– Госпиталь мени Ваниньга – он прокашлялся – Hurry up, please. And I'm sorry again. – извинился он снова и положил трубку.