Обретение

Он оглянулся на оставшуюся за его спиной каменную ступу и, убедившись в том, что принявшая участие в его жизни девушка не выразила желание за ним последовать, спустился в город. Под ногой зашуршала мелкая галька — город был разделён террасами на уровни, что позволяло не чувствовать наклон, под которым уходила поверхность. Кэлос оглядывался по сторонам — улицы были почти любовно прибраны — и если он правильно понял логику Тени, то Врата в этом мире, из которого никто не хотел уходить, должны были находиться в месте наибольшего скопления народа. Впрочем, Кэлос не спешил: в поисках Алойи или способа вернуться в тот ужасный мир он сперва должен был найти хранилище информации и вступить в контакт с местными.

Кэлос шёл по жилым кварталам, и только воспитанная в нём с детства нелюдимость мешала ему последовать выбранному плану. Аборигены чинно прогуливались с семьями между башнями из хрусталя; некоторые спешили — занятого созерцанием окрестностей Кэлоса несколько раз толкнули, но ни разу не заметили. Кэлос впервые был охвачен любопытством — он хотел прикасаться к незнакомым прежде поверхностям, узнать, как устроен быт этих людей, войти в их дома, и именно он первым заметил то, что отличает его от прохожих — все они носили тяжёлые золотые украшения: витые подковообразные ожерелья с фигурками животных на свободных концах, широкие ажурные браслеты и поножи. Наконец он выбрал для разговора семейную пару с маленьким ребёнком и направился к ним, когда мальчонка на его глазах подпрыгнул, соединил вместе украшенные браслетами запястья и с усилием развёл руки в стороны. Кэлос с трудом различил поблёскивающее теперь перед мальчиком силовое поле. Расшалившийся ребёнок улёгся грудью на полупрозрачный щит и взмыл в воздух. Мужчина что-то со смехом сказал жене и повторил действия за сыном.

— Где у вас выдают такие же? — Кэлос подошёл к следившей взглядом за удаляющимися в небо сыном и мужем женщине и указал на украшения — она вздрогнула и отстранилась при виде незнакомца.

— Это фамильные драгоценности. Мой дед выковал их для меня собственноручно.

Женщина оказалась столь же наивной, как и первая встреченная им в этом мире:

— А где у вас кузня? — Кэлос поспешил задать вопрос, прежде чем его собеседница не задала свой, который мог бы поставить его в тупик, и получил исчерпывающие указания.

Он едва ли мог пропустить мощёную гладким камнем площадь с единственным зданием посередине — огромной каменной ступой.

Кэлос напрасно ждал, что кузня будет охраняться — огромные, в два человеческих роста, ворота были распахнуты настежь, внутри кипела работа.

— Слушай, помоги!

Кэлоса догнал рабочий с тележкой, передал это средство труда, указал направление и исчез за воротами. Кэлос разглядывал лежащую в тележке шихту — это были почти правильной формы кубики светлого металла. Кэлос последовал указанному направлению и загрузил шихту в зёв печи.

— Опять загрузчик сломался, — пробегавший мимо рабочий прокомментировал действия Кэлоса и продолжил свой путь.

— Эй, послушай, где… — Кэлос собирался задать вопрос, но вовремя осёкся.

Он находился на возвышении, видел всё и не нуждался в помощи местных, которые могли что-то заподозрить о нём, учитывая его вопиющую неосведомлённость. К потолку поднимался жар от открывшей свой зёв огромной печи, две другие были плотно закрыты массивными крышками и почти не отдавали тепла.

— Эй, не мешайся тут!

Кэлоса окликнули, и он вынужден был отступить. Двое мужчин открыли крышку крайней левой печи и опрокинули в держателях — расплавленный металл потёк в углубления отливки. Кэлос никогда не видел столько золота — он рванулся вниз к отливкам и успел разглядеть, как тот же блеск отразился в глазах стоявших рядом с ним рабочих. Гипнотическое, вместе с молоком матери впитанное чувство. Кэлос усилием воли поборол его.

— Что ты будешь делать дальше?

Тот, к кому обращался Кэлос, беззлобно усмехнулся:

— Новенький? — взял щипцами едва застывший золотой пруток и охладил его. — Ты же знаешь, что золото — универсальное вместилище, не вступает в реакции, не проницаемо для внешних полей и излучателей, вот и мимикрон работает только в золотой оболочке. Нет, ты представь: надо генерировать сигнал, модулированный сердцебиением и сигналами центральной нервной системы, а вокруг тебя тысяча сердец бьётся и тысяча людей думает. — Собеседник Кэлоса оказался словоохотлив. — Я сделаю корпус из золота, а уж мимикрон — его настройка и калибровка — это дело индивидуальное. Обычно мальчиков приучают к мимикрону и генерируемому им полю лет с шести.

— У вас все носят это? Но почему, — Кэлос окинул взглядом помещение и суетящихся вокруг людей, — так организовано производство?

