Плазмоид

Через 2 недели после удара

Очередное совещание в нашем научном корпусе состоялось после поминок. Сергея Сергеевича похоронили с воинскими почестями, а указом Президента ему присвоили звание Героя России посмертно. Он действительно был гениальным учёным и сильным руководителем. Профессор всей душой болел за дело. Жаль, что он так и не узнал, что мы справились с поставленной задачей.

Маргарита озвучила оперативные данные:

– Йеллоустон затих, извержения прекратились, сейсмическая активность в норме. В атмосфере ещё слишком много пепла и других химических веществ, которые извергались из жерла вулкана. Лететь туда сейчас было бы невозможно, даже если бы смогли запустить самолёт. Но там много выживших, которым требуется помощь. Правительство никак о себе не дает знать, скоро неизбежно начнётся паника. И ещё там данные американских учёных, которые неплохо было бы рассекретить и использовать.

– Например? – поднял бровь Президент.

– Они изобретали костюм, способный спасти от радиации и магнитных воздействий на территориях, которые не удалось защитить с помощью наших энергетических установок. С его помощью мы могли бы эвакуировать выживших людей на безопасную территорию. Это раз, – загибала она тонкие пальчики с аккуратным маникюром, – У них тот самый узел связи, по которому Вы смогли услышать новости всего через 12 часов после удара. Это два. И третье: что они успели исследовать про супербактерии из вулкана перед тем, как нечаянно спровоцировали его извержение?

– А это нам зачем? – не понял глава государства.

– У нас тоже есть вулканы и горячие источники, которые можно использовать для выработки энергии уже сейчас. – вместо девушки ответил Семён,– Но только там на месте мы сможем разобраться, что стало спусковым крючком и чего нам нужно избегать, как огня возле тротиловой шашки.

– А что ждёт нас там, за границей нашего заслона? Чем грозит обычному человеку – вроде меня или Вас – выход в незащищённые земли?

– Радиация, дезориентация, ухудшение самочувствия вплоть до эпилептических припадков, – я тоже включился в разговор, как самый опытный в этом вопросе, – Вообще не уверен, что там осталось много людей, но мы – их единственный шанс на спасение.

– Вы уже придумали, как попасть в Америку в ближайшее время, а потом вернуться домой? – задал вопрос главнокомандующий, который обычно только слушал и не вклинивался в обсуждение.

Мы переглянулись, и я осторожно начал:

– Теоретически, мы можем запустить у нас транспортный корабль с Байконура и приземлиться на мысе Канаверал. Примерно там сейчас и находится один из магнитных полюсов Земли. Оттуда мы сможем добраться до научного центра НАСА хоть на лошади, хоть на велосипеде. Долго, конечно, но это наш шанс. Особенно с таблетками от Кремлёвской медицины. У нас есть портативный лазер, с помощью которого запишем информацию на алмазных носителях, как самых совершенных и долговечных хранилищах данных, и стартуем обратно на их Шаттле.

– Насколько нам известно, – поддержал меня Семён, – американцы тоже свернули все разработки по космической тематике задолго до удара, чтобы сохранить технику в целости. Шаттл стоит готовый к запуску, но нет специалистов. Мы же воспользуемся нулевыми потоками для упрощённого старта, а там из верхних слоев воздуха просто спланируем вниз в сторону России. Спасательная шлюпка должна выдержать такое приземление. Если же нет, то алмазы перенесут и жесткое падение, а Вы сможете считать и использовать полученные данные.

– Но вы понимаете, что придется идти кому-то из учёных. Гражданские, да и военные, не смогут ни разобраться в устройстве корабля, ни справиться с портативным лазером при записи информации. Да чего там: даже просто найти нужную информацию из всего архива – это целая наука!

– Да, – ответил я, и мы с Семёном снова переглянулись, – мы понимаем. И хотим предложить свои кандидатуры.

– Не страшно? – отозвался Президент, грустно покусывая пластиковый колпачок ручки. Эту вольность он позволял себе только в нашем присутствии. Видимо, мы стали ему, как родные.

– Страшно, – согласился Семён, – Но уж очень интересно!

Конец.