Морально нечестивый

— Я тоже люблю тебя, marito, — шепчу я, используя слово «муж», называя его своим собственным.

Мы остаемся так на некоторое время, он все еще внутри меня, его кожа излучает тепло, его руки обвивают мои. Пока не звонит его телефон.

— Черт! — бормочет он, неохотно отрываясь от меня. — Да? — Марчелло отвечает на звонок, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он хмурится, сузив глаза на то, что говорит собеседник.

— Кто-нибудь ранен? — Что? Я выпрямляюсь, мне стало любопытно.

— Понятно, — говорит он, поджав губы. Он кладет трубку, бросает телефон на стол, прежде чем обратиться ко мне.

— Это был твой брат. В Сакре-Кер был пожар.

— И? — я вдруг насторожилась.

— Твоя невестка мертва.

Эпилог

Марчелло

10 лет спустя

Сочельник

— Стейк может быть не готов вовремя. — Лина наклоняется, чтобы прошептать. Мои глаза расширяются от ужаса.

— Ты же понимаешь, что у нас в комнате куча опасных, голодных людей, не так ли?

Она поджимает губы.

— Я не могу просто волшебным образом сделать это. Все хотят по-разному. Энцо хочет средне прожаренное, Адриан хочет хорошо прожаренное, а Бьянка хочет не прожаренное. Я даже не собираюсь думать об этом, но она специально попросила кровавый стейк.

— И мы не хотим ее злить, — соглашаюсь я.

— И еще нужно сказать им, чтобы они вели себя прилично. Никаких разговоров об убийстве, наркотиках или любых других вещах, которыми вы, ребята, занимаетесь. Ты знаешь, что Клаудия приведет своего парня. Мы не хотим его спугнуть. — Лина тычет пальцем в мою руку, выражение ее лица серьезное.

— Конечно. Они будут вести себя хорошо, — киваю я, хотя и сомневаюсь в этом. Я чмокаю ее, чтобы отвлечь, прежде чем вернуться в столовую.

Энцо и его жена сидят на одной стороне, а Адриан и Бьянка — на другой. Похоже, они ведут горячую дискуссию. Когда я подхожу ближе, меня передергивает от того, что я слышу.

— Нет, я так не думаю. Спорим, моя дочь лучше стреляет, чем твой сын? — она встает, кладет ладони на стол. — Давайте устроим соревнование. — Она снимает со спины два пистолета и бросает их перед Энцо.

— Ух. — Я поднял руки вверх. — Я думал, я сказал, что никакого оружия. — Адриан бросает на меня взгляд и качает головой. Да, не похоже, чтобы я верил, что Бьянка когда-нибудь придет без оружия.

— Ты, — она указывает на меня, — ты будешь судьей. Диана против Лукки за лучшего стрелка. Я сама тренировала эту девушку, его сын ни за что не сможет ее победить, — говорит она самодовольно.

— Бьянка, — начинаю я, переходя в режим примирения. — Ей десять лет. Она не должна обращаться с оружием.

— Ты просто завидуешь. — Она тяжело вздохнула, скрестив руки на груди.

— А ты перестань подстрекать ее, — обращаюсь я к Энцо.

— Меня никто не подстрекает. Я просто восхваляю выдающиеся качества моей дочери. Гораздо лучше, чем у его сына, — говорит она, кажется, полностью уверенная в своем заявлении. Адриан громко застонал и наклонился, чтобы прошептать ей что-то на ухо.

— Моя дочь никогда бы не стала! — восклицает Бьянка, скандаля. Она снова поворачивается к Энцо. — Диана никогда бы не влюбилась в твоего сына. — Все смеются над этим заявлением. Бьянка — единственная, кого это смутило. Я тоже согласен, что Диана, похоже, неравнодушна к Лукке. Она постоянно ходит за ним по пятам. А он, кажется, не слишком против.

— Что, ты не хотела бы, чтобы Энцо стал твоим зятем? — спрашиваю я в шутку, но выражение ее лица говорит мне, что я должен оставить эту тему. Особенно когда она обхватывает рукой один пистолет.