— Что ты имеешь в виду?

— Ремесленное, — Кэлос не хотел обидеть своего собеседника, но реакция оказалась ещё более бурной, чем он ожидал.

— Ремесленное?! Ты находишься в священной кузне, а каждый генератор стоит человеческой жизни. Это священнодействие! Искусство, если хочешь. Экспорт генераторов единичен, а оружие производят там, где не живут, и прежде чем идти туда, надо обзавестись генератором. Ты где оставил свой, кстати?

Кэлосу повезло, его собеседник был занят делом и не ждал ответа на вопрос — в следующее мгновение золотой пруток вспыхнул искрами под ударом молотка. Кэлос поднялся обратно к печам и наблюдал «священнодействие» по загрузке шихты в третью печь. Это было красиво: металл медленно двигался по кругу, закручивался водоворотом, меняя на глазах оттенки, твёрдые фракции драгоценными камнями поблёскивали в расплаве — рабочие тоже загляделись и не торопились закрыть крышку.

— Иди за девой. Скоро ночь, и это будет особенно красиво, — произнёс один из них.

Кэлос не придал значения этим словам, возникающие в расплаве вихри действовали на него гипнотически, он потерялся в воображении, которое стремилось сравнить движение плавящегося металла с морским прибоем…

— Новенький, не заглядывайся! Нельзя допускать нервного контакта с плавящимся мимикроном.

Кэлоса окликнули и взяли за локоть:

— Новенький, иди-ка лучше на улицу, поднимайся на крышу, сверху наблюдать будет интереснее.

Кэлосу не хотелось уходить из кузни, так же как и привлекать к себе внимание непослушанием. Он спустился по лестнице вниз, ещё раз подошёл к занятому ковкой кузнецу. Рабочие завершали дела, ожидая какого-то развлечения, собирались по двое-трое, переговаривались. Кэлос почувствовал на себе заинтересованные взгляды, шепоток за спиной и вышел на улицу.

Снаружи спустились сумерки. Лестница, опоясывающая кузню, была каменной с кованными перилами — Кэлос любовался переплетениями металлических линий ровно до тех пор, пока не осознал, что на небольшой площадке, которая позволяла наблюдать за расплавом с крыши, у него будет компания.

— Вы один из рабочих?

— Они в действительности приготовят сегодня новую заварку?

— Деву уже привели?

Трое молодых парней, страстно желавших зрелища, показались Кэлосу ненормальными: слишком худые по местным меркам они, как и он, были лишены украшений, выглядели взволнованно и странно пахли. В ответ на все их вопросы Кэлос пожал плечами и оперся локтями на ограждавшие открытую в небо крышу перила.

— Они привели деву! — стоявший рядом с Кэлосом парень сорвался на визг, заставив его перевести взгляд с циркулирующего в печи расплава: в проёме ворот появилась тонкая девичья фигурка, и Кэлос узнал в ней спасшую его девушку. Даже издали было заметно, как она дрожит.

— Раздень её! — этот крик заставил Кэлоса вздрогнуть уже самого.

— Зачем это? — спросил он своего соседа, но в свою очередь не получил ответа — на лице выпучившего глаза от нетерпения парня блуждала полусумасшедшая улыбка.

Вряд ли те, кто находились внизу, расслышали крик — они даже не подняли головы, но двое подошли к девушке. Она вскрикнула, когда мужчины запустили руки за ворот её платья и одновременно рванули грубую холстину в стороны. С мерзким звуком лопнули нити, платье разорвалось, и девушка инстинктивно прикрыла грудь руками.

Соседи Кэлоса свесились с перил, а Кэлос напрасно старался вызнать у них, что происходит.

Девушка сделала глубокий вдох и обреченно опустила руки — полностью обнажённая сделала шаг и через несколько мгновений уже поднималась по лестнице, приближаясь к Кэлосу и рассматривавшим её наготу, едва не роняя слюни, парням.

— Она идеальна! — выдохнул один из них, и Кэлос выкрикнул, обращаясь к девушке:

— Что ты делаешь?!

Девушка подняла голову, посмотрела ему в лицо и сделала шаг к краю платформы, за которой в открытой печи циркулировал расплав.

— Что ты творишь?! — закричал Кэлос. Он напрасно пытался пробудить импланты в своём теле — они не могли распознать опасность: оборотная сторона этого прекрасного мира была недоступна для искусственного интеллекта.

Девушка занесла ногу, чтобы сделать шаг к смерти — и Кэлос прыгнул.

Прыжок был неудачным, Кэлос сбил девушку с ног, протащил над печью, упал коленями на край и зачерпнул ступнями расплав. Боль была нестерпимой — плоть горела, а мозг отказывался отключаться. Кэлос сверзился с огромной высоты на каменный пол — последним, что он запомнил, был плач лежащей у него в объятиях девушки.