Ящик с костями

Глава 23

«Кваалюд» – торговое наименование метаквалона; в Великобритании он был известен под маркой «Мандракс». К середине 1980-х «Кваалюд», или экстази, как его стали потом называть, был отнесен к классу B в перечне препаратов Великобритании: его было запрещено производить или продавать. Как это вещество, черт возьми, могло попасть в тело восьмидесятичетырехлетней Эны Мэсси?

Кирби отложил отчет патологоанатома и потер глаза. Казалось, кто-то насыпал в них ведро песка. Детектив мечтал вернуться на лодку и слушать музыку, растянувшись на кровати. Вместо этого он был в Маунт-Плезант, где отопление работало на всю мощь, создавая атмосферу субтропиков. Кирби разделся до футболки и джинсов. Сейчас он бы все отдал за ледяное пиво… Большинство уже разошлись по домам, только Кобрак все еще отсутствовал, а Андерсон отправился на встречу со стукачом по поводу «Кваалюда».

Кирби взял отчет вместе с найденными у Эны Мэсси письмами и собрался уходить. Он был рад тому, что удалось назначить на следующее утро встречу с Конни. Ему хотелось расспросить ее о «Блэквотер» и узнать, что она может рассказать ему о прошлом отделения Китса. Все, кого умудрился разыскать Кобрак, смогли вспомнить лишь то, что помещение, в котором нашли Эну Мэсси, было комнатой, где смотрели телевизор – по крайней мере, они признались лишь в этом – и что комната использовалась недолго, потому что корпус с палатами закрылся в 1980 году.

Детектив уже собирался накинуть пальто, как в дверь просунулась голова Хамера.

– Лью, – произнес он. – Зайди на минутку.

Кирби не знал, что начальник все еще в офисе. Сняв со вздохом верхнюю одежду, он зашел в кабинет Хамера и присел. В углу жужжал небольшой вентилятор.

– Хочешь выпить? – спросил его Хамер. Выглядел он уставшим.

– Только если у тебя есть холодное пиво и стакан со льдом.

– Я уже три раза звонил в сервисную насчет отопления. Одно и то же, каждый год, – проговорил Хамер, наливая себе щедрую порцию солодового виски. – Уверен, что не смогу соблазнить тебя выпивкой?

Кирби покачал головой. Если он что и ненавидел, так это солодовое виски. Он был уверен, что Хамер предложил ему этот напиток, потому что знал, что Кирби откажется. Это было дорогое виски.

– Дело «Блэквотер», – сказал Хамер, опускаясь на стул. – Такое ощущение, что мы топчемся на месте. Я встречаюсь утром с начальством, и мне бы хотелось, чтобы было что им рассказать.

– Ты ведь видел отчет патологоанатома, да? В теле жертвы нашли «Кваалюд» в больших количествах… – Кирби было интересно, зачем на самом деле Хамер затеял этот разговор.

– Его не так-то легко раздобыть.

– Пит наводит справки, но как по мне, так это странный выбор препарата, что может быть важным для дела.

– Хочешь сказать, имеет значение выбранный наркотик и то, что тело оставили в «Блэквотер»? – спросил Хамер, делая глоток виски.

– Да. Я имею в виду, почему бы не использовать рогипнол или ГОМК – что-то, что можно легко достать? И зачем так заморачиваться и оставлять тело в «Блэквотер», когда его без проблем можно было спрятать там, где его не найдут?

Хамер на какое-то время задумался.

– Что насчет денег, о которых упоминала ее дочь? Есть какие-то следы? Это, по крайней мере, могло бы стать мотивом. Бог свидетель, нам нужно хоть что-то.

– Ничего. На ее банковском счете ничего необычного, а дома никаких документов не найдено. Алиби ее дочери проверили, кстати. Джейси Морган, управляющая таверной «Добро пожаловать», подтвердила ее слова: Карен МакБрайд находилась там до закрытия, а потом отправилась прямиком домой, чтобы покормить выводок щенков. Она заказала еду навынос и не выходила на улицу до следующего дня. Снаружи ее дома повешена камера видеонаблюдения.

Хамер нахмурился:

– Зачем?

– Щенки. Ценный товар. Десять тысяч фунтов за щенка.

– Что насчет ее сына?

– Дугласа? Работал в ночную смену в круглосуточном магазине «Асда». Множество свидетелей подтвердят это, не говоря уже о камерах в магазине.

– Черт, – выругался Хамер. Поболтав остатки виски в стакане, он допил их одним глотком. – Меня беспокоит этот пропавший учитель. Думаю, следует предположить, что его пропажа каким-то образом связана со всем этим. Если он ушел в запой, то уже объявился бы, так ведь?

– Согласен. И судя по тому, что мы узнали о нем, запой такого масштаба в выходные не в его характере.

Хамер встал и выключил вентилятор.

– Нам только второго трупа не хватало, Лью. Это ничего хорошего никому не принесет.

И меньше всего Эду Блейку, подумал Кирби. Или Патрику Колдеру.

– Это точно, – согласился он, поднимаясь на ноги. – Ах да, мы снова говорили с мистером Монахэном, охранником, который, по словам Лероя Симмонса, попросил его выйти на смену во вторник ночью. Похоже, у Монахэна проблемы с покером, поэтому неудивительно, что он не захотел говорить Лерою, зачем ему нужен отгул. Симмонс никогда бы не согласился, если бы узнал.

Кирби и Хамер вышли из маленького кабинета в общий офис. Кирби подошел к своему столу, чтобы забрать пальто.