— Хорошо, — я делаю глубокий вдох и меняю тему, — Клаудия впервые приведет домой своего парня. Я бы хотел, чтобы вы все вели себя хорошо. Особенно ты, Бьянка.

Она откидывается назад, ее брови взлетают вверх.

— Я?

— Да, ты, — отвечаю я резко, прежде чем продолжить. — Просто будь осторожна в своих словах, хорошо? Это ее первый парень, и она серьезно к нему относится.

— Не могу поверить, что ты вообще позволяешь ей встречаться с парнем, — шутит Энцо. Он неоднократно высказывал свое мнение о свиданиях своих дочерей, и всегда одно и то же — никогда. Хорошо, что его дочери еще маленькие: одной восемь, другой шесть. У него будет время прийти в себя.

— Это не так просто, — вздыхаю я. Клаудии уже почти двадцать, и я никак не могу до сих пор указывать ей, что делать.

Она оказалась вундеркиндом. Она сдала итоговый экзамен в пятнадцать лет и впоследствии поступила в колледж. В прошлом году она закончила его с отличием и сейчас учится на первом курсе юридической школы. Там же она познакомилась с этим парнем. У меня портится настроение при одной мысли об этом. Когда я был против ее свиданий, она впервые поставила мне ультиматум. Тогда я понял, насколько ей дорог этот парень, с которым она встречается. Конечно, я уступил. Я не могу допустить, чтобы Клаудия расстраивалась из-за меня. Лина любит шутить, что нет ничего, в чем бы я отказал своей дочери, и, как бы мне ни хотелось это отрицать, она права.

Уголком глаза я вижу, как Лина показывает мне большой палец вверх. Я киваю ей в знак благодарности, а затем поворачиваюсь к гостям.

— Кто-то должен собрать детей. Стейк скоро будет здесь, —

говорю я и в то же время, кто-то стучит в дверь.

Черт! Они здесь.

— Веди себя хорошо, ладно? — повторяю я, прежде чем идти открывать дверь.

Лицо Клаудии сияет, когда она видит меня, и моя девочка прыгает ко мне в объятия.

— Папа. — Она обхватывает меня руками за шею, крепко прижимаясь ко мне. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим чувством. Было нелегко сказать ей, что я ее отец, и ей потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть называть меня папой. Но когда я впервые услышал это слово из ее уст, я, кажется, прослезился. Лина определенно говорит, что плакал.

— Добро пожаловать домой! — говорю я, и она отступает назад, чтобы представить меня своему парню.

Я сказал «парень»? Ну, он определенно не был мальчиком.

— Познакомься со Стерлингом, моим парнем. — Она радостно представила меня. Я протягиваю руку для крепкого пожатия. Неохотно приходится признать, что его хватка - не шутка.

Стерлинг примерно одного роста со мной, но он весьма сложен. И под этим я подразумеваю, что он либо культурист, либо фанат тренажерного зала. Клаудия выглядит крошечной рядом с ним. Внезапно мои отцовские инстинкты включаются на полную мощность, и мне приходится заставить себя сбавить обороты, чтобы не смущать Клаудию.

— Приятно познакомиться. — Я стиснул зубы.

— Приятно наконец-то познакомиться с вами, мистер Ластра. Клаудия много рассказывала мне о вас. Вы для нее пример для подражания. — И он вежлив. Теперь я не могу ненавидеть его так сильно, и это сводит меня с ума.

Я улыбаюсь и провожаю их в столовую.

Все уже сидят, и, к счастью, разговор проходит нормально.

Клаудия и Стерлинг проходят в конец стола.

Как раз вовремя появляется Лина с последней порцией стейка. Поставив его на стол, она садится рядом со мной. Я быстро целую ее.

— Фу! — Лео, наш младший, кривится от отвращения. Его близнец, Матео, присоединяется к нему, и они тут же начинают болтать и нарушать атмосферу.

Я качаю головой, но на этот раз воздерживаюсь от упреков. В конце концов, это Рождество.

