Мусорщик

Глава 1

— Четыре меры меди, две меры алюминия, целый стакан, три ложки… — невысокое существо в обмотках песочного цвета склонилось над рюкзаком. — Забыл. Две меры меди…

Среди осыпавшихся остовов многоэтажек, зловеще гудящих от налетающего горячего ветра, под стыком обвалившихся плит, существо раз за разом пыталось уместить в памяти содержимое сумки. Худые руки с обветренной серой кожей, пересыпанной мелкими язвочками, робко касались холодного металла.

— Выйдет норма? — потрескавшиеся тонкие губы разомкнулись. — Так, две меры меди…

Полутораметровая сгорбленная фигура жалась к обвалившимся стенам, стараясь держаться в тени. Вывернутый тазовой сустав заставлял существо двигаться вприпрыжку, словно в несуразном пьяном танце. Плоское лицо, перерезанное тугими пожелтевшими бинтами, чутко поворачивалось на каждый звук. Существо боялось.

В опустевший город не заходили хищники, здесь нечасто бродили другие искатели, но вот дети… Они нередко нападали, забирая с трудом собранную добычу и жестоко избивая существо. Нет нормы — нет еды, нет лекарств, нет корма для Габса.

Разрушенные высотки уступили место коттеджами, по крыши вросшими в землю. Синие цветы горчанки застлали склоны рыжих холмов, сменив слепящий белый песок мертвого города. Существо приободрилось, зачастив кривыми ногами.

Сегодня он доберется до Большого, отдаст норму и будет много кушать вместе с Габсом, а затем гладить его мягкую шерсть, пока не уснет. Круглые, рыбьи глаза сощурились от предвкушения.

Существо не заметило тяжелый подшипник, вылетевший из кустов. Металлический шарик, не причинивший бы вреда обычному человеку, легко пробил черепную кость.

— Попал! Прям в лобешник этому уродцу! — из зарослей выскочил толстый рыжий парень с рогаткой.

За ним последовали другие подростки, наперегонки помчавшиеся к трясущемуся существу.

— Че он там притащил? На кмыс хватит? — прибежавший первым тощий одноглазый пацан схватился за рюкзак. — Эй, че это с ним?

— Да от страха трясется, — заявил рыжий с рогаткой.

— Смотрите, у него кровь из башки течет, — заметил кто-то.

— Сука, Большой нам башню открутит за мокруху, — быстро отошел одноглазый. — Валим отсюда.

— Покормите Габса, надо его кормить… — умирающее существо вытянуло руку к убегающим детям. — Габс… Нет лап. Покормите Габса. Пожалуйста…

****

Оказывается, перерождаться больно. Особенно, если тело кардинально отличается от прежнего. И уж тем более, когда твоя предыдущая оболочка была мертва. Но такой мерзкий калейдоскоп ощущений, вроде выкручивания костей из суставов, тошноты, и ураганного головокружения, я испытал впервые.

Как же немощна живая плоть…

Вода. Мне нужно вода. Окружение превратилось в мешанину темно-серых полос стены, коричневого пола и желтого потолка. Всюду валялся мусор Настоящие завалы из пластиковых тарелок и упаковок.

Бутылка? Открутив крышку, я жадно припал к горлышку, поглощая кисло-сладкую жидкость. Черт, почему так мало? Тело отреагировало на движения дергающей болью в затылке и ломотой в ребрах. Надо передохнуть пару часиков.

Очнулся в полной темноте. Пересохшее горло дерло и саднило, словно его терли наждачкой. Привстав, я начал водить руками, пытаясь найти, где включается свет, но в итоге только вступил в какую-то липкую дрянь.

Надо ждать рассвета.

Комнату залил бледный, как дешевый чай, свет. Я переродился на мусорке? Цветастые упаковки с остатками лапши, плоские коробки, множества бутылок и бумажной тары. Свалка!