– Кстати, ты знаешь, что этим утром я встречался с Патриком Колдером? Он посылает наилучшие пожелания, – детектив взглянул на Хамера, стоявшего у двери. Внезапно лицо Хамера побледнело.

– Правда? – только и удалось ему выдавить из себя.

– Да, – ответил Кирби, собирая свои вещи. – Не знал, что вы знакомы.

– Очень поверхностно, – ответил Хамер, пока они ждали, когда лифт приедет с первого этажа. – Мы познакомились на благотворительном вечере, как это обычно и бывает. Патрик появляется на всех мероприятиях.

Когда приехал лифт, они зашли в него и в молчании поехали вниз, а затем пожелали друг другу спокойной ночи. Хамер вышел через главный вход, а Кирби на мгновение притормозил, гадая, что это только что произошло. У него не было причин сомневаться, что Хамер виделся с Колдером всего раз или два, просто странно, что раньше он этого не упоминал. Но называть друг друга по имени? Возможно, таким образом Колдер предупреждал Кирби, чтобы тот не лез не в свое дело, но реакция начальника и то, что тот тоже назвал Колдера по имени, говорили, что здесь не все так просто.

Кирби вышел через черный вход на парковку. Здесь было чертовски холодно, особенно после напоминавшего сауну офиса. Погруженный в свои мысли, детектив поехал на лодку. Он не мог представить себе, чтобы Колдер стал гадить на собственном же пороге, если можно так выразиться. Возможно, он решил, что сможет заставить колесики расследования крутиться быстрее, если упомянет имя Хамера. Насколько Кирби знал, Хамер был честным человеком.

Детектив прошел под железнодорожной аркой, где был припаркован «Ситроен SM». Возможно, он поедет на нем утром к матери. Поедет рано, без предупреждения – и постарается понять, что же с ней на самом деле происходит.

Он остановился на причале и подавил порыв оставить «Корсу» открытой в надежде, что кто-то украдет ее. Когда детектив подошел к лодке, его взгляд привлекла баржа Изабель, и он представил себе ее, сидящую внутри, такую теплую и прекрасную. Нехотя и не без усилий он поборол желание примчаться к ней, запрыгнув вместо этого на свою лодку.

Оказавшись внутри, он открыл пиво и разогрел суп. Он думал об Эне. Что такого она сделала, чтобы спровоцировать подобное нападение, и почему это произошло сейчас? Он спросил себя, может ли это быть неким посланием или предупреждением, но если так, то кому оно предназначено? Ее мобильный телефон все еще не был найден, но записи звонков указывали на то, что она разговаривала с кем-то в день исчезновения. Ей позвонили с неопределяемого временного номера, а затем она, возможно, по какой-то причине отключила телефон, потому что с этого момента никаких действий с ним не производилось.

Кирби сидел на маленькой кухне и ел суп, разложив перед собой копии писем, найденных в квартире Эны. Это были письма обеспокоенных родственников своим близким, находившимся в больнице, – ничего необычного, просто знак, что жизнь идет своим чередом во внешнем мире, куда адресат, как они надеялись, однажды вернется.

Вчера приезжали бабушка и дедушка. Они спрашивали о твоем здоровье, и мы сказали им, что скоро ты вернешься домой… Маленький Патти скучает и ждет не дождется возвращения мамы. Подожди, скоро будем все вместе… Помидоры хорошо растут на таком солнце. Надеюсь, они разрешают тебе выходить на улицу и наслаждаться погодой… Врачи и медсестры говорят нам, что у тебя все хорошо. Рекс и Марджи передают привет…

«Где теперь все эти люди?» – гадал Кирби. Их любимые выписались из «Блэквотер» в лучшем состоянии, чем когда попали туда? Хорошо ли с ними обращалась Эна? Он на это надеялся, но в голове звучали слова Карен МакБрайд: «Одному только богу известно, как она стала медсестрой, но стала ведь». Возможно, в ней просто говорила обида, все-таки Карен покинула дом при первой подвернувшейся возможности, и они с матерью, судя по всему, не испытывали друг к другу теплых чувств. А еще ему вспомнились слова Поппи Вэленс о том, что Эна не любила ее, равно как и ее брата – и вообще «таких, как она». Что значит фраза «таких, как она»? Что Эна не любила детей? Она-то уж точно не уделяла времени своему ребенку – это ясно. А еще были кольца. Кирби узнал из надежного источника, что это обручальные кольца, а значит, дорогие. Зачем Эне понадобились обручальные кольца?

Он прислушивался к успокаивающему звуку потрескивающих в печи дров, не в силах избавиться от надоедливого ощущения, что они узнали об Эне Мэсси далеко не все. Что, если она не отдавала письма своим пациентам в «Блэквотер»? Что, если хранила их и читала сама? Он не мог понять, зачем ей это делать, но все возможно. А кольца – ей их оставили благодарные пациенты? И если так, то что думали об этом их родственники? По кольцам практически невозможно было вычислить владельцев, ни на одном из колец не было гравировки. Детективу даже пришла в голову мысль, что Эна их украла.

Чутье подсказывало ему, что каким-то образом это дело связано с прошлым. Женщины возраста Эны регулярно становились жертвами преступлений, но чаще всего мошенничества или киберпреступлений, и обычно они становились мишенью по причине своего возраста. Кто бы ни убил Эну, сделал он это из-за того, кем она являлась в прошлом. Может, она и была физически слабой, но это не означало, что она была вся из себя белая и пушистая. Им нужно поглубже копнуть ее прошлое и узнать, какой она была на самом деле и что она сделала… и, что еще важнее, кому.