Мирабелла, наша восьмилетняя дочь, берет на себя ответственность, отчитывая близнецов. Когда они останавливаются, она поворачивается ко мне и подмигивает. Я не знаю, что с Мирой, но иногда она кажется слишком взрослой для своего возраста. Может быть, у нас появился еще один вундеркинд.

Я быстро начинаю беседу, и Стерлинг без труда присоединяется к разговору. В какой-то момент он поворачивается к Клаудии и спрашивает.

— А где твои тети? Ты всегда высоко о них отзывалась. — Улыбка Клаудии слегка дрожит, и она оглядывается на меня.

— Сиси не смогла приехать. Она сейчас отправилась в большое приключение со своим мужем. Я не знаю, что она задумала, но предполагаю, что что-то безумное. — Я качаю головой, на моих губах играет улыбка. Сиси оказалась таким приятным сюрпризом. Кто бы мог подумать, что внутри послушницы скрывается такая бунтарка?

— А что насчет другой? Венеция, не так ли? — продолжает Стерлинг, а я сужаю глаза на Клаудию. Мы не говорим о Венеции. Никогда. Она это знает.

— Мы не в хороших отношениях, — вмешивается Каталина, ее рука ищет мою под столом.

— Но Клаудия очень хорошо о ней отзывалась. Что произошло? — Почему он так любопытен?

— Она сделала выбор, который был не в интересах этой семьи. Теперь ей придется жить с этим, — говорю я, надеясь, что он оставит эту тему. Венеция — больное место для всех, ее предательство больше всего задело Лину.

Когда женщины отправляются в отдельную зону с детьми - даже Бьянка, к моему удивлению, то я пользуюсь возможностью допросить Стерлинга.

— Так чем ты занимаешься, Стерлинг? — я строю свои черты лица так, чтобы он не понял, насколько я близок к тому, чтобы сорваться. Я даже не хочу представлять себе его и мою дочь... Да, этот ящик Пандоры лучше не открывать.

— Я ассистент на экономическом факультете. — Он тепло улыбается мне. В нем есть что-то такое... Я не могу определить, что именно, но он меня раздражает.

— И сколько тебе лет?

— Двадцать семь, сэр, — отвечает он. Я пытаюсь успокоить себя.

— Ты понимаешь, что моей дочери всего девятнадцать. Это довольно большая разница в возрасте, — комментирую я.

— В следующем месяце ей исполнится двадцать, сэр. — Опять эта улыбка. — Мы любим друг друга. Я никогда не сделаю ничего плохого для нее.

— Я буду следить за тобой, Стерлинг. Никто не связывается с моей девочкой. Просто помни об этом. — Я смотрю ему прямо в глаза, когда говорю это, угроза отражается в моем взгляде. Я сделаю так, что его труп никогда не будет найден. То есть не в целом виде.

Он усмехается.

— Я бы не посмел, сэр.

У Энцо и Адриана на лицах забавные выражения, и когда я поднимаю на них бровь, они оба пожимают плечами и опрокидывают бокалы.

Как раз, когда я собираюсь продолжить расспросы, в доме раздается выстрел.

— Черт! — бормочу я, когда бегу к источнику шума.

Я сказал им вести себя прилично!

Каталина

— Ты знаешь, что она не порвет с ним только потому, что ты так сказал. — Я снимаю халат, прежде чем скользнуть в кровать рядом с Марчелло. Я прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь.

— Он мне не нравится. Я нахожу его подозрительным. Зачем двадцатисемилетнему встречаться с девятнадцатилетней? В этом нет смысла, если только он не использует ее в своих интересах.

— Разве Адриан не на восемь лет старше Бьянки? — спрашиваю я, пытаясь представить ситуацию в перспективе.

Не то чтобы я была в большем восторге от парня Клаудии, но я знаю, как она в него влюблена. Она поделилась со мной своими чувствами в самом начале, и я посоветовала ей действовать. Она никогда раньше не смотрела на мальчиков, и я подумала, что он должен быть особенным. Но Марчелло прав в том, что Стерлинг не совсем такой, каким мы его себе представляли. По описанию Клаудии мы оба представляли себе поэта, непонятого поэта, интеллектуала... Человек, которого мы встретили, выглядел как проблема, просто и ясно.