В позеленевшей жестяной раковине гора посуды, начавшей обрастать пластами черной плесени. Отыскать чистый стакан не удалось. Из загудевшего крана полилась ржавая вода, спустя минуту ставшая еще более насыщенного коричневого оттенка. Плевать.

Фух, как железом отдает! Даже с сильной жаждой мне не удалось сделать больше глотка.

Я пошел разыскивать зеркало. Надо уже узнать, как выглядит новое тело. В ванной комнате — узкое помещение с отбитой плиткой, росшими между щелями желтым лишайником и дырой в полу, откуда несло дерьмом — зеркала не оказалось. Что это за место? Даже рабы живут в лучших условиях.

Зеркало отыскалось на столе, блеснув в лучах восходящего светила. Потрескавшееся замутненное отражение заставило меня в порыве гнева швырнуть стекляшку в стену. Дерьмо!

Был ли я прав, покинув Гален, мой родной умирающий мир? Хотя другого выхода все равно не оставалось. Возможно, я остался единственным разумным, не пораженным Бичом плоти — чудовищным вирусом, прилетевшим из далекого космоса.

Бич плоти заражал любые живые организмы, превращая их во всевозможные формы распространителей. Огромные стометровые мясные големы, сверхбыстрые Ангелы плоти, овладевшее магией Око, крошечные паразиты Шу, проникающие через любые фильтры.

Никакая цивилизация не смогла бы справиться с Бичом плоти, но Гален попытался. Благодаря нашей искусной магии, почти все выжившие превратились в живых мертвецов во главе с Верховным некромантом. Бич плоти не мог заражать мертвые организмы.

Меньшая часть осталась в воздушных убежищах, названных Небесными колыбелями, чтобы продолжать род.

Все это случилось за девятьсот лет до моего рождения. Гален сопротивлялся целое тысячелетие, но с каждым столетием наша численность неуклонно снижалась. В моем поколении родилось всего сто тридцать два ребенка, большая часть которых страдала от врожденных пороков. До пятнадцати дожило двадцать. Всего пятеро смогли овладеть второй веткой магии, помимо некромантии.

Бич плоти путем подбора сумел прийти к идеальной форме, когда мне было сорок три года. Стотонные Голиафы — насекомоподобные твари, с торчащими из панцирей живыми пушками, за три дня уничтожили все Небесные колыбели.

Центры сопротивления на земле — сотни Некрополисов, разбросанных по всему Галену, начали угасать без притока людей.

Когда мне исполнилось шестьдесят девять, я стал Верховным некромантом, хотя под моим началом остался лишь один Некрополь-7.

В девяносто один год мне удалось овладеть третьей ветвью магии, в девяносто восемь — четвертой, в сто тринадцати — седьмой. Вероятно, я стал самым могущественным галенцем из когда-либо живших. Мне удалось воздвигнуть вокруг города непреодолимый для Бича плоти барьер, вот только… в Некрополе-7 не осталось ни души.

Когда мне исполнилось сто шестьдесят лет, вирус смог пробиться через оболочку. Но мне были подвластны все стихии, смерть и жизнь, порядок и хаос, пространство (с управлением временем не вышло, здесь я оказался бездарен). За минуту сотни километров превратились в дымящиеся потоки лавы, орошаемые кислотным дождем и пронзаемые разрядами молний. Только вот смысл?

Продолжив исследование магии, ведь что еще оставалось, мне удалось заглянуть за границы миров. Я погрузился в нескончаемый поиск, перебирая тысячи… безжизненных мест, пока не обнаружил, что провел за этим занятием больше сотни лет. За эти годы Бич плоти покрыл Гален многометровым живым слоем, жадно поглощая солнечную энергию, чтобы бессмысленно превратить ее в тупую биомассу.

Вселенная безжалостна. Все миры, в которые удалось заглянуть оказались пусты, пока спустя полсотни лет я не заметил специфические вибрации, характерные для мест обитания разумных. Оставалось научиться перемещаться между мирами.

