Дурацкий расклад

Я шел к заложникам. Пленникам. Идиотам. Не знаю, кем их считать.

Но кое-кто определенно считал меня трупом, спеша позади и, судя по всему, испытывая крайне мало удовольствия от ходьбы по коридору с собственноручно вымороженным воздухом.

Это слегка напрягало, поэтому, опасаясь не просто получить луч в спину (такое-то переживу), я просто-напросто согнулся раком и… подпрыгнул изо всех сил, ударив собственным упрочненным телом в потолок со страшной дури. Такого стальное покрытие не выдержало и надорвалось, что позволило мне, вновь слегка подпрыгнув и уцепившись за край, рвануть его вниз, устраивая приятный глазу обвал из раскрошенного моим ударом камня. Небольшой, но сколько там узкому подземному коридору нужно?

— Эй, Коробок! — не выдержал я рвущейся из груди песни, — Свистни в х*й!

А потом превратился в туман, высокомерно не слушая обещаний обманутого в лучших ожиданиях морозильщика. Пусть колупается, мне вовсе не нужно выводить отсюда людей, а уж туманчиком куда-то да просочусь… Мне нужно совершенно другое. А тут, глядишь, и Окалина подоспеет.

— Коробок?!! — неожиданно и громко раздалось спереди от двух потертых и взлохмаченных мужиков, бодро выскакивающих из какой-то подсобки, — Что/Где?!! Кор… блгххх!!

Мне давно не давала покоя мысль, что в туманной форме я довольно беззащитен и максимум могу лишь уклоняться от чужих атак. Что с этим делать я не понимал ровно до момента, пока меня в родной хате чуть не довели до цугундера, затрахав если не насмерть, то до потери желания жить точно. Тогда-то я и обозлился, перейдя в состояние тумана, а затем, укрепив вращательным моментом «щупальца», которыми раньше набивал на клавиатуре код, устроил двум наглым и эгоистичным девчонкам…

В общем, неважно. Главное, что я тогда понял — если можно совать для удовольствия, то можно совать и с другими целями, главное уплотнить свою форму до такой степени, чтобы пытающийся сжать зубы человек не смог этого сделать. А там уже, добравшись до его легких, можно пускать в ход слизь, закупоривая всё дыхательное нафиг.

— Гроб! Круг! — очень приглушенно заорало сзади голосом все понявшего человека, — Парни! Нет!! Нет! Изотов! Сука, отпусти их! Я тебя не трону! Клянусь! Только отпусти!!

Ага, щазз, нервно думал я, удирая от небольшой воющей сферы, бешено вращающейся вокруг своей оси. Эту хрень создал задыхающийся долговязый дылда на полу, из последних сил пытающийся направить её на меня. Не было печали. Лучше бы подумал, придурок отмороженный, почему твои друзяки тут, а ты не тут. Точнее должен быть не тут. Но ты тут. Такая вот загогулина.

Дальше я уже пошёл осторожнее. Слишком уж громко и грубо орал Коробок, так орут те, кто внезапно оказался бессилен. Следовательно, за спину можно не волноваться. Спускаемся, аккуратно проверяя этажи. Меня интересуют самые нижние, именно там большие складские помещения и резервуары, призванные обеспечить спрятавшихся в бомбоубежище людей едой и питьем. Почему не жилые? А потому что я уже в них, по крайней мере, половиной себя. Жилые не подходят, они разнесены и раздроблены так, чтобы народ, набившийся сюда битком, не толпился, не ходил друг у друга по ногам и не беспокоил окружающих. Так вот, эти жилые? Там красиво ничего не заснимешь. Там у нас только тощие рюкзаки, определенно ранее принадлежавшие тем, кто бегает по городу и тем, кого заморозил Коробок.

По всем писаным канонам таких ситуаций должно было случиться следующее: я такой врываюсь, а меня такие ждут. Особо мощные юниты противника, можно даже сказать «специальные боевые пидор*сы», которым батько настрого сказал караулить жертв, дабы те вовремя померли. И потом эпичная битва, в которой я превозмогаю.

Нет, битвы бы не было. Я просто-напросто залез почти весь в вентиляцию, а затем, пользуясь приобретенным опытом, вообще безо всякого риска пошёл разведывать вперед. А кто мне что сделает, когда большая часть аморфного тела там, в перекрытиях? И будет ли? Дышать, знаете ли, всем хочется. А вот драться я был морально не готов. Смысла нет, мне же надо просто камеры сломать, если их обнаружу…

…и только в этот момент до меня дошло, что я сам, по своей воле, залез в глубокую подземную жопу перед зачисткой районов с помощью «ограничителей» …

Сгорел сарай, гори и хата, решил я, двигаясь дальше. Понимаете, в жизни постоянно надо двигаться дальше? Бросили тебя по смс? Ну, сука, обидно, давай сотри ее и двигайся дальше. Уволили? Двигайся! И так во всем. Даже если бабушка умерла. Вытри слезу и двигайся, чем раньше, тем лучше, потому что двигаться все равно придётся! Движение — жизнь!

Вот так, понукая себя полнейшей бредятиной, я и сочился вниз по канали… вентиляции.

И просочился.