Через тридцать лет я понял, что не владея магией времени, нельзя переместить свою оболочку в другой мир. А спустя еще пятьдесят, что даже с душой выйдут проблемы. Между тем, физическое тело находилось на грани. Я даже не смог бы встать из позы для концентрации, чтобы не рассыпаться прахом. Помогал лишь бальзамирующий раствор, в который было погружено тело.

Оставалось двадцать-тридцать лет.

Основной проблемой была энергия. Чтобы переместиться нужна прорва энергии. Здесь на помощь пришел Бич плоти, который незаметно для себя стал донором жизни, впоследствии перерабатываемой в «ману». И ее не хватило.

Я погрузил в себя искусственный сон, сумев продержаться пятьдесят два года. Когда жизненный сосуд безвозвратно разрушился, накопленная энергия подхватила душу, зашвырнув ее на границу между мирами.

Разум не может существовать вне материи, поэтому огромное количество маны приходилось тратить на поддержание искусственного энергетического конструкта. Не шло никакой речи об выборе мира, лишь бы удалось дойти до ближайшего обитаемого.

Никогда не перемещаясь, я не учел парочку феноменов — разрушающее влияние Границы миров, практически невыносимый ментальный шум, сводящий с ума, и чудовищные искривления пространства. Хотя последнее можно было предугадать. Чудом мне удалось направиться к подходящему миру, как в момент перехода вмешалась неизвестная сила.

Меня потащило через Границу миров с огромной скоростью и пришлось потратить остатки энергии, чтобы защитить душу. Когда энергии не осталось, все духовные аспекты подверглись мощному деструктивному влиянию. Я одно за другим терял освоенные направления магии, вплетенные в душу.

Когда надежды не осталось и начало сгорать ядро личности, меня вышвырнуло в странный, искалеченный мир. И теперь я в теле, похожем на загибающуюся от проказы крысу.

Сев в позу для концентрации, я обнаружил в новом теле многочисленные врожденные дефекты. Не только на уровне генов и морфологии, но и в магической структуре. Ослабленный и хрупкий опорно-двигательный аппарат, нарушения обмена веществ, и сильное аутоиммунное заболевание. Мать твою, да я на пороге смерти!

Магия, мне срочно нужна магия. Здесь все было не так печально, хотя вонючее тельце оказалось практически бездарным. Ни одной хотя бы немного выдающейся ветви. Нет даже слабого утолщения.

— Мне пиздец, — прошептал я, быстро просканировав мир на предмет концентрации энергии. — Почему так мало?

Если родной Гален был похож на необъятный океан, то здешний мир на лужу затвердевшего битума. Вроде и есть какие-то крохи, а попробуй отщипни. Ладно, магию отложим на потом.

Я сосредоточился на воспоминаниях тела, быстро обрисовавших жизнь полную лишений, страданий и боли. Крис — бывший хозяин — был весьма неплохим парнем, никому не желал зла, тихо собирал мусор и пытался выжить вместе с котом Габсом.

Получив память, я начал ориентироваться в убежище Криса, как в родном некрополисе. А парень был не так уж и глуп! Просунув руку в кучу мусора, я нащупал металлическую ручку и потянул ее на себя. Со скрипом поднялся деревянный щит, замаскированный наклеенным мусором, открывая проход в обустроенный подвал.

Керосиновая лампа давала тусклый мерцающий свет. Небольшая комната с кроватью, столом и шкафом, заполненным стопками книг. Крис не умел читать, но какое-то тянущееся из глубокого детства ощущение заставляло его собирать пыльные томики.

— Привет, дружище, — я почесал замурлыкавшего черного кота, устроившегося на теплой подушке. — Кто тебя так?

Крис нашел Габса котенком. Какие-то живодеры отрубили котенку лапки и собирались скормить псу, но парнишка успел спасти животное, получив укус в левую ягодицу. Только чудом Габс не умер, хотя передвигался с большим трудом.