Только вот заложников на складе не было. Аналитики снова обосрались. Сука, прямо как метеорологи. Никаких тебе рядов несчастных советских граждан, призванных сдохнуть на камеру, как и самих записывающих устройств. Никто не страдал, воняя собственными выделениями, никаких детских невинных слезинок не лилось. Даже многократно изнасилованных злыми китайскими адаптантами комсомолок не было. Вообще ничего подобного. Пустота, полутьма, отсутствие присутствия.

И… фигулина.

Точнее, это была не совсем фигулина, а если совсем точно, так вообще не одна, а несколько фигулин. Основная изображала из себя нечто вроде огромной дрели с основанием на пятке. Эдакий супертехнологичный излучатель какой-нибудь хрени, придуманный безумным ученым из 60-ых, понимаете? Если вот эту ересь уменьшить раз эдак в 100, то получится тот же футуристический бластер из тех же годов. Ну еще и пульт рядом, но он современный, из подставки, ноутбука и проводов к фигулине.

Вторая фигулина, находящаяся под прицелом первой, представляла из себя натуральный стеклянный колпак двухметровой высоты, под которым, на соразмерном колпаку металлическом диске, стояла высокая подставка, на которой лежала кучка черного металлического говна. Нет, это было не оно само, конечно, а металл, выглядящий в точности как металлическое говно черного цвета, но оно было. Под прицелом.

Возле этой машинерии с умеренно нервным видом маялись дурью два человека преклонных лет. Один из них, на вид вылитый и слегка безумный ученый, был мужиком в возрасте сорока с копейками, а вот второй, женщина, вообще была похожа на товарища Молоко как сестра от другого папы. Рост, возраст, вес, мимика, поведение. Вообще не отличишь.

Это, знаете, думал я, потихоньку таща к обнаруженному все свое тело, как бухгалтерия. То есть, там же тетки довольно похожие друг на друга в статистической величине? Злые, перегидроль, витиеватые прически, социопатия… так-то присмотришься, все разные, а вот если мимолетом глянешь — то, как пингвины, только, сука, не пингвины…

— Здрасти! — поздоровался я с людьми, со всей дури дергая толстенный кабель, связывавший «дрель» с питанием от бункера, — Как дела?

Дебилизм, правда? Вот так, выходить перед совершенно незнакомыми адаптантами… только вот Витя не дурак, Витя много фильмов видел, в которых каждый идиёт, оставляющий работать вражескую машинерию — обязательно некисло так посасывал перед тем, как доблестно всех забороть. То есть, следим за мыслью — вырубить эту хрень надо обязательно, но вырубить так, чтобы никто не заметил, я не умею. А так бы, конечно, выключил, а потом бы коварно подслушивал. Но чего нет, того нет. Извините-простите. Поэтому я даже не выходил, а дернул за углом, высунув для приветствия голову!

Кабель, разумеется, выдернулся со всей моей страшной силой, дрель тут же поскучнела и слегка от моего рывка накренилась, ноутбук нездорово мигнул, а мужчина, ну тот, который в самом закате лет, издал леденящий душу вопль:

— Нееееет!

— Что за день сегодня такой? — спросил я женщину, правда, риторически, — Стоит мне сделать что-нибудь правильное, как это тут же кого-то сильно расстраивает.

Женщина молча смотрела на меня, тряся губой и руками. Мужик продолжал пялиться на «дрель» с таким видом, как будто тут его любимое дитя лопатой убили. Они что, некомбатанты? Совершенно? То-то как на Молоко похожи…

Лаааадно, тогда делаем так.

Высунувшись из-за угла чуть посильнее, я предложил обоим участникам этой мизансцены представиться. А то убью.

Проигнорировали.

Лаааадно.

На щупальца из тумана оба ученых среагировать успели, но без толку. Дернуться, взвизгнуть — это не реакция. Уронив обоих на пол, я поволок их подальше от хреновины по дорожке из самолично оставленной слизи. Пока волок, ощупывал на предмет оружия и прочих интересных штук, но ничего не нащупал. Оттащив так, чтобы они точно не могли ни до чего добраться, вновь превратился в человека, вновь слегка высунулся из-за угла, а затем скромно спросил:

— А чего это вы тут делаете? …делали?

— Маша, пора! — страдающим голосом сказал извивающийся на спине мужик, — Он сломал амплификатор!

— Витя, нет! — испуганно заелозила женщина, смешно суча короткими ручками.

— Маша, надо! — с еще большим надрывом выдал мой тезка, — Давай! Ну! Маша!!

— Я не могу! — тетка мастерски подхватила надрыв, — Не хочу, Витя!

— Вы там не взрываться думаете? — опасливо спросил я из-за угла.

— Маша! — не слышал меня мужик.

— Витя! — не сдавалась Маша.

— Да зае*али! — сдался я.

— Да идите вы на х*й! — интеллигентно, но от души послал меня мужик, чем-то хрустнул, а затем забился в судорогах.

Ну слава яйцам, не бомба.

— Витя!! — скользила по полу, плача, женщина, — Витя!!!

— Я за него, — ответил ей бесчувственный я, — Других Вить тут больше нет.

Действительно, кроме меня и неё здесь больше никого не было. Но недолго.